Ахтунг, Нейлз под катом!

Сегодня чо-то флужу. Минутка пессимизма в прямом эфире, хотя, на самом деле, всё совсем не так дерьмово, как могло бы быть. Я просто болею и потому особенно уныла))

демотивацыя

Автор колоринга у меня не указан, но, кажется, это кто-то из наших. Есличо, авторские права можно заявлять в комментариях)

@настроение: насморочный монстр внутри меня @____@

@темы: Собаки, фан-вроде-как-арт, убиться

---

Никогда не угадаешь, какой флешмоб в ленте замоднеет и размножится, а какой остановится на паре выполнивших)) Итак, семь самых любимых на данный момент песен. Меня осалила Your Song, а я такой прям бэтмен и ещё вчера эти песни подобрала в комментариях у бесполезный ксерокс :33
Забирайте моб, если вы ещё не, порвите всем избранное хорошей музыкой!

Пишет  Безумный Полип:

05.08.2011 в 13:12

URL комментария

@темы: намурлыкиваю, о мандаринках и красноглазых овцах, мимолетное

---

"Восстание планеты обезьян" - совершенно прекрасный фильм, и вовсе даже не потому, что там есть рыжий Малфой с ружьём. Просто это совсем не похоже на тот махач, который показали в трейлере, концовка офигеть как обнадёживает, умные шимпанзе трогательны, как, наверное, и было задумано... Короче, я ожидала меньшего, и сюрприз оказался приятным.

Не в Обзоры. На куртофски-соо фест фанфикеров. Я почти решила поучаствовать, но потом увидела фразу про задание: "Обещаем не зверствовать. Ориентировочно - фик на 10 000 слов".
Десять тысяч слов.
... Ээээм, ну как бе, ребят. *быстро-быстро убегает, роет нору и там прячется* Не зверствовать они обещают, ага.

@темы: Glee, часть плана по захвату мира, или БББ, убииить, а это, дети, называется "пиздец", впечатления

---

Оно поселилось у меня в голове ещё, кажется, зимой и с тех пор периодически стучало по батареям, напоминая о себе. Я заходила в ворд, перечитывала уже написанное, входила в транс и набивала ещё страничку, после чего забывала об этом художестве на пару месяцев. А потом снова вспоминала, открывала, удивлялась, что тут ещё можно что-то продолжить… Ну и да.

Фендом: снова Ван Пис
Персонажи: Кид, Ло, Импел Даун и импелдауновцы
Жанр: дарк
Рейтинг: ПГ
Тип: думался джен, но главгерои – пидорасы, что ж ты будешь делать ._.
Ахтунги: АУ, по-любому ООС, сюжета мало, размышлизмов много (пожалуй, слишком много для Юстасса с Трафальгаром). Во всей этой штуке виноваты две песни, которые рандомно выпали в моём плеере одним мерзким зимним вечером. А может, и не вечером, не помню уже.
Таймскип, Акаину главнокомандующий, поэтому с пиратами, считай, официально воюют. Но это всё в большом мире, а Импел Даун просто делает то, для чего когда-то был построен.
Четыре тысячи слов, и если бы я знала, что с этими идиотами делать дальше, то что-нибудь обязательно бы сделала.
Тик-так.

