Я затащу тебя в ад - если ты не против, конечно.
Haikyuu, драбблы. Очень много про любовь и очень мало про сюжеты, но на то они и драбблы, да?
Тендо и Цукишима, допущения, GТендо и Цукишима, допущения, G
Допустим, Цукишиму окружают идиоты, способные на чудеса, и лучшие друзья, умеющие удивлять, и талантливые люди, которым он не ровня. Допустим, с некоторых пор он даже предпочитает эту компанию плееру. Допустим, к следующему тренировочному лагерю он привыкает бегать по утрам, начинает лучше следить за режимом и покупает утяжелители для тренировок. Он уверен, что никто не заметит изменений, но их замечает сначала Ямагучи, потом Кагеяма, а потом и остальные. Цукишиму хлопают по плечам и поздравляют. Непонятно с чем.
Допустим, он ждёт поездки в лагерь гораздо больше, чем в прошлый раз. Этого уже точно никто не должен заметить, но Хината спрашивает у него "Ты же хочешь снова сразиться с Тендо, да?", как будто это само собой разумеется, и да. Цукишима хочет.
В автобусе Ямагучи спит на его плече, а Цукишима за всю дорогу не смыкает глаз. Ему тревожно, но это хорошая тревога. Бодрящая.
Допустим, он ищет яркую шевелюру в толпе встречающих и, найдя, видит, что Тендо точно так же высматривал его. Допустим, Цукишима тут же отводит глаза. В суматохе воинственных воплей Хинаты ("Я приехал, чтобы втоптать тебя в бетон!") непонятно, что говорить, потому что орать, как Хината, Цукишима не будет.
- Я так скучал по твоему постному лицу, - Тендо хлопает его по плечу, как будто они не один раз виделись, а сто лет знакомы. И что, думает Цукишима, вот так просто?
А впрочем, да. Вот так просто.
- Куда идти, чтобы моё постное лицо поскорее оказалось через сетку от твоего? - спрашивает он.
- Эй, а как же "Я тоже скучал по тебе, Сатори, игра против тебя потрясла моё невинное сердце, и я думал о тебе весь этот месяц"? Ты, кстати, уже не такой тощий. И не такой бледный. Но всё равно нравишься мне, - последнее он почти пропевает. Цукишима с ужасом понимает, что у него горят щёки.
Допустим, Тендо с ним флиртует, и не то чтобы Цукишима был против. Допустим.
Тендо/Цукишима, 3+1 про счастье
3+1 - "три момента, когда Тендо ТАКОЙ СЧАСТЛИВЫЙ, и один, когда то же самое у Цукки. PG
1/3 - Тендо
У Тендо есть один момент, который он ни на что не променяет. Утром он тянется через распластанное рядом тело, чтобы выключить его отвратительный будильник, и падает обратно под вмятое в подушку "спасибо" Кея.
- Вставай, - начинает говорить Тендо вместо будильника. - Вставай вставай вставай поднимайся вставай вставай вставай, - подушка Кея падает ему на лицо, и тот слабой со сна рукой давит на неё сверху. Тендо хихикает и затыкается.
Когда он снимает подушку, Кей уже сел на кровати, нашарил очки, надел их и сидит, ссутулившись, спустив ноги на холодный пол и уперев локти в колени. И вот он, этот момент - свет из окна, изгиб бледной спины с парой родинок, выстуженная комната, застывшее время.
Ещё так рано, а Тендо уже так счастлив.
- Прикройся, а то никуда не пойдёшь в ближайшие часа полтора, - командует он Кею, пока тот не заметил его сумасшедшую улыбку.
- На полтора тебя не хватит, - зевает Кей.
2/3 - Тендо
- Я ни о чём не жалею, - заявляет он, пожимая под сеткой руку блокеру под номером 11. - Бой был честный.
Цукишима Кей, 16 лет, рост 188 см, день рождения 27 сентября, у Тендо отличная память на цифры, устало морщится:
- Это не был бой. Мы просто сыграли игру.
- Мальчик, ты и в пять лет выглядел на сорок? - поражается Тендо. - Серьёзно, даже Вакатоши наслаждается своей волейбольной одержимостью больше, чем ты.
Не то чтобы Тендо пытался нащупать у него больное место... ну, не то чтобы ему надо пытаться. Это талант, наверное. Что-то он явно нащупывает, потому что Цукишима вырывает у него свою руку (Тендо продолжал её сжимать всё это время? какой конфуз) и демонстративно вытирает ладонь о шорты.
- Не любишь прикосновения? - весело спрашивает Тендо. - У меня тоже такое было. Но прошло.
- Рад за тебя.
- Говорят, найти девушку помогает. Ну, ты знаешь, напряжение сбросить, - Тендо вместе с командой делает шаг назад, продолжая болтать. Ему кажется, что он всё ещё сжимает руку Цукишимы, и это никак не должно заканчиваться. - Можно и не девушку, если ты из таких...
Его толкают локтем - заткнись и кланяйся, хватит устраивать свою личную жизнь за счёт победившей команды, - и Тендо, слегка порозовев, склоняет голову вместе со всеми.
- Идиот, - едва слышно (Тендо слышит) фыркает Цукишима.
Тендо решает не пасовать, раз уж все его карты раскрыты, и догоняет его на выходе из зала. Всё равно ему не улыбается слушать, как тренер будет распекать его за беспечность в последних сетах. Последние сеты вообще прошли мимо него.
Цукишима каменеет, когда он легонько хлопает его по плечу. Ох, серьёзно. Для недотроги этот парень слишком часто сталкивается локтями со своим веснушчатым другом. Уж перед Тендо-то можно не выделываться.
- Вот мой номер, - он протягивает Цукишиме лист из блокнота с косо накорябанными цифрами. - И сейчас ты на него позвонишь, чтобы у меня был твой.
Друг Цукишимы разражается целой серией смешков, но в разговор не вступает. Тендо не удостаивает его взглядом. Гиены-второгодки Карасуно, слава всем богам, уже ушли и не видят этой сцены. Может быть, только поэтому - потому что нет лишних свидетелей, потому что его дружок не возражает, потому что он устал, а Тендо не отстаёт, потому что на самом деле он не такой уж и холодный парень, - Цукишима со вздохом достаёт телефон из кармана рюкзака.
На мысленном экране Тендо загорается ярко-алое "ЙЕС!".
Он просто взял номер сильного игрока, чтобы, может быть, поддерживать связь и приходить на игры его команды. Вакатоши вон тоже обменялся телефонами с капитаном Карасуно, они надеются организовать тренировочный лагерь или что-то в этом роде.
Только Вакатоши не сияет, тряся зажатым в руке телефоном, и не орёт на всю площадку:
- У меня есть его номер!
Судьи косятся так, что Тендо не сомневается: его бы точно выпроводили с соревнований, если бы они для него и так уже не закончились.
- Такой довольный, - цедит Ита, - аж врезать хочется.
