И буду рассказывать внукам: "Так вот, когда бабушка ходила поступать во ВГИК..."

[crazy-corals]

Пробую себя в подробных дневниковых описаниях. Надо же писать хоть что-то.

Довольно скучный отчёт о том, как я ходила поступать во ВГИК.
В этой истории нет ничего крутого, мне нечего сказать о прослушиваниях и выученных стихах, потому что поступала я на мастерскую по программе "киновед-редактор". Было просто собеседование, на котором я совсем не блистала. И хотя меня пообещали взять, если я решу у них учиться, похвастаться мне нечем.
То здание ВГИКа, в котором находится Высшая Школа кино и телевидения, расположено чуть в стороне от Ярославки, примерно посередине между ВДНХ и МКАДом. Эта часть Москвы всегда похожа на ад, но именно сегодня её сходство с полем Пеленнорской битвы (не важно, до или после того, как там все умерли) было особенно очевидным. Я вышла из метро, посмотрела на пять или шесть разных очередей, ждущих пять или шесть разных маршруток, ни одна из которых не ехала туда, куда мне было надо, - и пошла пешком.
Я люблю ходить пешком. Даже в снегопад, в темноте и вдоль шоссе, по которому кое-как ковыляют машины. Через ветреный мост над Яузой, которая явно на четверть стоит из незамерзайки и потому в десятиградусный мороз течёт, как ни в чём не бывало. Мимо стройки гигантского жилого комплекса "Триколор" - неужели кто-то реально захочет жить там из-за бело-сине-красных полос по стенам? Невероятное проявление патриотизма.
К зданию ВГИКа (спустя минут сорок) я подходила уже на втором дыхании и военных песнях Окуджавы. И - как всегда - за десять минут до конца того промежутка времени, в который меня могли принять.
Первый этаж выглядел цивильно - модный турникет-воротца на пропускном пункте, зеркала трёх разных видов, розовые стены. За поворотом начался лабиринт. Мне нужно было на второй; кое-как учуяв лестницу, я поднялась по ней до первой площадки с дверью, открыв её - дверь дважды коротко и кошмарно скрипнула, - поняла, что попала на третий. Я закрыла дверь, глянула с площадки вниз и снова открыла, но этаж не поменялся.
За дверью цивильность закончилась, начался обычный учебный коридор с ощутимым флёром творческого вуза. Там, кажется, была ёлка, длинный коридор с дверями по обеим сторонам, очень разные фотографии на стенах. Я зацепилась взглядом за надпись "Говядина. Вот что я люблю". В одной из комнат смеялись - там заканчивался урок живописи. Мне объяснили, что на второй этаж можно попасть по какой-то другой лестнице с первого этажа.
- Только, вообще-то, институт уже закрывается.
- Я знаю, - сказала я и жалко улыбнулась.
Второй этаж нашёлся уже со скрещенными пальцами и мысленным "Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста" на каждом шаге. Несмотря на мою предубеждённость против ВГИКа, мне очень не хотелось уезжать ни с чем.
На двери нужной мне аудитории была табличка, гласившая, что собеседования проходят в кабинете на противоположном конце этажа. Когда я, спрятав скрещенные пальцы в карман, шла по бесконечному коридору обратно, люди, шедшие мне навстречу, странно косились. Но никто не спросил, какого чёрта девочка вроде меня делает в их коридоре в полвосьмого вечера, и спасибо им за это.
Как ни странно, куратор моей программы был на месте (я сразу поняла, что это именно он, хотя общалась с ним до этого только по мейлу).
- Вы, наверное, на собеседование, - сказал он, когда я поздоровалась и приготовилась извиняться. - Подождите, пожалуйста, в коридоре, я приведу мастера.
Мастера курса - сценариста, кинокритика, историка кино, автора увлекательных статей и монографий с названиями, которые мне даже при беглом просмотре совсем не показались увлекательными, - я заочно, как и положено, боялась. Но он оказался просто большим бородатым дядечкой с умным лицом, из тех, кому я всегда любила сдавать экзамены. С такими здорово и очень интересно разговаривать о высоких материях, в которых разбираешься (поэтому экзамен, где ты поневоле говоришь хоть что-то умное, - идеальная ситуация).
Вместе с мастером собеседование проводила преподаватель по кинокритике. Вот она меня напугала по-серьёзному. Но бежать было уже некуда.
- Представьтесь, пожалуйста.
- Ну, - критик сидела слева от меня и наверняка видела, что мои пальцы под столом непрерывно сплетаются и расплетаются, как дождевые червяки, но я ничего не могла поделать. - Меня зовут..., мне двадцать два, я окончила психолого-педагогический...
- А, - вспомнила критик, - это у вас в анкете был очень большой рассказ про себя?
Я отчётливо услышала, как моё самоуважение улетает в окно, под снег. Из вопроса было понятно, что нормальные люди не пишут больших рассказов про себя. Я явно что-то сделала не так, написав смешной список своих умений на полстраницы.
- Не знаю, - сказала я, проглотив "А это очень плохо?". - Мне не с чем сравнивать.
- Но вы писали, что хотите заниматься сценариями? - спросил мастер. Тоже, видимо, вспомнил.
- Да.
- А почему тогда вы не пошли на сценариста?
Я ответила что-то в том духе, что киноведение мне интересней.