читать

Замок на этой решётке открывали крайне редко. Еду тем, кто за ней сидел, бросали прямо через щели перекладин, а новые «постояльцы» сюда, на нижний уровень Импел Даун, прибывали хорошо если пару раз в год. Впрочем, сейчас этот устоявшийся порядок обещал несколько поменяться: новое командование Дозора вовсю устанавливало новые правила. Те, кому эти правила казались чересчур жёсткими, отправлялись нести службу на самый запад Ист Блю, или на восток Вест Блю, или вовсе на дальние северные острова, - подальше от зорких глаз и собачьего (безо всякой иронии) нюха начальства.
Короче говоря, защёлкнуть тяжёлый засов на двери камеры Ганнибалу удалось лишь с третьей попытки и основательно его обматерив. Дребезжащий голос тюремщика разносился по необъятному пространству уровня, отлетая от невидимых в темноте стен долгим эхом, но его это ничуть не смущало. Засов скрипел, Ганнибал дребезжал, остальные посетители-обитатели уровня морщились и молчали.
- Зар-раза, - припечатал он напоследок, кое-как выдернув ключ из проржавевшей замочной скважины, кинув его в бездонный карман штанов и вытерев пот со лба. – И ведь второй раз за неделю открываю, мог бы уже и не выкобениваться… Но нет же, всякая тварь мне будет нрав показывать!
Капитан Дозора, сопровождавший вместе с ним нового заключённого, ничего на это не ответил. Здоровенный попугай на его плече, наоборот, хлопнул крыльями, будто разделяя раздражение Ганнибала, и рявкнул:
- Р-р-ржавый якор-рь ему в печень!
Голос у него был даже более мерзкий, чем у второго начальника тюрьмы, - а это само по себе вполне могло считаться достижением. Капитан молча погладил попугая по перьям, чтобы заткнулся.
- Долго нам их тут держать-то? – без особого интереса спросил Ганнибал, уже направляясь к лифту. – А то ведь места не хватит даже у нас, расплодилось их...
Капитан, чеканя шаг и придерживая на плече попугая, шёл за ним следом.
- Приказ главнокомандующего, - голос был высокий и глуховатый. – Вы же знаете, «Большая Облава», живыми или мёртвыми.
- Еще бы мне не знать, - проворчал Ганнибал. – Вы ловите, мы сажаем, те, - он ткнул пальцем куда-то вверх, сквозь камни и перекрытия, - судят…
По короткому фырканью капитана было ясно всё, что он думает о тех, кто судит.
- Какой там суд. Раз на них есть листовки, вина уже доказана.
- Голову с плеч! – взвизгнул попугай. – С пле-еч! И никакого Р-Р-Рафтеля!
- Какая… умная птица, - в голосе Ганнибала явственно слышалось отвращение. Капитан, видимо, предпочел его не заметить. Они зашли в лифт, молчаливая лейтенант Домино захлопнула двери и нажала на рычаг, и адская машина, трясясь и рассыпая белесые искры, медленно двинулась вверх.

Только когда её грохот затих где-то на верхних уровнях, когда раздавшееся в ответ на него львиное рычание оборвалось болезненным взвизгом, когда на Шестом Уровне вновь воцарилась глухая тишина и почти первозданная темнота, – только тогда Юстасс Кид позволил себе выдохнуть, выругаться и слабо ударить кулаком по полу камеры.
От усилия, которое ему для этого потребовалось, ошмётки сознания чуть не расползлись, как расползаются доски палубы под ногами, открывая взгляду тёмную морскую воду.
Похоже, Кида всё-таки неслабо приложили головой, когда тащили на корабль Дозора.
… А он всё пытался вырваться, обернуться, посмотреть, как тонет его Марди Бам, его девочка, самый важный накама и единственная женщина, которой он хранил верность, хоть она и была из дерева и железа. То, что у Кида заменяло честь и принципы, рвалось и тянуло остановиться, чтобы хотя бы попрощаться по-настоящему, раз уж он не смог её уберечь.
Не дали. Дали только пару секунд поглазеть на рыжее зарево над тем, что осталось от Марди (даже в смерти она не предала капитана – зарево по цвету было точь-в-точь как его волосы), а потом ударили по затылку, чтобы больше не рыпался.
Хотя попробуй порыпайся, когда на тебе наручники из кайросеки.
В камере наручники заменили куда более прочными оковами на короткой цепи, но Юстасс даже не успел почувствовать в себе силу Фрукта, пока бормочущий что-то не слишком цензурное Ганнибал снимал с него одно и защёлкивал на запястьях и лодыжках другое. Наверное, для этого была какая-то определённая процедура, специально разработанная, прописанная в уставе и выверенная посекундно, чтобы заключенный не смог убежать, уползти, улететь или, скажем, утечь зелёной жижей...
У них здесь всё было продумано. Из Импел Даун не существовало выхода – особенно теперь, после того, как здесь побывал Мугивара и всех поднял на уши. И ведь он-то сбежал и отсюда, и из Маринфорда, и вообще из поля зрения Дозора, - а остальным «братьям по морю» пришлось при новых порядках отдуваться за его безумства, спасибо, блядь, Мугивара…
Теперь в Импел Даун каждая крыса была на счету и на виду, о заключённых и говорить нечего. Да они здесь надолго и не задерживались: адмирал Сакадзуки подписывал приказы о смертных казнях без малейшего душевного трепета.
И всё это вместе значило, что выхода нет никакого. Впервые в жизни Кид попался, и с первого же раза – насмерть.