У него всё ещё следы от слёз на щеках. Тендо хотелось бы быть в состоянии, из которого можно утешать других. но он сейчас на совсем другой ступеньке своей эмоциональной лестницы. Он будет лелеять память об этом до тех пор, пока не погрузится в сладкую топь старческого маразма. Стопудово.
3/3 - Тендо
Третий момент вообще не связан с Кеем. Казалось бы. Тендо сдает эндокринологию, честно и после недель подготовки, и чувствует себя - совершенно тупо, это всего лишь один из экзаменов, но - всемогущим. Он выходит из здания, где был экзамен, и замирает. Мир вдруг обретает краски. Впервые за несколько недель всё вокруг него не отсылает к конспектам и справочникам, ссылка на файл "ты должен учить прямо сейчас" становится неактивной, и он выдыхает всю свою ботанскую тревогу в февральский воздух.
Кей оставил его наедине с его паникой три дня назад. До этого он терпел разговоры о гормонах за едой, перед телевизором, в постели, но не выдержал, когда Тендо от тревоги сорвало крышу. Сатори его не винил. Он бы сам себя тоже не вынес, будь у него выбор.
Он достает из кармана телефон. Нужно написать Кею, что он вернулся в мир живых, но на экране уже горит "1 входящее сообщение" от Кея же.
"Иди в библиотеку, если ты жив. Если нет, тоже иди".
И Сатори кажется, что у него лицо лопнет от улыбки, с которой он оглядывает всё вокруг, прежде чем отправиться, куда приказали.
1/1 - Цукишима
Вопреки его ожиданиям, Кей не начинает изгаляться сразу. Сначала он хорошенько обдумывает вопрос.
- Я мыслю другими категориями, - заявляет он. - И если и бываю счастливым, то не могу этого отследить.
Тендо смотрит в его серьёзное не по годам лицо и не может удержаться. Он хотел поговорить серьёзно, но как говорить серьёзно, когда оба привыкли гиенить над такими разговорами.
- Цукки. Я давно хотел тебя спросить. Ты что, андроид?
- Нет вроде. Хочешь проверить?
- Ты... стоп. Ты флиртуешь со мной, что ли? Прямо сейчас? Почти с ходу? Мы всего год как встречаемся, и тут я наконец сталкиваюсь с Цукишимой-гением-флирта? Какого босса я убил, чтобы открыть эту локацию? Дайте мне его, я буду убивать его каждое утро.
Кей отгораживается ладонью от его желчи и усмехается в свою книгу. Смирившись с тем, что на вопрос он не ответит, Тендо вздыхает и возвращается к Джампу.
- Что, правда год уже? - спрашивает Кей полглавы спустя.
- Угу. Без двух дней.
- Как ты выдержал, - шуршат страницы книги: он заглядывает в оглавление или в список использованной литературы. - Как я выдержал.
Тендо вытягивает ноги поперёк дивана и легонько пинает Кея в бок. Тот ёжится и сдвигается ближе к подлокотнику, чтобы Тендо не мог дотянуться.
- Я вообще-то всем доволен, - говорит Тендо, переползая по дивану к нему поближе и обнимая за плечи. Отодвигаться Кею уже некуда, и он покорно прислоняется к Тендо плечом. - Это ты, если и бываешь счастливым, то сам об этом не знаешь.
- Может, и знаю, только тебе не скажу.
- Почему это?
- А чтобы ты сам догадывался.
Тендо зависает на несколько секунд, и только потом его лицо озаряется:
- Боже, Цукки, шутка про волейбол? Я думал, мы уже исчерпали этот родник.
- У меня ещё есть парочка для особых моментов.
Потом Кей просит его заткнуться или свалить, и Тендо выбирает первое. Как ему кажется, Цукишиме этот вариант тоже нравится больше.
Яку/Лев, очень тупое про последние главыЯку/Лев, очень тупое про последние главы, G
Лев рос со страшной скоростью. Путался в руках и ногах, с сожалением убирал в коробку с надписью «Детское» почти новые джинсы и свитера, ударялся лбом о предметы, до которых год назад едва мог допрыгнуть.
И это была самая лёгкая часть.
Взрослеть было тяжелей, чем расти. Всё вокруг приучало Льва думать, останавливаться, молчать, соразмерять и делать ещё тысячу вещей, без которых он раньше прекрасно обходился. А теперь не мог. Все эти вещи не приносили радости, но с ними он чувствовал себя чуть правильней.
Раньше ему вообще ничего не надо было делать, чтобы чувствовать себя правильно. Его самооценка была твёрдой и высокой стеной, которая ограждала Льва от любых забот. Старшая школа сломала в нём все стены, а обожаемый волейбол не оставил от его уверенности в себе камня на камне, и единственным, что возвышало Льва над другими, оставались его длинные ноги. Не самое большое преимущество. Яку-сан, например, и со своим ростом творил чудеса.
Яку-сан.
Он слишком поздно понял, что семпай слишком крут для него. В скромном тренировочном зале Некомы Яку просто не хватало места, чтобы развернуться. К тому же, он не устраивал шоу из своей игры — если не знать, куда смотреть. Лев не знал. Он думал, что Яку-сан сильный и умный, верил каждому его слову, смеялся, когда Яку говорил что-то смешное или просто хохотал сам — у него был забавный смех, похожий на фырканье. Лев всегда был человеком прикосновений, а Яку не отстранялся, когда он до него дотрагивался. Он принимал все подношения Льва — утренний кофе и звонки по вечерам, домашние работы на проверку, уличных кошек, вопли и эмоции, шоколад на День Святого Валентина, всего Льва с потрохами.
То есть, Льву так казалось. Пока в тот день, когда они играли с Фукуродани, он не увидел, что на самом деле Яку-сан в сто раз круче. Маленький, скромный, уютный Яку мог легко заполнить и закрыть собой всю площадку. И Льва, беспомощного, как котёнок, тоже.
Он и без этого был влюблён изо всех сил. Что же ему было делать теперь со всей своей любовью, которой для невероятности Яку было слишком мало? Лев шмыгнул носом и заставил себя думать об игре, потому что, пока он думал о невероятном и слишком крутом для него Яку, всей его новообретённой взрослости хватало только на то, чтобы не разреветься.
Бокуто/Акааши, RБокуто/Акааши, R
Бокуто говорит:
- Ты меня знаешь лучше, чем родная мать.
- И-и-и в моём рейтинге «Худшие фразы Бокуто Котаро во время секс-марафона» обновилась первая строка, - Акааши со вздохом откидывается на подушку. Бокуто целует его шею, ещё раз и ещё. Лажать он умеет, как никто, это правда. Но в работе над ошибками Бокуто тоже нет равных. Акааши готов простить ему и глупые фразы во время секса, и много чего ещё, когда Бокуто отрывается от его шеи и укоризненно нависает:
- Ты не дослушал.