Не могла же я сказать, что неделю назад просто случайно наткнулась в интернете на описание мастерской "киновед-редактор" и (где были мои мозги?) отправила анкету-заявку по указанному в описании адресу, несмотря на то, что приём закончился три недели назад. Я вообще не думала, что мне кто-нибудь ответит. В крайнем случае, ждала ответа вроде "Извините, но приём окончен, обращайтесь в следующем году". Когда мне прислали опросник для заполнения, я бесконечно разочаровалась во ВГИКе: видимо, подумала (и со мной согласились все, кому я рассказала эту историю), им слишком нужны деньги. Берут каждого, кто обратится. Ну их к чёрту.
Но опросник отправила.
После короткого обсуждения различий сценариста и киноведа мне задали несколько общих вопросов на невежество. И я своё невежество, конечно, продемонстрировала в полной мере.
- Вы читали хоть что-нибудь по истории кино?
- Нет.
- Совсем ничего?
- Абсолютно ничего.
- Какое кино вы предпочитаете.
- Эм... британское?
- В формате сериалов или полного метра? Потому что про свою любовь к британским сериалам вы уже писали в анкете.
Господи, вспомнила я, я же действительно писала. Какой кошмар.
- Британскую сериальную школу я люблю и знаю неплохо, - сказала я, - как и американскую, кстати, и могу подробно описать их различия, - да, да, эта великолепная, но единственная статья, прочитанная мной в Cinemotion полгода назад, позволяет мне считать себя страшно умной. - Но полный метр мне нравится не меньше.
- Назовёте кого-нибудь из своих любимых британских режиссёров?
Невероятное по силе ощущение, когда распускаешь перья перед людьми, которые гораздо умней тебя, а они одной фразой дают тебе понять, насколько. Ты. Ниже. Их уровня. И уровня моря. И уровня абсолютного нуля по Кельвину. Любого уровня вообще.
- ... Я чаще иду от актёров. Вы знаете, сейчас театр и кино в Британии слиты очень тесно, театральные актёры быстро идут на экран - чаще в сериалы, минуя полный метр...
- Это всегда так было, - милостиво согласился мастер, и пытка продолжилась.
- Вы помните хоть один фильм, вышедший раньше 80-го года?
- Э, да!
- Назовите.
- ... Все фильмы с Одри Хэпберн... Эмм, да, ещё фильмы Рязанова!
Естественно, потом мне в течение всего собеседования приходили в голову названия фильмов до 80-го года, которые я знаю. Но вставлять их было уже неуместно.
Когда пытка моим невежеством (на самом деле, думаю, во время этого опроса им было не менее неловко, чем мне) закончилось, мы обсудили содержание учёбы и распорядок.
Критик несколько раз повторила, что мне надо чётко понять, смогу ли я соблюдать учебный режим. Видимо, нерадивые студенты, которые платят, но не учатся, её сильно достали.
Здесь я честно призналась, что не знаю, смогу ли приезжать на учёбу к половине седьмого. И вообще - не знаю, сидя на собеседовании уже, буду ли учиться на программе, хотя хочу, интересуюсь и морально готова.
Мне сказали, что готовы ждать хоть месяц, пока я решу свои оргвопросы, и примут меня даже с середины семестра. И расписали, как проходят занятия: просмотры фильмов с обсуждениями, эссе, которые можно не писать, если не хочется, обучение методологии киноведения и прочие прекрасные вещи. Сказали, что основное содержание курса - не теория-история кино с датами и именами, а анализ фильмов, обучение грамотной критике и основам разных кинопрофессий. Всё это для того, чтобы можно было смотреть на фильм с нескольких точек - например, оценивать работу оператора, художника, сценариста.
Наверное, у меня блестели глаза, но я ещё раз повторила, что ни в чём не уверена. Мне ещё раз сказали, что готовы ждать.
Я попросила список общих книг по истории кино, которые можно читать дилетанту.
- ... Вот психологам в таких случаях всегда советуют Фрейда и Фромма, - ввернула я, чтобы выглядеть чуть меньшим невеждой. Разговоры о психологии с непсихологами внушают мне уверенность, потому что психология - единственное, в чём я реально хоть как-то разбираюсь. Опустим завесу жалости здесь, раз уж не опустили её раньше.
- А Юнга? - весело спросила критик.
- Юнга уже потом, - сказала я, на своём поле снова чувствуя себя павлином с перьями. - Тем, кто осилит Фрейда.
Мне перечислили четыре или пять общеисторических книг. Довоенное кино, кино после войны, зарубежное, отечественное. Я всерьёз намереваюсь их читать.
- Мы будем ждать вашего решения насчёт учёбы, - сказал мастер напоследок. - Пишите куратору, как только определитесь, я вас приму.
- Надеюсь, вы найдёте свой путь в кино, - сказала критик, пока я влезала в пальто.
- Я тоже, - ответила я и поглядела в окно. За окном мело. - Ещё я надеюсь, что смогу от вас выбраться.
Они были так добры, что рассказали мне про отличную быструю маршрутку, которая ходит от ВГИКа до Ботанического сада. Я поблагодарила ещё пару тысяч раз за замечательный разговор, пообещала писать, если определюсь, и ушла.
В маршрутке весёлый водитель - таджик или узбек, - разговаривал то ли сам с собой, то ли по гарнитуре. Мне грустно думалось о том, что, кажется, во ВГИКе меня всё-таки хотят научить чему-то хорошему, а не обуть на деньги. А я, скорей всего, не смогу сейчас позволить себе такую учёбу, независимо от того, как мне теперь на неё хочется. Через месяц я вообще буду в Израиле на отдыхе. Потом могу, конечно, уволиться с дурацкой бессмысленной работы, да и собираюсь увольняться, но точно не ради учёбы...
Но больше всего, как обычно, бесила идиотская мысль, что всё-таки нельзя было слишком много писать в анкете про себя.