Я затащу тебя в ад - если ты не против, конечно.
Фендом: Ван Пис
Тип: джен
Персонажи: Эйс
Жанр: ангст, история болезни ==
Отречение: отрекаюсь
Варнинги: POV (от первого лица), ругань, паафос, OOC (патамуштаятаквижу), что-то вроде личностного расстройства, обрывок большой штуки, которую я все равно не напишу.
Для Ёсими, если она это примет ><
читать
Единственное, что я когда-либо делал хорошо, - это дрался с теми, с кем был не согласен. Невероятное достижение, ну правда.
Ещё более невероятным его делает то, что, когда противник повержен (или когда ты сам уползаешь с поля битвы, щеголяя синяками и уже готовясь требовать у Дадан пластырь), в голове неотступно прокручивается то, что, раз он так отчаянно защищался, значит, верил в свою правоту, а раз верил, значит, был повод, а раз был повод, значит, может, это ты неправ, а не он и все вокруг?..
Пластырем тебе заклеивают разбитую в хлам переносицу, синяки мажут чем-то жгучим и мерзко пахнущим, что-то там ещё выговаривают при этом про то, сколько можно драться и не пора ли уже заиметь хоть немножечко мозгов… А ты стоишь, весь такой гордый и терпеливый, и мысленно для себя обосновываешь, почему те, кто называл тебя ублюдком, выблядком, тварью, которой вообще не надо бы рождаться, могут быть правы.
Знаете, я как-то раз это настолько хорошо обосновал, что так до сих пор и не разуверился. Может, Сабо смог бы меня переубедить, он вообще был трепло то ещё, но у него тоже были свои тараканы, не менее жуткие, которые довели его до того, до чего довели.
Я ведь о них знал, да, мы тогда вообще знали друг о друге почти всё, - но нихрена не сделал, чтобы Сабо остался с нами тогда, когда за ним пришел папаша (боги, да этого папашу бы даже Луффи отколошматил!), а Сабо за ним пошёл, а потом началось то, что началось... Я помню, что виноват, Сабо, честно. А если однажды забуду, - ну мало ли, всякое в этом чёртовом море случается, - так на то и татуировка с зачеркнутой «С», чтобы вспомнить сразу.
Я помню, что виноват.
Как-то раз нас с Луффи словил-таки отряд дозорных, квартировавшихся в городе, и мы долго, пока дедуля не пришёл, сидели в их штабе и слушали про себя всякую хрень. Ну, то есть, это я слушал, Луффи-то сразу, как понял, что кормить не будут, завалился мне на плечо и задрых без задних ног…
А я так никогда не умел, хоть и пытался одно время у него научиться этому вот пофигизму за гранью идиотизма. Но куда мне до Луффи.
В общем, я сидел, обнимал этого, спящего, чтобы не свалился со скамьи, и слушал, как дозорные в своей караулке нас обсуждают. Мол, что с нас взять, с сироток, ведь ничего хорошего из таких вот беспризорных вырасти не может, и когда же эта пиратская эра и чёртов-давно-уже-умерший-Роджер перестанут портить жизнь всем выжившим, и почему бы Правительству не санкционировать… Ну, тут у меня уже мозги перегрелись, и я перестал вслушиваться в их бубнение. К тому же, слова «сиротки» мне и так уже за глаза хватило.
Да, я прекрасно знал, что оно означает.
Отца у меня не было с самого начала, потому что никто не заставил бы меня называть отцом эту мразь. Мать умерла, когда я рождался, умерла, если верить дедуле, потому, что хотела меня спасти. Потому что Роджер попросил меня спасти, - но это не имеет значения, Роджер к тому моменту был уже давным-давно мёртв…
И она тоже умерла. Чтобы был я.
Знаете, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы уже тогда не сделать очевидный вывод: я убил человека, не успев родиться. Ну, я этот вывод, естественно, и сделал.
И в это я тоже верю до сих пор.
А бусы, которые дедуля передал мне уже потом, на шестнадцатилетие, – те самые, которые когда-то носила она, - точно не позволят забыть, что я виноват.
Я помню.
Я рушу всё, что вокруг меня.
У мрази, которую до сих пор проклинает весь Гранд Лайн (блаженные, вроде Луффи, не в счёт), не могло родиться иного сына, так? Что и требовалось доказать, как иногда говорил Сабо. Попробуй, не поверь, когда тебе так настойчиво суют всё новые и новые подтверждения.