- А должен был? - Акааши сцепляет пальцы на его шее, гладит выступающую косточку ниже затылка. Бокуто продолжает нависать, даже не дрогнув. Плечи у него как из тёплого камня.
- Акааши, - говорит он. Тогда Акааши убирает руки, закидывает их за голову и весь превращается вслух. Спорить — себе дороже.
- Ты знаешь меня лучше, чем родная мать, - зачем-то повторяет Бокуто, как будто Акааши сможет забыть это заявление в ближайшие лет десять. - И когда я слетаю с катушек, только ты можешь привести меня в чувство.
- Не только я. Вся команда уже этому научилась. Все могут привести тебя в чувство, кроме тебя самого. Ладно, господи, я молчу.
- Просто хочу тебя попросить, чтобы вот прямо сейчас ты позволил мне делать, как я хочу, - говорит Бокуто. - А я очень хочу тебя трахнуть.
- И с чего мне тебя останавливать?
- С того, - Бокуто не выдерживает и снова касается губами его шеи, прямо под ухом. Вздрогнув, Акааши поворачивает голову и подставляется. Слова Бокуто словно влезают под кожу: - С того, что я буду делать это очень, о-очень медленно. Потому что Акааши, ну нет же сил.
Акааши затыкает ему рот ладонью, сам на грани того, чтобы слететь с катушек. Всё, что делает Бокуто, проверяет Акааши на прочность и стрессоустойчивость. Всегда.
Прямо сейчас он утыкается в ладонь Акааши носом, вдыхает, коротко целует. Взгляд его прикован к лицу Акааши.
- Что.
- Обожаю тебя, - невнятно признаётся Бокуто. - Так ты согласен?
Акааши уже на всё согласен. Он так и говорит. Бокуто заставляет его опустить руки, смотрит сверху, целует в губы и просит закрыть глаза. В ответ Акааши молча качает головой. Бокуто лучше удаются фразы вроде «Я люблю на тебя смотреть», но Акааши, нервно облизав губы, уже почти собирается сказать нечто подобное, когда Бокуто седлает его ноги и ведёт тяжёлыми руками по бокам. Склонившись, он целует его в живот — слишком мало пресса, слишком много рёбер, фоном думает Акааши, но Бокуто выцеловывает, и думать трудно. Одну руку он заводит между ними, пару раз проводит вверх и вниз по их членам, но у Бокуто хреново получается делать несколько вещей одновременно, и сейчас он выбирает процесс, а не результат. Процесс — это целовать, дышать, трогать языком, давить подушечками пальцев, оставлять следы. Он пытается сделать так, чтобы на коже Акааши не осталось ни одного (нецелованного, некусанного, не запомнившего его пальцев) места. Достаточно, чтобы занять Бокуто надолго. Более чем достаточно, чтобы довести Акааши до полной потери контроля.
- Я могу кончить только от этого, - предупреждает он, пока у него есть ещё хоть какое-то желание произносить слова длиннее одной буквы.
- А я нет, - говорит Бокуто. - Слишком занят.
Во имя крэка: Сугавара/Танака, PGСугавара/Танака, драма и флэшбеки, PG
Что-то такое должно было случиться. Саёко всегда говорила, что он не контролирует свою жизнь и плывёт по течению, что рано или поздно его везение закончится и что тогда-то Танака и повзрослеет, наконец.
И вот он сидит в больничном коридоре и взрослеет. Как будто его сквозь машину времени протаскивают. Будь у него волосы, они бы седели на глазах. Танака крепкий, Танака бы пережил, ударь по нему реальность хоть кулаком в полную силу, хоть с ноги, хоть лбом в лицо. Но кто ж знал, что она не по нему ударит?
Суга в реанимации. Танака уже написал смски с этой фразой всем, кому мог, и дал адрес больницы. Он ещё не знал, как будет объяснять им, почему Суга, милый, осторожный, правильный Суга оказался в реанимации из-за последствий тяжёлых побоев. Танака бы сбежал от всех этих объяснений, но от Суги он сбежать не может. Потому и сидит, согнувшись в три погибели и сжимая голову руками. Пожилая медсестра, проходя мимо, гладит его по плечу и спрашивает, не нужно ли чего. Видимо, у Танаки, как всегда, слишком страшное лицо, потому что ему даже не приходится отвечать — она сама отшатывается и, шаркая ногами в мягких тапках, обходит его по широкой дуге.
Он хотел ответить, что ему бы не помешал стакан воды. Сам он до кулера не дойдёт.
- Мудак, - бормочет он, - ну ты мудак, Танака, урод, мразь, недоделок, имбецил...
Ещё раз — ладно бы он сам был бит за то, что по глупости ввязался в незаконное строительство. На нём всё заживает, как на собаке, он однажды сломанную ногу за неделю залечил. Почему это всё — перелом рёбер, вспоминается монотонный голос врача, множественные гематомы, перелом тазобедренного сустава, смещение позвоночного диска, переломы пальцев, сотрясение мозга, что там ещё — досталось Суге?
Просто потому, что он держал Сугу за руку, входя на стройку? Они же не в каменном веке живут, чтобы бить человека только за то, с кем он спит. Танака скрипит зубами, потому что его самого уже били за Сугу. Когда он ушёл из банды на первом курсе колледжа, потому что Суга его попросил.
И ещё раз — когда он был первогодкой, а на Сугу, его драгоценного (второго после Кьоко) семпая, насели выпускники. Танака тогда ещё не знал, что Суга, во-первых, прекрасно понимает, что выглядит лёгкой мишенью, а во-вторых, обожает удивлять тех, кто его недооценивает. Танака просто подошёл к ближайшему третьегодке со спины, взял за плечо и вполне благожелательно заглянул в глаза. Дальше они с Сугой отбивались на пару, а потом тот добавил ко всему, что Танака успел огрести в драке, свою затрещину: не лезь, мол, куда не просят! Но поблагодарил. И улыбнулся. Танака был озадачен, смятён, смущён и польщён одновременно, и это было больше, чем его простая душа могла вынести.
Прямо сейчас его разрывает от бешенства, горя, злости на себя, страха за Сугу — опять слишком много всего, и опять Суга тому виной.
Когда он придёт в себя, Танака будет орать на него часа четыре. Суга привык к тому, что иногда Танаке просто надо поорать. Да. Он сможет с этим справиться. Суга всё сможет.
Сестра снова трогает его за плечо. В руке у неё пластиковый стаканчик с водой.
- Благодарю вас, - хрипит Танака.
- Держись, милый, - кивает она. Милым его не называли лет с четырёх. Даже Суга обычно просто зовёт его по имени, зачем им финтифлюшки и ласковые прозвища, и так ведь всё понятно.
Танака пытается вспомнить, когда это ему всё стало понятно. Точно не в школе, хотя, как потом признался Даичи (и Ноя, и Асахи, и даже Хината, святые небеса), Танаке надо было очень постараться, чтобы не заметить, как Суга на него смотрел. Особенно в последний свой год. Что ж, выходит, Танака был старательным парнем.
