Мой первый (наверное, и последний) фичок по "Королевской службе". Тысяча невычитанных слов, преслэш, ФИКСИТ, ЁМАНА.
Выражаю благодарности всем, кто превратил все мои ленты в гифсет по "Кингсмэну". Выражаю сочувствие тем, кто не вкурил и сейчас начинает ненавидеть Колина Фёрта, очки, пушки и пиджаки.
Если вы спросите Мерлина, сколько спецслужб и негосударственных организаций прослушивают его телефон, он пожмёт плечами. И, может быть, предложит вам загадать число от двух до двадцати. Сотен.
дальшеА вот на вопрос, сколько спецслужб, негосударственных организаций и частных лиц любого ранга получают реальную информацию о его звонках, Мерлин ответит с удовольствием. В конце концов, это вопрос его профессиональной компетентности.
Его личная телефонная линия абсолютно защищена. Может, и появится когда-нибудь дешифратор, способный прорваться через все слои её защиты. Но, вероятней всего, этот дешифратор разработает сам Мерлин. Просто для развлечения, в какой-нибудь выходной.
- Ты наверняка сам всё это спланировал, - говорит он по этой своей защищённой линии. – Тебе просто хотелось уйти на пенсию, признайся.
Мерлин никогда не делает меньше двух дел одновременно. В паузах разговора он проматывает новостную ленту и следит за спаррингом юных Ланселота и Галлахада в третьем тренировочном зале. Рокси очень хороша, её растяжка безупречна. Кажется, Эггси это сильно отвлекает. Бедный мальчик.
Его собеседник посмеивается в трубку:
- С нашей работы на пенсию не уходят, ты же знаешь.
- А как ещё можно это назвать, если не пенсией? Все думают, что ты давно в могиле, в то время как ты отлыниваешь от работы и просиживаешь штаны на каком-то побережье. Кстати, напомни мне, на каком?
- На побережье озера Титикака, - голос в телефоне становится раздражённым. - Мерлин, за кого ты меня принимаешь?
- За пенсионера, пережившего выстрел в голову.
- Выстрел в голову никак не повлиял на мой интеллект. Оставь свои школьные уловки для тренировки стажёров. Я не скажу тебе, где нахожусь. И, предупреждая твои дальнейшие расспросы: я не собираюсь возвращаться. Я больше не пригоден к нашей работе. Если хочешь – продолжай называть меня пенсионером; возможно, ты в чём-то и прав.
Мерлин выводит на монитор трансляцию из тренировочного зала и откидывается на спинку кресла. Рокси повалила Эггси на пол и продержала положенные десять секунд. Он вскочил и принял стойку как ни в чём не бывало, скалясь во все тридцать два.
Гарри на том конце провода молчит. Слышно только его ровное дыхание. Наверное, там, где он сейчас, совсем нечем заняться, если он готов просто так сидеть и молчать в трубку.
- Эггси о тебе спрашивает, - говорит Мерлин. Это враньё. Эггси ни разу не произносил при нём имени своего наставника после его мнимой кончины. Иногда Мерлин не уверен, что Эггси вообще помнит Гарри. Забыл же он его один раз, в глубоком детстве. Может, в его мире выбрасывать то, что причиняет боль, из головы – это лучшая стратегия. Мерлин не собирается лезть Эггси в голову, чтобы выяснять наверняка.
- Врёшь ты всё, - спокойно говорит Гарри. – Эггси осваивает новые игрушки, спасает благодарных принцесс и блестяще выполняет задания. Ему наверняка идёт мой костюм, и он в нём абсолютно счастлив.
На мониторах Эггси снова и снова пытается пробить оборону Рокси. Сколько они уже тренируются? Часов с девяти утра?
- Ты поэтому не хочешь возвращаться? Потому что два Галлахада за одним круглым столом – это, по-твоему, слишком много? Или тебе после церкви кажется, что ты его ничему хорошему не научишь?
Молчание. Мерлин оставляет Гарри наедине с этим вопросом ещё на минуту, а сам включает микрофон и через динамики третьего тренировочного зала обращается к молодым:
- Агент Ланселот, прекратите тешить агента Галлахада иллюзией, что он способен вас победить. Брифинг начнётся через пятнадцать минут. Переодевайтесь и отправляйтесь в малую гостиную.
Рокси на его мониторе протягивает Эггси руку, в который раз поднимая его с пола.