Мне даже в голову не приходило, что можно верить в обратное, на самом-то деле. Уж слишком хорошо всё объяснялось: Дедуля заботился обо мне, потому что я всюду шлялся с его обожаемым внучком, Дадан терпела мое присутствие, чтобы не нарваться на гнев дедули, Луффи…
Вот с Луффи было сложнее всего, потому что второго такого бескорыстного придурка, я уверен, на свете нет и быть не может. Уж этот-то если обожал, то так, чтобы никаких сомнений не оставалось, на полную катушку и во весь голос.
И взаимности, кстати, добивался почти мгновенно, хоть некоторые идиоты (вроде меня, да) и сопротивлялись ей так долго, как могли. Но это уже лирика.
Луффи так и остался единственной необъясненной переменной, единственным, кому было не плевать на мое существование без всяких на то причин, - и я, в конце концов, просто списал это на исключение, которое подтверждает закон. А закон был (да и есть, куда он денется, законы жизни – это вам не рисунки на песке) – «Я нахрен никому тут не сдался».
Когда заранее знаешь о жизни что-то подобное и не обольщаешься на ее счёт, переносить всё, что эта самая жизнь на тебя сваливает, гораздо легче. Я знаю, я проверял.
Фрукт – смешная твёрдая хренота, вся в завитушках, кроваво-красного цвета, непонятно даже, с какой стороны есть, - обошёлся мне в две улыбки и поцелуй. Девчонку, которая его нашла, за такое сокровище просто убили бы, и она, прекрасно это понимая, всучила его мне практически за просто так, потому что «понравился».
Смешная. Просто рядом больше никого не было, вот она и отдала первому встречному.
Сунула мне его в руки, заставила сжать пальцы – и сбежала мигом, я не успел ни возразить, ни остановить, и опять вышло так, что я кому-то жутко обязан. Везунчик, мать вашу, лучше бы сдох, чем такое вот везение, ценой чужого счастья…
Но всё же.
Кем надо быть, чтобы устоять перед таким соблазном, как Фрукт, лежащий прямо на ладони? Уж точно не мной: я и двух минут не продержался. Успокоил себя тем, что, когда подобная сила сама идёт в руки, её лучше не упускать, потому что даже та кривая, хромая и уродливая Фортуна, которая у меня есть, умеет обижаться…
То ли нож у меня был тупой, то ли кожура у Фрукта – слишком твердая, но колупался я с ним, наверное, вечность. Пахло от него морем и больше ничем, я так до конца и не был уверен, что передо мной вообще еда.
И, судя по вкусу, нихрена эти Фрукты для еды не предназначены, скажу я вам. Луффи рассказывал (почему-то с восторгом), что они ужасно невкусные, а тут я понял, что он ещё сильно преуменьшил действительность.
Но нет, наверное, в мире ничего более глупого, чем не съесть Дьявольский Фрукт потому, что он отвратителен на вкус, - и я съел, чтобы потом, когда скрутило от этой дряни всё внутри, почувствовать, как по венам, вместо крови, побежал жидкий огонь.
Ощущение было… смертельное. Обожжённое сердце застопорилось на полустуке, и несколько секунд я тупо хватал ртом воздух, понимая, что вот только что умер, и можно больше не рыпаться, все, приплыли, и вот он, мой Гранд Лайн… Ну, так складно это, конечно, не звучало, но смысл был похожий.
А потом во мне словно спичкой чиркнули, поджигая фитиль, и сердце застучало снова, уже как-то по-новому, и это, наверное, можно было считать вторым рождением.
Такого экстаза у меня, наверное, никогда больше не было. Огненный, сильный, неуязвимый, с вечным костром внутри, я был самым живым на этом дурацком шарике, и я мог – всё.
… Это потом до меня дошло, что ничего, в сущности, не изменилось. Я по-прежнему умел только уничтожать все вокруг, только теперь делать это было еще легче. Каждый фруктовик находит тот Фрукт, который подходит ему идеально (а может, это Фрукты находят своих идеальных хозяев, кто знает), и я – уж точно не исключение.
Мне достаточно вытянуть руку и сосредоточиться, чтобы передо мной не осталось ничего, кроме пепла. Грязного, жирного, легкого, оседающего на землю или хлопьями уносящегося куда-то наверх, к солнцу, будто бы оно может сжечь его окончательно, без следа (но нет, следы остаются всегда, шрамами ли, памятью ли, пеплом ли).
Я огонь. Я не создаю ничего нового, я, по правде говоря, ничерта и не умею, кроме как разрушать, убивать и драться с теми, с кем не согласен.
Я помню, что виноват, я скорее своё имя забуду, чем это.
И я правда думаю, что это справедливо.