Он ищет в памяти момент, когда понял про себя и Сугу, и ему начинает казаться, что этот момент — сейчас, или что его никогда и не было. Даичи, спасительный якорь для его разума, появляется в конце коридора и в три прыжка оказывается с ним рядом.
- Что случилось? - спрашивает он, быстро пожимая Танаке руку, обнимая за плечи, не зная, что делать.
- Я мудак, - честно говорит Танака. - Это всё моя вина.
Ямацукки, "собирать в дорогу", космоауЯмацукки, "собирать в дорогу",
Космоау, 720 слов, PG
Ямагучи обвязывается верёвкой поверх комбеза. Цукишима проверяет узел, морщится и укрепляет его парой петель. Его забота вызывает у Ямагучи благодарную улыбку. На карабины, висящие у него на поясе, они вместе цепляют переговорное устройство, фонарь, запасную пару перчаток и, наконец, самое главное - приборы.
- Слушай, - Цукишима вертит в руке камеру, не спеша передавать её Ямагучи. - Может, всё-таки я пойду?
- Цукки, не хами, - безапелляционно заявляет Ямагучи, - я выиграл по жребию. И потом, когда мы выйдем из гиперпрыжка, давление подскочит. Тебе, с твоим сердцем, в этот момент лучше вообще лежать.
- Не помню, чтобы я когда-то лежал после гиперпрыжка. И чтобы ты становился бортовым доктором.
- Зато я помню, как тебя в позапрошлом рейсе повело, когда мы резко выскочили...
- Ты даже не знаешь, что там, - Цукишима кивает в сторону вертикальной шахты. Шахта ведёт в трюм, используется раз в десяток рейсов для дополнительной вентиляции или для поднятия грузов. И с ней что-то не так. Все системы самопроверки корабля заходятся в тревожных сигналах, когда сканирование доходит до этой шахты.
- Ты тоже не знаешь.
Ямагучи отбирает у него камеру и пытается прицепить её к поясу. Он уже в рабочих перчатках, и сложный замок карабина никак не поддаётся его усилиям.
В шахте ему не надо будет снимать камеру с пояса. Достаточно будет просто потянуть её вверх, и эластичная лента растянется. У Ямагучи нет проблем со сноровкой или опытом. Они с Цукишимой работают техниками на корабле уже больше пяти лет, и в уходе за механизмами и оборудованием всё, что умеет один, умеет и другой. Если Цукишима в чём-то круче, так это в софте и вопросах защиты систем пилотирования от взлома. Но Ямагучи и не претендует на первенство. Они в любом случае всё делают вместе.
- Наверное, мне просто любопытно, - говорит Цукишима, цепляя ему камеру. - Ты-то всё узнаешь первым.
- Ты же знаешь, что я тут же тебе всё растреплю, - Ямагучи треплет его по щеке: за честное признание в своих чувствах сдержанный Цукки заслуживает поощрения.
Похоже, он правда беспокоится. Ямагучи прислушивается к себе. Его интуиция, обычно предупреждающая его о близких проблемах, молчит. Может быть, Цукки просто захандрил под конец долгого полёта? Словно в подтверждение мыслям Ямагучи, он вздыхает:
- Мы слишком долго летим. Высохли и стали бледными, как медузы без воды. И твои веснушки почти растворились.
- Ты же знаешь, в отпуске я покроюсь ими раньше, чем ты успеешь моргнуть, - Ямагучи улыбается ему и быстро подаётся вперёд, звеня всем, что навешано на его поясе. Он быстро целует Цукки в щёку — кожа и впрямь сухая, как бумага, - и лихо, спиной вперёд, сам себя напугав, прыгает в шахту.
- Осторожно! - несётся ему вслед нервный вопль. Ямагучи достаёт переговорник, включает, дожидается, пока Цукки тоже подключится:
- Люблю, когда ты кричишь.
- Замолчи.
- А то ты закричишь на меня снова?
- Да. Только вытащу сначала.
- Заманчиво, - вздыхает Ямагучи.
Его почти свободное, если забыть о верёвке, падение постепенно замедляется. Он включает оба фонаря — налобный и поясной — и поворачивается по кругу, осматриваясь.
- Что там? - скребётся из переговорника голос Цукки.
- Пока ничего. Давай чуть ниже.
Так продолжается с полчаса. Ямагучи опускается на несколько метров, внимательно осматривает стены, делает пару снимков и просит Цукки вытравить верёвку ещё немного.
- Скоро конец шахты. Чувствуешь, как снизу тянет холодом?
Ямагучи стягивает перчатку и пробует ладонью воздух ниже себя.
- Вообще-то нет, - заключает он. - Температура такая же, как наверху. Спустишь меня ещё немного?
Цукки подчиняется.
- Как теперь?
- Так же. И на стенах, - Ямагучи озирается, но уже не так пристально. Однообразное мелькание стен бесконечного колодца притупит внимательность даже самого острого глаза. - Хотя стой. Кажется, это пятно я уже видел.
- Не понял тебя.
- Я видел вот это пятно в форме кошки несколько минут назад. Ты точно сейчас опустил меня, а не поднял?
- Я похож на идиота?
- Не знаю, я же тебя сейчас не вижу. Но насколько помню, не похож.
Продолжая болтать, Ямагучи делает снимок пятна и прокручивает отснятое на несколько кадров назад, чтобы проверить.
- Проверил по камере, - отчитывается он. - Действительно, у меня два одинаковых пятна.
Цукишима молчит слишком долго, чтобы Ямагучи счёл его просто глубоко задумавшимся.
- Цукки? Приём? Где ты там?
- Приём, - отвечают ему, и Ямагучи выдыхает. По его артериям бежит адреналин пополам с кровью. - Я здесь. Только я не Цукки.
Тендо и Цукишима, допущения, GТендо и Цукишима, допущения, G
Допустим, Цукишиму окружают идиоты, способные на чудеса, и лучшие друзья, умеющие удивлять, и талантливые люди, которым он не ровня. Допустим, с некоторых пор он даже предпочитает эту компанию плееру. Допустим, к следующему тренировочному лагерю он привыкает бегать по утрам, начинает лучше следить за режимом и покупает утяжелители для тренировок. Он уверен, что никто не заметит изменений, но их замечает сначала Ямагучи, потом Кагеяма, а потом и остальные. Цукишиму хлопают по плечам и поздравляют. Непонятно с чем.
Допустим, он ждёт поездки в лагерь гораздо больше, чем в прошлый раз. Этого уже точно никто не должен заметить, но Хината спрашивает у него "Ты же хочешь снова сразиться с Тендо, да?", как будто это само собой разумеется, и да. Цукишима хочет.
В автобусе Ямагучи спит на его плече, а Цукишима за всю дорогу не смыкает глаз. Ему тревожно, но это хорошая тревога. Бодрящая.