- Гарри, ты ещё на линии? - говорит Мерлин в трубку. – Прости, но я вынужден прервать нашу беседу. Только одно добавлю: что бы ты ни думал и где бы ни находился, в Кингсмэн хотят твоего возвращения.
Мерлин намеренно отворачивается от монитора, чтобы не видеть, как двое в тренировочном зале очумело смотрят в камеру. Динамик расположен прямо под ней.
Не то чтобы он забыл выключить микрофон. Скорее, разрешил себе этого не делать.
Эггси срывается с места, как будто к нему привязан трос и кто-то за пределами обзора камеры начал быстро сматывать этот трос лебёдкой.
- Это чрезвычайно лестно слышать, но я не хочу своего возвращения, - неторопливо и очень ровно отвечает Гарри. Правильно, думает Мерлин, поговори ещё, растяни разговор ещё на минуту. Этого будет вполне достаточно. Может, навыки Эггси в области рукопашного боя и не идеальны, но бегает он быстро. – Мерлин, сколько можно тебе повторять? Я звоню не для того, чтобы ты убедил меня вернуться. Я звоню тебе не как коллеге…
- Бывшему коллеге, - с удовольствием поправляет Мерлин. Он всегда считал себя склонным к лёгкому садизму.
- …, а как другу. Мне приятно считать – хотя, возможно, это иллюзия, - что мы с тобой за эти годы стали не просто коллегами, а настоящими друзьями. И сейчас, когда я в силу обстоятельств оказался в… новой для себя ситуации, я просто хочу…
Дверь кабинета распахивается. Эггси влетает, не снижая скорости, спотыкается о край ковра и начинает тянуть руку к трубке футов за десять. Глаза у него белые от бешенства, на щеках красные пятна. Майка после спарринга промокла от пота.
Мерлин останавливает его жестом и сам отдаёт трубку.
Секунд пять Эггси просто слушает. Его свободная рука повисает вдоль тела, он стоит, вытянувшись в струну и уставившись в стену. Как будто увидел свет или что-то в этом роде. Мерлин слышит, что Гарри в трубке продолжает говорить, но слов ему уже не разобрать.
- Какого чёрта, Гарри? – говорит Эггси, немного придя в себя.
Несколько секунд они с Мерлином слушают абсолютную тишину. Потом Гарри произносит, кажется, всего одно слово.
- Нет, Элайза Дулиттл, - отвечает Эггси. – Какого. Чёрта. Гарри. Учти, я сейчас спрашиваю не о том, почему ты жив.
«А о чём же ты спрашиваешь?» - слышит Мерлин.
- Какого чёрта ты не вернулся? Не подал знак хотя бы? – от волнения Эггси начинает говорить на кокни, бешено жестикулирует свободной рукой. – Я. Я был уверен, что тебя нет! Что ты умер! Красиво, как пиздец! Сначала ты под этой волной Валентайна крушишь тех фанатиков, как ну я не знаю, герой Тарантино, я понимал, что ты на такое способен, но не думал, что ты станешь, понимаешь? Ну, ты бы и не стал, если б не волна, конечно. Да, а потом ты выходишь с поднятыми руками, и он стреляет тебе прямо в голову, и эта его фраза – ну как же круто, я потом ему её сам сказал! Я думал, что отомщу этим за тебя, чтобы он пережил то же, что и ты, в свой последний момент, понимаешь? А ты. Ты! Живой! Где ты?
По мнению Мерлина, эта волна красноречия была бы гораздо более впечатляющей, будь в ней меньше междометий и гортанных звуков.
Так он тебе и скажет, думает Мерлин.
Брифинг начнётся через несколько минут. К тому же, он начинает чувствовать себя лишним в своём кабинете, поэтому встаёт со стула (Эггси тут же падает на его место) и направляется к выходу.
- Я сейчас приеду, - слышит он, уже закрывая за собой дверь, и останавливается. – Мне до тебя час на метро… Да знаю я, что ты знаешь! Учти, если я не найду тебя по этому адресу, то оставлю там бомбу замедленного действия. Так что не смей убегать. Ещё раз. Сейчас я крутой агент, а ты нет… Ага. Есть, сэр. Бегу, сэр.
Побережье, значит, думает Мерлин. Похоже, дальше побережья Темзы Гарри так и не решился уехать.
Эггси действительно выбегает из его кабинета на полной скорости и уносится в сторону своей комнаты. Мерлин чувствует слабое желание осадить его и спросить, чем агент Галлахад собирается объяснять своё отсутствие на брифинге, но не делает этого.