Тип: джен
Персонажи: Эйс
Жанр: ангст, история болезни ==
Отречение: отрекаюсь
Варнинги: POV (от первого лица), ругань, паафос, OOC (патамуштаятаквижу), что-то вроде личностного расстройства, обрывок большой штуки, которую я все равно не напишу.
Для Ёсими, если она это примет ><
читать
Единственное, что я когда-либо делал хорошо, - это дрался с теми, с кем был не согласен. Невероятное достижение, ну правда.
Ещё более невероятным его делает то, что, когда противник повержен (или когда ты сам уползаешь с поля битвы, щеголяя синяками и уже готовясь требовать у Дадан пластырь), в голове неотступно прокручивается то, что, раз он так отчаянно защищался, значит, верил в свою правоту, а раз верил, значит, был повод, а раз был повод, значит, может, это ты неправ, а не он и все вокруг?..
Пластырем тебе заклеивают разбитую в хлам переносицу, синяки мажут чем-то жгучим и мерзко пахнущим, что-то там ещё выговаривают при этом про то, сколько можно драться и не пора ли уже заиметь хоть немножечко мозгов… А ты стоишь, весь такой гордый и терпеливый, и мысленно для себя обосновываешь, почему те, кто называл тебя ублюдком, выблядком, тварью, которой вообще не надо бы рождаться, могут быть правы.
Знаете, я как-то раз это настолько хорошо обосновал, что так до сих пор и не разуверился. Может, Сабо смог бы меня переубедить, он вообще был трепло то ещё, но у него тоже были свои тараканы, не менее жуткие, которые довели его до того, до чего довели.
Я ведь о них знал, да, мы тогда вообще знали друг о друге почти всё, - но нихрена не сделал, чтобы Сабо остался с нами тогда, когда за ним пришел папаша (боги, да этого папашу бы даже Луффи отколошматил!), а Сабо за ним пошёл, а потом началось то, что началось... Я помню, что виноват, Сабо, честно. А если однажды забуду, - ну мало ли, всякое в этом чёртовом море случается, - так на то и татуировка с зачеркнутой «С», чтобы вспомнить сразу.
Я помню, что виноват.
Как-то раз нас с Луффи словил-таки отряд дозорных, квартировавшихся в городе, и мы долго, пока дедуля не пришёл, сидели в их штабе и слушали про себя всякую хрень. Ну, то есть, это я слушал, Луффи-то сразу, как понял, что кормить не будут, завалился мне на плечо и задрых без задних ног…
А я так никогда не умел, хоть и пытался одно время у него научиться этому вот пофигизму за гранью идиотизма. Но куда мне до Луффи.
В общем, я сидел, обнимал этого, спящего, чтобы не свалился со скамьи, и слушал, как дозорные в своей караулке нас обсуждают. Мол, что с нас взять, с сироток, ведь ничего хорошего из таких вот беспризорных вырасти не может, и когда же эта пиратская эра и чёртов-давно-уже-умерший-Роджер перестанут портить жизнь всем выжившим, и почему бы Правительству не санкционировать… Ну, тут у меня уже мозги перегрелись, и я перестал вслушиваться в их бубнение. К тому же, слова «сиротки» мне и так уже за глаза хватило.
Да, я прекрасно знал, что оно означает.
Отца у меня не было с самого начала, потому что никто не заставил бы меня называть отцом эту мразь. Мать умерла, когда я рождался, умерла, если верить дедуле, потому, что хотела меня спасти. Потому что Роджер попросил меня спасти, - но это не имеет значения, Роджер к тому моменту был уже давным-давно мёртв…
И она тоже умерла. Чтобы был я.
Знаете, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы уже тогда не сделать очевидный вывод: я убил человека, не успев родиться. Ну, я этот вывод, естественно, и сделал.
И в это я тоже верю до сих пор.
А бусы, которые дедуля передал мне уже потом, на шестнадцатилетие, – те самые, которые когда-то носила она, - точно не позволят забыть, что я виноват.
Я помню.
Я рушу всё, что вокруг меня.
У мрази, которую до сих пор проклинает весь Гранд Лайн (блаженные, вроде Луффи, не в счёт), не могло родиться иного сына, так? Что и требовалось доказать, как иногда говорил Сабо. Попробуй, не поверь, когда тебе так настойчиво суют всё новые и новые подтверждения.