Допустим, он ищет яркую шевелюру в толпе встречающих и, найдя, видит, что Тендо точно так же высматривал его. Допустим, Цукишима тут же отводит глаза. В суматохе воинственных воплей Хинаты ("Я приехал, чтобы втоптать тебя в бетон!") непонятно, что говорить, потому что орать, как Хината, Цукишима не будет.
- Я так скучал по твоему постному лицу, - Тендо хлопает его по плечу, как будто они не один раз виделись, а сто лет знакомы. И что, думает Цукишима, вот так просто?
А впрочем, да. Вот так просто.
- Куда идти, чтобы моё постное лицо поскорее оказалось через сетку от твоего? - спрашивает он.
- Эй, а как же "Я тоже скучал по тебе, Сатори, игра против тебя потрясла моё невинное сердце, и я думал о тебе весь этот месяц"? Ты, кстати, уже не такой тощий. И не такой бледный. Но всё равно нравишься мне, - последнее он почти пропевает. Цукишима с ужасом понимает, что у него горят щёки.
Допустим, Тендо с ним флиртует, и не то чтобы Цукишима был против. Допустим.
Тендо/Цукишима, 3+1 про счастье
3+1 - "три момента, когда Тендо ТАКОЙ СЧАСТЛИВЫЙ, и один, когда то же самое у Цукки. PG
1/3 - Тендо
У Тендо есть один момент, который он ни на что не променяет. Утром он тянется через распластанное рядом тело, чтобы выключить его отвратительный будильник, и падает обратно под вмятое в подушку "спасибо" Кея.
- Вставай, - начинает говорить Тендо вместо будильника. - Вставай вставай вставай поднимайся вставай вставай вставай, - подушка Кея падает ему на лицо, и тот слабой со сна рукой давит на неё сверху. Тендо хихикает и затыкается.
Когда он снимает подушку, Кей уже сел на кровати, нашарил очки, надел их и сидит, ссутулившись, спустив ноги на холодный пол и уперев локти в колени. И вот он, этот момент - свет из окна, изгиб бледной спины с парой родинок, выстуженная комната, застывшее время.
Ещё так рано, а Тендо уже так счастлив.
- Прикройся, а то никуда не пойдёшь в ближайшие часа полтора, - командует он Кею, пока тот не заметил его сумасшедшую улыбку.
- На полтора тебя не хватит, - зевает Кей.
2/3 - Тендо
- Я ни о чём не жалею, - заявляет он, пожимая под сеткой руку блокеру под номером 11. - Бой был честный.
Цукишима Кей, 16 лет, рост 188 см, день рождения 27 сентября, у Тендо отличная память на цифры, устало морщится:
- Это не был бой. Мы просто сыграли игру.
- Мальчик, ты и в пять лет выглядел на сорок? - поражается Тендо. - Серьёзно, даже Вакатоши наслаждается своей волейбольной одержимостью больше, чем ты.
Не то чтобы Тендо пытался нащупать у него больное место... ну, не то чтобы ему надо пытаться. Это талант, наверное. Что-то он явно нащупывает, потому что Цукишима вырывает у него свою руку (Тендо продолжал её сжимать всё это время? какой конфуз) и демонстративно вытирает ладонь о шорты.
- Не любишь прикосновения? - весело спрашивает Тендо. - У меня тоже такое было. Но прошло.
- Рад за тебя.
- Говорят, найти девушку помогает. Ну, ты знаешь, напряжение сбросить, - Тендо вместе с командой делает шаг назад, продолжая болтать. Ему кажется, что он всё ещё сжимает руку Цукишимы, и это никак не должно заканчиваться. - Можно и не девушку, если ты из таких...
Его толкают локтем - заткнись и кланяйся, хватит устраивать свою личную жизнь за счёт победившей команды, - и Тендо, слегка порозовев, склоняет голову вместе со всеми.
- Идиот, - едва слышно (Тендо слышит) фыркает Цукишима.
Тендо решает не пасовать, раз уж все его карты раскрыты, и догоняет его на выходе из зала. Всё равно ему не улыбается слушать, как тренер будет распекать его за беспечность в последних сетах. Последние сеты вообще прошли мимо него.
Цукишима каменеет, когда он легонько хлопает его по плечу. Ох, серьёзно. Для недотроги этот парень слишком часто сталкивается локтями со своим веснушчатым другом. Уж перед Тендо-то можно не выделываться.
- Вот мой номер, - он протягивает Цукишиме лист из блокнота с косо накорябанными цифрами. - И сейчас ты на него позвонишь, чтобы у меня был твой.
Друг Цукишимы разражается целой серией смешков, но в разговор не вступает. Тендо не удостаивает его взглядом. Гиены-второгодки Карасуно, слава всем богам, уже ушли и не видят этой сцены. Может быть, только поэтому - потому что нет лишних свидетелей, потому что его дружок не возражает, потому что он устал, а Тендо не отстаёт, потому что на самом деле он не такой уж и холодный парень, - Цукишима со вздохом достаёт телефон из кармана рюкзака.
На мысленном экране Тендо загорается ярко-алое "ЙЕС!".
Он просто взял номер сильного игрока, чтобы, может быть, поддерживать связь и приходить на игры его команды. Вакатоши вон тоже обменялся телефонами с капитаном Карасуно, они надеются организовать тренировочный лагерь или что-то в этом роде.
Только Вакатоши не сияет, тряся зажатым в руке телефоном, и не орёт на всю площадку:
- У меня есть его номер!
Судьи косятся так, что Тендо не сомневается: его бы точно выпроводили с соревнований, если бы они для него и так уже не закончились.
- Такой довольный, - цедит Ита, - аж врезать хочется.
У него всё ещё следы от слёз на щеках. Тендо хотелось бы быть в состоянии, из которого можно утешать других. но он сейчас на совсем другой ступеньке своей эмоциональной лестницы. Он будет лелеять память об этом до тех пор, пока не погрузится в сладкую топь старческого маразма. Стопудово.
3/3 - Тендо
Третий момент вообще не связан с Кеем. Казалось бы. Тендо сдает эндокринологию, честно и после недель подготовки, и чувствует себя - совершенно тупо, это всего лишь один из экзаменов, но - всемогущим. Он выходит из здания, где был экзамен, и замирает. Мир вдруг обретает краски. Впервые за несколько недель всё вокруг него не отсылает к конспектам и справочникам, ссылка на файл "ты должен учить прямо сейчас" становится неактивной, и он выдыхает всю свою ботанскую тревогу в февральский воздух.
Кей оставил его наедине с его паникой три дня назад. До этого он терпел разговоры о гормонах за едой, перед телевизором, в постели, но не выдержал, когда Тендо от тревоги сорвало крышу. Сатори его не винил. Он бы сам себя тоже не вынес, будь у него выбор.
Он достает из кармана телефон. Нужно написать Кею, что он вернулся в мир живых, но на экране уже горит "1 входящее сообщение" от Кея же.
