Лавлесс, СобиРицка, ПОВ Соби, сонгфик на Мику (давно хотелось), полный бред и поток сознания. Зато полегчало ._.
But I see you (с)
Текст и перевод песни тут.
Моргание – это рефлекторное движение. Когда глазное яблоко высыхает, верхнее веко само опускается, распределяя по роговой поверхности глаза слезную жидкость, чтобы предохранить глаз от пересыхания.
Рефлекс – это то, что происходит само по себе и не нуждается в контроле: мы моргаем, не думая об этом, нам не нужно задумываться и сосредотачиваться, чтобы взмахнуть ресницами…
Но это все полный бред, потому что я смотрю на тебя и забываю моргать.
Напрочь. Пока в глазах не начинает темнеть и не приходится зажмуриться на пару секунд, чтобы смочь снова видеть хоть что-то.
Одним своим присутствием ты отключаешь все мои рефлексы. И если бы я знал, что с этим делать, даже если бы знал...
Да ничего бы я не сделал. Потому что это правильно. Так должно быть, это же ты, в конце концов, на твоего брата я смотрел, наверное, так же, до того, как…
Смотрю. На тебя.
Ты должен бы чувствовать мой взгляд – ты вообще очень чутко реагируешь на все, что происходит вокруг, эмпат, прирожденная Жертва (не моя, чужая, кому-то другому предназначенная, не забывать только)… Но ты спокоен, насколько вообще может быть спокоен двенадцатилетний ребенок в переполненном усталыми раздраженными взрослыми автобусе.
Ты слишком глубоко ушел в свои мысли, чтобы почувствовать. Только поэтому я продолжаю смотреть.
И забываю моргать.
И только по тому, как сжимается горло, вспоминаю, что выдохнуть тоже было бы неплохо.
Ты выключаешь мои рефлексы, одним своим присутствием ты меня всего – выключаешь, сам не подозревая об этом.
Да что там, ты и обо мне-то не знаешь. Ты действительно ничего не знаешь, кажется, иначе нашел бы меня давным-давно – ты умеешь находить то, что тебе нужно, это я тоже уже понял.
Я так много о тебе уже понял, боги… На самом деле, изучить ребенка – даже такого, как ты (с потрепанной закладкой на девяносто шестой странице «О свободе воли», с засохшей ссадиной на щеке, с кошачьим ускользающим взглядом), - не так уж и сложно.
А может, я просто с самого начала так хорошо тебя чувствую, что и изучать не надо.
Только зачем мне все это, если мы даже не знакомы?
Что мне с того, что у тебя замерзли пальцы, а перчатки ты либо потерял, либо никогда и не носил?
Что мне с того, что тебя прижала в толпе к поручню какая-то тварь, по ошибке родившаяся мужчиной, а ты только морщишься недовольно, ничего не говоря?
Что мне с того, что ты будешь возвращаться домой под мигающими фонарями, глядя только под ноги и аккуратно обходя лужи, почти невидимые в темноте?
Что мне с того? Нет у меня никаких прав на тебя, и даже не «пока нет», а нет и не будет, даже если я хоть завтра подкараулю тебя после школы и назовусь, наконец.
Пока что я хотя бы могу смотреть на тебя, смотреть, смотреть, смотреть, не моргать. Не дышать. Не мечтать даже о том, что когда-нибудь я смогу греть твои пальцы, и закрывать тебя от толпы, и не позволять возвращаться домой одному, и черт знает о каких глупостях еще – не мечтать.
Как же ты похож на брата. Какой же ты другой.
Слава богам – за все сразу, и будь они прокляты.
Смотрю. На тебя. Пока можно.