Something to believe in

[crazy-corals]

Если из этого когда-нибудь выйдет цикл, то он будет называться "Что-то, чтобы верить".

А вообще, сегодня у нас просто очень красиво.

Закрываешь за собой дверь подъезда, присматриваешься – и чувствуешь себя не то кришнаитом на Хануке, не то ботаником-филологом на дне ВДВ, не то атеистом в Рождество…
Ощущение такое, в общем, словно вдруг оказался посреди чужого праздника.
Сегодня не Самайн, не Купала и не Йоль, сегодня обычный понедельник, но с какой это стати Их празднества должны совпадать с нашими смешными круглыми и полукруглыми датами? Это Их мир, что бы мы себе ни выдумывали, и Они веселятся в нем, когда хотят.
Деревья надели узкие ледяные платья, полупрозрачные, тяжелые, как кринолины и корсеты средневековых дам. И «нечем дышать!», и трещат стволы от напряжения, и ветви клонятся к земле, и сухие сережки- ягоды-листья в ледяном обрамлении напоминают мух в янтаре, но как же это красиво, господи.
Что-то из разряда хрустальных туфелек и ледяных сердец, сказочное и нечеловеческое.
Задеваешь нависшие над дорогой ветки плечом (случайно) или ладонью (намеренно), и они тихо звенят, стуча друг о друга.
«Не трогай, не твое, не для тебя, чужой праздник».
Фонари тепло светят тусклым оранжевым сквозь паутину нарядных веток. Смотришь на них, как на солнце из-под воды, или на прожектор – с задымленного танцпола. Второе, кажется, сегодня более уместно.
Троллейбусы смаргивают с выпученных фар наледь и нетерпеливо прядают рогами, соскальзывая ими с проводов. Скоро-скоро-скоро ночь, скоро-скоро-скоро.
Торопишься туда-и-обратно, твой маленький глупый квест лучше закончить, пока совсем не стемнело. В снежном месиве вязнут подошвы, с лестниц подземных переходов можно скатываться, как с горки. По черному льду скользят сегодня все, никакая обувь (шипы, каблуки, платформы – не важно, хоть тапочки домашние надень) не обеспечит безопасности.
Просто дороги сегодня – не для человеческих ног.
По этим дорогам куда удобнее ходить, если у тебя крепкие когти и шершавая кожа ступней, или жесткая шерсть даже между пальцами, или широкие копыта. По тонкому насту не пройдет, не сломав, даже ребенок, - но легкие лыжи из мандариновой коры наст выдержит без труда.
Только люди на таких лыжах, понятное дело, не ездят.
Кто ездит? Кто, кто. Они.
Они собираются на праздник. Можно уже начинать присматриваться к прохожим, и, если повезет, увидишь чересчур кустистую бровь, или странный оттенок кожи, или – сердце ухнет вниз, когда, не поверив себе, попытаешься пересчитать, - лишний глаз. Но тебе должно действительно повезти, потому что Они очень хорошо прячутся. Пока.
Кто это, пропуская тебя вперед на слишком узкой дорожке, мусолит в (слишком острых) зубах дешевую сигарету?
Кто идет по улице в темных очках, хотя тут и без них темно?
Кто нервно косится на проезжающие, визжащие тормозами по голому льду, слепящие панически яркими фарами машины?
Кто, кто. Они.
Скребутся крохотными лапками в стенки своих круглых блескучих жилищ елочные гремлины, бегут по скользким побелевшим тропкам проводов (не просто так же они дрожат?) невидимки-духи, прячутся в сугробах и извивах решеток снежные ящерицы.
Скоро-скоро.
Огрызки надкусанных кем-то огромным домов щерятся сколами, в развалинах суетливо копошатся рабочие: это гигантский Червь, что царапает жирными боками стены заброшенных тоннелей подземки, решил устроить себе праздничный ужин пораньше. Хорошо, что дома все равно собирались сносить…
Совсем скоро до людей дойдет, что в такую ночь лучше сидеть по домам, закрывшись от того-что-снаружи шторами, теплыми одеялами и бормотанием телевизора, - и Те-Кто-Снаружи смогут праздновать свою зиму беззаботно и столько, сколько захотят.
Те люди, кто не доверится собственной интуиции и все-таки выйдут на улицу после полуночи… Что ж, Они чужих на своем празднике не очень любят – или любят, но любовь эта скорее кулинарного свойства.
Они захватывают город без боя, а мы, слепые технократы, только щуримся в оконца фотокамер, которые все равно не смогут запечатлеть всю эту снежно-праздничную невозможную красоту. И бессильно опускаем руки перед тем, на что все равно не сможем повлиять.
До утра.