- Какая встреча, - лениво раздалось откуда-то, и это «откуда-то» было точно за пределами юстассовой головы. – А я-то надеялся хотя бы здесь от тебя отдохнуть, ублюдок.
Голос разом прочистил Киду мозги и заставил забыть о том, что у него там где-то что-то расползалось. Пожалуй, Юстасс бы даже вскочил этому голосу навстречу, если бы мог, - с самыми воинственными намерениями, естественно.
- Трафальгар, – только и выдал он, выпученными глазами уставившись в сторону противоположной стены, где на фоне серых влажных камней уже вырисовывалась фигура… ну да, Трафальгара Ло, который сидел, сложив скованные руки на груди, и разглядывал новоприобретённого соседа.
Глаза постепенно приспособились к темноте, и Кид смог разглядеть даже дурацкую меховую шапку, что валялась на соломе рядом с Ло, и босые ноги в пятнистых от грязи и от природы штанах, и щедрую россыпь подживших ссадин на лице.
Ему, должно быть, было дико больно ухмыляться. Но Трафальгар Ло не был бы Трафальгаром Ло, если бы не поприветствовал недруга коронной своей ухмылочкой, которая Кида всегда вгоняла в состояние, близкое к животному.
- Добро пожаловать, - сказал Ло. – Чувствуй себя как дома.
- Что ж ты не сдох при задержании, мразь? – риторически вопросил Юстасс, который не был бы Юстассом, если бы на эту ухмылочку не ответил. В меру нынешних возможностей, конечно.
Вряд ли этот ритуальный обмен любезностями вышел таким же эффектным, как в прошлые их встречи, когда у обоих была и гордость, и оружие, и накама, и свобода, в конце концов... Но даже сама попытка успокаивала. Кид поймал себя на мысли, что сидение в одной камере с Ло кажется ему всё-таки чуть лучшей перспективой, чем прозябание в одиночке. Да и не так уж долго им сидеть осталось, если он правильно уловил смысл разговора Ганнибала с птицефилом-дозорным.
Судя по всему, Ло подумал о том же, потому что в следующей его реплике уже почти не слышалось сарказма:
- Нам дали ещё одну возможность подохнуть вместе, - произнёс он задумчиво и потёр затекшее запястье под тяжёлым браслетом оков. – Предлагаю этому порадоваться.
- Ура, бля, - сказал Юстасс.
Оставайся у него еще хоть капля сил, он бы, может, и впрямь порадовался тому, что Трафальгар ухитрился сохранить свою нездоровую язвительность даже в таких условиях. Но после пятичасовой драки с дозорными, после трупов ребят на палубе Марди, после не то мёртвого, не то оглушённого Киры, чьи спутанные волосы подметали пол трюма дозорского корабля (за все время пути до Импел Даун Кира так и не очнулся), после того, как его вели по всем этим коридорам, лестницам, а он медленно осознавал, что ничего худшего с ним еще не случалось…
- Поспи, - предложил Ло. – Потом будет легче, я проверял.
Кид последовал его совету и отключился, забыв даже подумать о том, какое право имеет эта рожа ему указывать.
Ничего хорошего ему не снилось. Не то из-за неудобной позы, кайросеки и побоев, не то в Импел Даун по определению никому не могло сниться ничего хорошего.