Мне даже в голову не приходило, что можно верить в обратное, на самом-то деле. Уж слишком хорошо всё объяснялось: Дедуля заботился обо мне, потому что я всюду шлялся с его обожаемым внучком, Дадан терпела мое присутствие, чтобы не нарваться на гнев дедули, Луффи…
Вот с Луффи было сложнее всего, потому что второго такого бескорыстного придурка, я уверен, на свете нет и быть не может. Уж этот-то если обожал, то так, чтобы никаких сомнений не оставалось, на полную катушку и во весь голос.
И взаимности, кстати, добивался почти мгновенно, хоть некоторые идиоты (вроде меня, да) и сопротивлялись ей так долго, как могли. Но это уже лирика.
Луффи так и остался единственной необъясненной переменной, единственным, кому было не плевать на мое существование без всяких на то причин, - и я, в конце концов, просто списал это на исключение, которое подтверждает закон. А закон был (да и есть, куда он денется, законы жизни – это вам не рисунки на песке) – «Я нахрен никому тут не сдался».
Когда заранее знаешь о жизни что-то подобное и не обольщаешься на ее счёт, переносить всё, что эта самая жизнь на тебя сваливает, гораздо легче. Я знаю, я проверял.
Фрукт – смешная твёрдая хренота, вся в завитушках, кроваво-красного цвета, непонятно даже, с какой стороны есть, - обошёлся мне в две улыбки и поцелуй. Девчонку, которая его нашла, за такое сокровище просто убили бы, и она, прекрасно это понимая, всучила его мне практически за просто так, потому что «понравился».
Смешная. Просто рядом больше никого не было, вот она и отдала первому встречному.
Сунула мне его в руки, заставила сжать пальцы – и сбежала мигом, я не успел ни возразить, ни остановить, и опять вышло так, что я кому-то жутко обязан. Везунчик, мать вашу, лучше бы сдох, чем такое вот везение, ценой чужого счастья…
Но всё же.
Кем надо быть, чтобы устоять перед таким соблазном, как Фрукт, лежащий прямо на ладони? Уж точно не мной: я и двух минут не продержался. Успокоил себя тем, что, когда подобная сила сама идёт в руки, её лучше не упускать, потому что даже та кривая, хромая и уродливая Фортуна, которая у меня есть, умеет обижаться…
То ли нож у меня был тупой, то ли кожура у Фрукта – слишком твердая, но колупался я с ним, наверное, вечность. Пахло от него морем и больше ничем, я так до конца и не был уверен, что передо мной вообще еда.
И, судя по вкусу, нихрена эти Фрукты для еды не предназначены, скажу я вам. Луффи рассказывал (почему-то с восторгом), что они ужасно невкусные, а тут я понял, что он ещё сильно преуменьшил действительность.
Но нет, наверное, в мире ничего более глупого, чем не съесть Дьявольский Фрукт потому, что он отвратителен на вкус, - и я съел, чтобы потом, когда скрутило от этой дряни всё внутри, почувствовать, как по венам, вместо крови, побежал жидкий огонь.
Ощущение было… смертельное. Обожжённое сердце застопорилось на полустуке, и несколько секунд я тупо хватал ртом воздух, понимая, что вот только что умер, и можно больше не рыпаться, все, приплыли, и вот он, мой Гранд Лайн… Ну, так складно это, конечно, не звучало, но смысл был похожий.
А потом во мне словно спичкой чиркнули, поджигая фитиль, и сердце застучало снова, уже как-то по-новому, и это, наверное, можно было считать вторым рождением.
Такого экстаза у меня, наверное, никогда больше не было. Огненный, сильный, неуязвимый, с вечным костром внутри, я был самым живым на этом дурацком шарике, и я мог – всё.
… Это потом до меня дошло, что ничего, в сущности, не изменилось. Я по-прежнему умел только уничтожать все вокруг, только теперь делать это было еще легче. Каждый фруктовик находит тот Фрукт, который подходит ему идеально (а может, это Фрукты находят своих идеальных хозяев, кто знает), и я – уж точно не исключение.
Мне достаточно вытянуть руку и сосредоточиться, чтобы передо мной не осталось ничего, кроме пепла. Грязного, жирного, легкого, оседающего на землю или хлопьями уносящегося куда-то наверх, к солнцу, будто бы оно может сжечь его окончательно, без следа (но нет, следы остаются всегда, шрамами ли, памятью ли, пеплом ли).
Я огонь. Я не создаю ничего нового, я, по правде говоря, ничерта и не умею, кроме как разрушать, убивать и драться с теми, с кем не согласен.
Я помню, что виноват, я скорее своё имя забуду, чем это.
И я правда думаю, что это справедливо.
@темы: Ван Пис!, джен, совсем джен, Огненнорукий Ася, ангст, это ты?, фанатизм, фанфикшн