"Иди в библиотеку, если ты жив. Если нет, тоже иди".
И Сатори кажется, что у него лицо лопнет от улыбки, с которой он оглядывает всё вокруг, прежде чем отправиться, куда приказали.
1/1 - Цукишима
Вопреки его ожиданиям, Кей не начинает изгаляться сразу. Сначала он хорошенько обдумывает вопрос.
- Я мыслю другими категориями, - заявляет он. - И если и бываю счастливым, то не могу этого отследить.
Тендо смотрит в его серьёзное не по годам лицо и не может удержаться. Он хотел поговорить серьёзно, но как говорить серьёзно, когда оба привыкли гиенить над такими разговорами.
- Цукки. Я давно хотел тебя спросить. Ты что, андроид?
- Нет вроде. Хочешь проверить?
- Ты... стоп. Ты флиртуешь со мной, что ли? Прямо сейчас? Почти с ходу? Мы всего год как встречаемся, и тут я наконец сталкиваюсь с Цукишимой-гением-флирта? Какого босса я убил, чтобы открыть эту локацию? Дайте мне его, я буду убивать его каждое утро.
Кей отгораживается ладонью от его желчи и усмехается в свою книгу. Смирившись с тем, что на вопрос он не ответит, Тендо вздыхает и возвращается к Джампу.
- Что, правда год уже? - спрашивает Кей полглавы спустя.
- Угу. Без двух дней.
- Как ты выдержал, - шуршат страницы книги: он заглядывает в оглавление или в список использованной литературы. - Как я выдержал.
Тендо вытягивает ноги поперёк дивана и легонько пинает Кея в бок. Тот ёжится и сдвигается ближе к подлокотнику, чтобы Тендо не мог дотянуться.
- Я вообще-то всем доволен, - говорит Тендо, переползая по дивану к нему поближе и обнимая за плечи. Отодвигаться Кею уже некуда, и он покорно прислоняется к Тендо плечом. - Это ты, если и бываешь счастливым, то сам об этом не знаешь.
- Может, и знаю, только тебе не скажу.
- Почему это?
- А чтобы ты сам догадывался.
Тендо зависает на несколько секунд, и только потом его лицо озаряется:
- Боже, Цукки, шутка про волейбол? Я думал, мы уже исчерпали этот родник.
- У меня ещё есть парочка для особых моментов.
Потом Кей просит его заткнуться или свалить, и Тендо выбирает первое. Как ему кажется, Цукишиме этот вариант тоже нравится больше.
Яку/Лев, очень тупое про последние главыЯку/Лев, очень тупое про последние главы, G
Лев рос со страшной скоростью. Путался в руках и ногах, с сожалением убирал в коробку с надписью «Детское» почти новые джинсы и свитера, ударялся лбом о предметы, до которых год назад едва мог допрыгнуть.
И это была самая лёгкая часть.
Взрослеть было тяжелей, чем расти. Всё вокруг приучало Льва думать, останавливаться, молчать, соразмерять и делать ещё тысячу вещей, без которых он раньше прекрасно обходился. А теперь не мог. Все эти вещи не приносили радости, но с ними он чувствовал себя чуть правильней.
Раньше ему вообще ничего не надо было делать, чтобы чувствовать себя правильно. Его самооценка была твёрдой и высокой стеной, которая ограждала Льва от любых забот. Старшая школа сломала в нём все стены, а обожаемый волейбол не оставил от его уверенности в себе камня на камне, и единственным, что возвышало Льва над другими, оставались его длинные ноги. Не самое большое преимущество. Яку-сан, например, и со своим ростом творил чудеса.
Яку-сан.
Он слишком поздно понял, что семпай слишком крут для него. В скромном тренировочном зале Некомы Яку просто не хватало места, чтобы развернуться. К тому же, он не устраивал шоу из своей игры — если не знать, куда смотреть. Лев не знал. Он думал, что Яку-сан сильный и умный, верил каждому его слову, смеялся, когда Яку говорил что-то смешное или просто хохотал сам — у него был забавный смех, похожий на фырканье. Лев всегда был человеком прикосновений, а Яку не отстранялся, когда он до него дотрагивался. Он принимал все подношения Льва — утренний кофе и звонки по вечерам, домашние работы на проверку, уличных кошек, вопли и эмоции, шоколад на День Святого Валентина, всего Льва с потрохами.
То есть, Льву так казалось. Пока в тот день, когда они играли с Фукуродани, он не увидел, что на самом деле Яку-сан в сто раз круче. Маленький, скромный, уютный Яку мог легко заполнить и закрыть собой всю площадку. И Льва, беспомощного, как котёнок, тоже.
Он и без этого был влюблён изо всех сил. Что же ему было делать теперь со всей своей любовью, которой для невероятности Яку было слишком мало? Лев шмыгнул носом и заставил себя думать об игре, потому что, пока он думал о невероятном и слишком крутом для него Яку, всей его новообретённой взрослости хватало только на то, чтобы не разреветься.
Бокуто/Акааши, RБокуто/Акааши, R
Бокуто говорит:
- Ты меня знаешь лучше, чем родная мать.
- И-и-и в моём рейтинге «Худшие фразы Бокуто Котаро во время секс-марафона» обновилась первая строка, - Акааши со вздохом откидывается на подушку. Бокуто целует его шею, ещё раз и ещё. Лажать он умеет, как никто, это правда. Но в работе над ошибками Бокуто тоже нет равных. Акааши готов простить ему и глупые фразы во время секса, и много чего ещё, когда Бокуто отрывается от его шеи и укоризненно нависает:
- Ты не дослушал.
- А должен был? - Акааши сцепляет пальцы на его шее, гладит выступающую косточку ниже затылка. Бокуто продолжает нависать, даже не дрогнув. Плечи у него как из тёплого камня.
- Акааши, - говорит он. Тогда Акааши убирает руки, закидывает их за голову и весь превращается вслух. Спорить — себе дороже.
- Ты знаешь меня лучше, чем родная мать, - зачем-то повторяет Бокуто, как будто Акааши сможет забыть это заявление в ближайшие лет десять. - И когда я слетаю с катушек, только ты можешь привести меня в чувство.
- Не только я. Вся команда уже этому научилась. Все могут привести тебя в чувство, кроме тебя самого. Ладно, господи, я молчу.
- Просто хочу тебя попросить, чтобы вот прямо сейчас ты позволил мне делать, как я хочу, - говорит Бокуто. - А я очень хочу тебя трахнуть.
- И с чего мне тебя останавливать?
- С того, - Бокуто не выдерживает и снова касается губами его шеи, прямо под ухом. Вздрогнув, Акааши поворачивает голову и подставляется. Слова Бокуто словно влезают под кожу: - С того, что я буду делать это очень, о-очень медленно. Потому что Акааши, ну нет же сил.