Сон здесь не давал ни малейшего отдыха. Единственное «благо», которое можно было получить от нескольких часов барахтанья на грани между дремотой и кошмаром, - серое и мутное исступление. Оно захватывало всё тело и подавляло все чувства, топя их в скучной (обречённой) апатии.
Впрочем, не так уж это было и плохо. Возможность ничего не чувствовать в Импел Даун иногда казалась настоящей роскошью.

Первым, что Кид увидел, вернувшись в явь, было яблоко. Оно светило ему прямо в глаза подгнившим коричневым боком, и Юстасс вспомнил, что торговцев, совавших в мешки для провианта подобную гниль, его кок убивал сразу же. Капитан Кид должен был есть самое лучшее. Точка.
Абзац.
- Проснулся, наконец, – безжизненно констатировал Ло от противоположной стены. Юстасс вздрогнул; всё тело прошибло болью, двигаться расхотелось, но он всё же протянул руку за яблоком.
- Т-типа того.
Рот наполнился слюной, а в животе предвкушающе заурчало, но вкуса еды Кид так и не почувствовал. Наверное, оно было и к лучшему.
Сколько-то времени прошло в пустом молчании.
- Это у тебя часы не отобрали, или мне уже мерещится? – спросил Ло потом. – Как будто в часовую башню попал, тик-так, тик-так…
Никаких часов у Юстасса не отбирали, потому что он отродясь их не носил. Точность и пунктуальность, считал он, - это совсем не те качества, которые нужны капитану пиратов, со всеми расчётами должен управляться навигатор (за это его и кормят, в конце концов), так что нахрена?
Он прислушался, но никакого «тик-так» не услышал. На уровне по-прежнему было мертвяще тихо. Однако он никогда не мог похвастаться особо тонким слухом, может, Трафальгар был и прав…
- Да вода это. Мы же ниже уровня моря, вот где-то и протекает.
Не слишком уверенно произнесённые слова повисли в воздухе, как нечто материальное, не спеша исчезать. Словно бы услышав их со стороны, Кид осознал и завис на мысли о том, что да – ниже уровня моря, да – над их головами чёрт знает сколько тонн воды, камня и железа, да – вся эта конструкция пусть и надёжна, но построена пару тысяч лет назад… А ещё там ходят люди и много кто помимо людей, и гниют трупы, и отдаются приказы, и кому-то, может быть, прямо сейчас зачитывают список его преступлений, за которые «Вы будете повешены в соответствии с законами военного времени».
Конвой, увести приговорённого.
- Давит, - неожиданно сказал Ло, а Юстасс уже в который раз вяло удивился тому, насколько совпадают у них мысли.
- Давит, - согласился он. И, помедлив, добавил: – Скорее бы уже, что ли.
- Пока ты спал, заходил Магеллан. Объявил, что мы оборванцы, панки и кто-то там ещё и что у него уже выходные, поэтому с нами разбираться будут только дня через три.
Это было сказано так равнодушно, будто под «разбираться» подразумевалось не «вешать на тюремной площади» (в полном соответствии с законами военного времени), а, например, «поставить в угол».
- Ленивые ублюдки.
- И не говори.