Акааши затыкает ему рот ладонью, сам на грани того, чтобы слететь с катушек. Всё, что делает Бокуто, проверяет Акааши на прочность и стрессоустойчивость. Всегда.
Прямо сейчас он утыкается в ладонь Акааши носом, вдыхает, коротко целует. Взгляд его прикован к лицу Акааши.
- Что.
- Обожаю тебя, - невнятно признаётся Бокуто. - Так ты согласен?
Акааши уже на всё согласен. Он так и говорит. Бокуто заставляет его опустить руки, смотрит сверху, целует в губы и просит закрыть глаза. В ответ Акааши молча качает головой. Бокуто лучше удаются фразы вроде «Я люблю на тебя смотреть», но Акааши, нервно облизав губы, уже почти собирается сказать нечто подобное, когда Бокуто седлает его ноги и ведёт тяжёлыми руками по бокам. Склонившись, он целует его в живот — слишком мало пресса, слишком много рёбер, фоном думает Акааши, но Бокуто выцеловывает, и думать трудно. Одну руку он заводит между ними, пару раз проводит вверх и вниз по их членам, но у Бокуто хреново получается делать несколько вещей одновременно, и сейчас он выбирает процесс, а не результат. Процесс — это целовать, дышать, трогать языком, давить подушечками пальцев, оставлять следы. Он пытается сделать так, чтобы на коже Акааши не осталось ни одного (нецелованного, некусанного, не запомнившего его пальцев) места. Достаточно, чтобы занять Бокуто надолго. Более чем достаточно, чтобы довести Акааши до полной потери контроля.
- Я могу кончить только от этого, - предупреждает он, пока у него есть ещё хоть какое-то желание произносить слова длиннее одной буквы.
- А я нет, - говорит Бокуто. - Слишком занят.
Во имя крэка: Сугавара/Танака, PGСугавара/Танака, драма и флэшбеки, PG
Что-то такое должно было случиться. Саёко всегда говорила, что он не контролирует свою жизнь и плывёт по течению, что рано или поздно его везение закончится и что тогда-то Танака и повзрослеет, наконец.
И вот он сидит в больничном коридоре и взрослеет. Как будто его сквозь машину времени протаскивают. Будь у него волосы, они бы седели на глазах. Танака крепкий, Танака бы пережил, ударь по нему реальность хоть кулаком в полную силу, хоть с ноги, хоть лбом в лицо. Но кто ж знал, что она не по нему ударит?
Суга в реанимации. Танака уже написал смски с этой фразой всем, кому мог, и дал адрес больницы. Он ещё не знал, как будет объяснять им, почему Суга, милый, осторожный, правильный Суга оказался в реанимации из-за последствий тяжёлых побоев. Танака бы сбежал от всех этих объяснений, но от Суги он сбежать не может. Потому и сидит, согнувшись в три погибели и сжимая голову руками. Пожилая медсестра, проходя мимо, гладит его по плечу и спрашивает, не нужно ли чего. Видимо, у Танаки, как всегда, слишком страшное лицо, потому что ему даже не приходится отвечать — она сама отшатывается и, шаркая ногами в мягких тапках, обходит его по широкой дуге.
Он хотел ответить, что ему бы не помешал стакан воды. Сам он до кулера не дойдёт.
- Мудак, - бормочет он, - ну ты мудак, Танака, урод, мразь, недоделок, имбецил...
Ещё раз — ладно бы он сам был бит за то, что по глупости ввязался в незаконное строительство. На нём всё заживает, как на собаке, он однажды сломанную ногу за неделю залечил. Почему это всё — перелом рёбер, вспоминается монотонный голос врача, множественные гематомы, перелом тазобедренного сустава, смещение позвоночного диска, переломы пальцев, сотрясение мозга, что там ещё — досталось Суге?
Просто потому, что он держал Сугу за руку, входя на стройку? Они же не в каменном веке живут, чтобы бить человека только за то, с кем он спит. Танака скрипит зубами, потому что его самого уже били за Сугу. Когда он ушёл из банды на первом курсе колледжа, потому что Суга его попросил.
И ещё раз — когда он был первогодкой, а на Сугу, его драгоценного (второго после Кьоко) семпая, насели выпускники. Танака тогда ещё не знал, что Суга, во-первых, прекрасно понимает, что выглядит лёгкой мишенью, а во-вторых, обожает удивлять тех, кто его недооценивает. Танака просто подошёл к ближайшему третьегодке со спины, взял за плечо и вполне благожелательно заглянул в глаза. Дальше они с Сугой отбивались на пару, а потом тот добавил ко всему, что Танака успел огрести в драке, свою затрещину: не лезь, мол, куда не просят! Но поблагодарил. И улыбнулся. Танака был озадачен, смятён, смущён и польщён одновременно, и это было больше, чем его простая душа могла вынести.
Прямо сейчас его разрывает от бешенства, горя, злости на себя, страха за Сугу — опять слишком много всего, и опять Суга тому виной.
Когда он придёт в себя, Танака будет орать на него часа четыре. Суга привык к тому, что иногда Танаке просто надо поорать. Да. Он сможет с этим справиться. Суга всё сможет.
Сестра снова трогает его за плечо. В руке у неё пластиковый стаканчик с водой.
- Благодарю вас, - хрипит Танака.
- Держись, милый, - кивает она. Милым его не называли лет с четырёх. Даже Суга обычно просто зовёт его по имени, зачем им финтифлюшки и ласковые прозвища, и так ведь всё понятно.
Танака пытается вспомнить, когда это ему всё стало понятно. Точно не в школе, хотя, как потом признался Даичи (и Ноя, и Асахи, и даже Хината, святые небеса), Танаке надо было очень постараться, чтобы не заметить, как Суга на него смотрел. Особенно в последний свой год. Что ж, выходит, Танака был старательным парнем.
Он ищет в памяти момент, когда понял про себя и Сугу, и ему начинает казаться, что этот момент — сейчас, или что его никогда и не было. Даичи, спасительный якорь для его разума, появляется в конце коридора и в три прыжка оказывается с ним рядом.
- Что случилось? - спрашивает он, быстро пожимая Танаке руку, обнимая за плечи, не зная, что делать.
- Я мудак, - честно говорит Танака. - Это всё моя вина.
Ямацукки, "собирать в дорогу", космоауЯмацукки, "собирать в дорогу",
Космоау, 720 слов, PG
Ямагучи обвязывается верёвкой поверх комбеза. Цукишима проверяет узел, морщится и укрепляет его парой петель. Его забота вызывает у Ямагучи благодарную улыбку. На карабины, висящие у него на поясе, они вместе цепляют переговорное устройство, фонарь, запасную пару перчаток и, наконец, самое главное - приборы.
- Слушай, - Цукишима вертит в руке камеру, не спеша передавать её Ямагучи. - Может, всё-таки я пойду?
- Цукки, не хами, - безапелляционно заявляет Ямагучи, - я выиграл по жребию. И потом, когда мы выйдем из гиперпрыжка, давление подскочит. Тебе, с твоим сердцем, в этот момент лучше вообще лежать.
- Не помню, чтобы я когда-то лежал после гиперпрыжка. И чтобы ты становился бортовым доктором.
- Зато я помню, как тебя в позапрошлом рейсе повело, когда мы резко выскочили...
- Ты даже не знаешь, что там, - Цукишима кивает в сторону вертикальной шахты. Шахта ведёт в трюм, используется раз в десяток рейсов для дополнительной вентиляции или для поднятия грузов. И с ней что-то не так. Все системы самопроверки корабля заходятся в тревожных сигналах, когда сканирование доходит до этой шахты.
- Ты тоже не знаешь.
Ямагучи отбирает у него камеру и пытается прицепить её к поясу. Он уже в рабочих перчатках, и сложный замок карабина никак не поддаётся его усилиям.
В шахте ему не надо будет снимать камеру с пояса. Достаточно будет просто потянуть её вверх, и эластичная лента растянется. У Ямагучи нет проблем со сноровкой или опытом. Они с Цукишимой работают техниками на корабле уже больше пяти лет, и в уходе за механизмами и оборудованием всё, что умеет один, умеет и другой. Если Цукишима в чём-то круче, так это в софте и вопросах защиты систем пилотирования от взлома. Но Ямагучи и не претендует на первенство. Они в любом случае всё делают вместе.
- Наверное, мне просто любопытно, - говорит Цукишима, цепляя ему камеру. - Ты-то всё узнаешь первым.
- Ты же знаешь, что я тут же тебе всё растреплю, - Ямагучи треплет его по щеке: за честное признание в своих чувствах сдержанный Цукки заслуживает поощрения.
Похоже, он правда беспокоится. Ямагучи прислушивается к себе. Его интуиция, обычно предупреждающая его о близких проблемах, молчит. Может быть, Цукки просто захандрил под конец долгого полёта? Словно в подтверждение мыслям Ямагучи, он вздыхает:
- Мы слишком долго летим. Высохли и стали бледными, как медузы без воды. И твои веснушки почти растворились.
- Ты же знаешь, в отпуске я покроюсь ими раньше, чем ты успеешь моргнуть, - Ямагучи улыбается ему и быстро подаётся вперёд, звеня всем, что навешано на его поясе. Он быстро целует Цукки в щёку — кожа и впрямь сухая, как бумага, - и лихо, спиной вперёд, сам себя напугав, прыгает в шахту.
- Осторожно! - несётся ему вслед нервный вопль. Ямагучи достаёт переговорник, включает, дожидается, пока Цукки тоже подключится:
- Люблю, когда ты кричишь.
- Замолчи.
- А то ты закричишь на меня снова?
- Да. Только вытащу сначала.
- Заманчиво, - вздыхает Ямагучи.
Его почти свободное, если забыть о верёвке, падение постепенно замедляется. Он включает оба фонаря — налобный и поясной — и поворачивается по кругу, осматриваясь.
- Что там? - скребётся из переговорника голос Цукки.
- Пока ничего. Давай чуть ниже.
Так продолжается с полчаса. Ямагучи опускается на несколько метров, внимательно осматривает стены, делает пару снимков и просит Цукки вытравить верёвку ещё немного.
- Скоро конец шахты. Чувствуешь, как снизу тянет холодом?
Ямагучи стягивает перчатку и пробует ладонью воздух ниже себя.
- Вообще-то нет, - заключает он. - Температура такая же, как наверху. Спустишь меня ещё немного?
Цукки подчиняется.
- Как теперь?
- Так же. И на стенах, - Ямагучи озирается, но уже не так пристально. Однообразное мелькание стен бесконечного колодца притупит внимательность даже самого острого глаза. - Хотя стой. Кажется, это пятно я уже видел.
- Не понял тебя.
- Я видел вот это пятно в форме кошки несколько минут назад. Ты точно сейчас опустил меня, а не поднял?
- Я похож на идиота?
- Не знаю, я же тебя сейчас не вижу. Но насколько помню, не похож.
Продолжая болтать, Ямагучи делает снимок пятна и прокручивает отснятое на несколько кадров назад, чтобы проверить.
- Проверил по камере, - отчитывается он. - Действительно, у меня два одинаковых пятна.
Цукишима молчит слишком долго, чтобы Ямагучи счёл его просто глубоко задумавшимся.
- Цукки? Приём? Где ты там?
- Приём, - отвечают ему, и Ямагучи выдыхает. По его артериям бежит адреналин пополам с кровью. - Я здесь. Только я не Цукки.
@темы: осторожно: злой слэш, Haikyuu, фанфикшн
-
-
23.03.2016 в 17:35Воу, похоже на начало серии "Доктора Кто")
А влюбленные Лев и Бокуто просто чудо
-
-
23.03.2016 в 17:43влюбленные Лев и Бокуто просто чудо
Это всё весна! Творят что хотят.
Спасибо!
-
-
23.03.2016 в 19:32ОНИ
У ТЕБЯ
ХОРОШИЕ
СИЛ МОИХ НЕТ
-
-
23.03.2016 в 19:38А Тендо интересный товарищ. Он с Цукишимой только пейрингуется?
Сугавара/Танака
и снова
собирать в дорогу"
А можно для человека, который не в курсе стартрека и Доктора, что там произошло? Или это из тех вещей, которые не должны быть озвучены?
-
-
23.03.2016 в 19:44Он с Цукишимой только пейрингуется?да, да, да, ещё тысячу и миллион раз да
-
-
23.03.2016 в 21:54Эфраи, да, Тендо только с Цукишимой! Точнее, только их мы любим и обосновали с Касей со всех сторон так, что поверить в кого-то ещё трудно. Но вообще, конечно, у Тендо много возможностей. Он же правда интересный, прекрасный и кот с:
А насчет сборов в дорогу - тебе жуткий вариант, или еще один жуткий вариант, или ещё один, который увяжет этот эпизод в аушку, которая у меня с лета лежит? Там могло случиться всё, что угодно, я ещё не выбрала, куда двигать.
И нам надо решить с Танакой, Сугаварой и Кётани! Чёрт побери!
-
-
23.03.2016 в 22:32какой-то Полип,
Хотелось бы тот, который про аушку, но я буду счастлив услышать все! *обожает космические аушки*
-
-
24.03.2016 в 01:44-
-
24.03.2016 в 19:49wingit, сплошная любовь, ага *^*
-
-
02.04.2016 в 21:20Начну с начала) неделю назад набрела на ваш дневник, прочитала парочку драбблов по волейболу. Закрыла страничку. Открыла снова. Прижала руку к зачастившему сердечку и в такой позе прочитала все, что есть. Не показалось! Охуенно! Все! <3 спасибо огромное (посчитала своим долгом предупредить, что за сталкер появился в комментах, потому что планирую пройтись и оставить пылающие сердца везде!)
-
-
02.04.2016 в 21:57