Из стены выходили полупрозрачные люди и таращили водянистые глаза. Кид было принял их за фруктовиков (легко жить в мире, где каждая встречная странная харя – почти наверняка фруктовик), но быстро поменял своё мнение: уж больно похожи они были друг на друга. Не бывает двух одинаковых Фруктов – а значит, семи… восьми, девяти, двенадцати не бывает тем более.
Ло у стены напротив лежал себе, как лежал, и просыпаться от того, что по камере бесшумно ходят призраки, не собирался.
Призраки.
В самом деле, если где и быть призракам, то только здесь. В Импел Даун пираты попадали, чтобы умирать, на шестом уровне обычно оказывались те, кого правительство даже убить боялось. В той камере, где оказались Юстасс и Ло, на стенах не было выцарапанных имён, дат и полных раскаяния посланий потомкам. Юстасс не был уверен, что в наручниках из кайросеки у кого-либо хватило бы сил что-то царапать на стене, но вряд ли дело было только в этом.
Те, кто сидел здесь, и те, кто прочёл бы их послания, были уже мертвы. Несмотря на то, что дышали, потели, думали и обедняли тюремную кухню на шмат сушёного мяса и пару яблок ежедневно.
Самое страшное наказание Импел Даун, более страшное, чем душное пекло, ледяной колодец или рёв чудовищ, от которых ты отделён лишь решёткой: почувствуй себя мёртвым раньше срока. Задолго – возможно, за месяцы и годы – до того, как умереть по-настоящему.
Мертвецы окружали Юстасса, образуя плотный мерцающий полукруг. Они смотрели на него и молчали, а он ещё не настолько уверился в своём сумасшествии, чтобы начинать разговор первым.
И так было ясно, что им от него что-то надо, ведь не полюбоваться же они пришли, в самом деле.
Кид переводил взгляд с левой части полукруга на правую, пытаясь вычленить из общего белого марева хоть одно чёткое лицо. Но призраки проникали друг в друга и казались единым, невнятным и бесформенным целым. Поэтому Юстасс даже не удивился, когда голос раздался не от кого-то одного из них, а будто бы со всех сторон сразу.
Пират? – спросили его.
- Капитан, - осклабился Кид.
Плавал? За сокровищами?
- И за ними тоже.
Мечтал?
- Ну. Все мечтают.
О чём?
Юстасс моргнул.
Высадиться на Рафтеле и плюнуть себе под ноги, чтобы уже не только улыбку Золотого Роджера прославляли в веках. Мечта Юстасса была проста, как монетка в полбелли. Но это не значило, что он не готов за неё убить или умереть.
Видимо, совсем не обязательно было говорить вслух, чтобы полупрозрачные дознаватели услышали.
А сейчас – мечтаешь?
- Я…
Уже нет? Сдался?
- Нет, но я же…
Да я же не выберусь отсюда, смыслу-то мечтать, подумал Кид. Я уже в списке мертвецов, вместе с этим… врачом-убийцей, который сам себя сейчас не вылечит.
Смысл мечты – в том, что она не умирает раньше тебя. Это ты умираешь за неё или предаёшь её и умираешь ни за что. Ты ещё жив. Ты можешь умереть просто так или ради своей мечты, а можешь и не умереть вовсе…
- Да пошли вы нахер, - зарычал Юстасс, снова прорываясь мыслями в слова. Вот только душеспасения в исполнении бездушных клочков тумана ему сейчас и не хватало.
Призраки подались назад, Ло всхрапнул и зашевелился.
- Какая разница, что у меня в голове, если я здесь и не могу ничего сделать? Я сдохну, и хрен это кто изменит!
Ты называл себя всесильным капитаном Кидом, а сейчас не можешь сломать пару стен, что отделяют тебя от твоего моря?..
Исчезли они мгновенно, как штормовым ветром снесло. Пока Кид хватал воздух раскрытым ртом, будто ему дали поддых, Ло встрепенулся и уставился на него бешеными со сна глазами.
- Кошмары? – спросил он.
Его голос был лучшим, что Юстасс слышал в своей жизни.
- Наяву, - пробормотал он и завалился набок, зажмурившись.
Под веками плавали белёсые пятна, но чернота быстро затопила и их.
Проснувшись, он не помнил ни призраков, ни мысленных разговоров. Не изменилось вообще ничего: еда, что им закинули через решётку, была всё такой же безвкусной, Ло – всё таким же помятым, заторможенным, с ввалившимися щеками, кандалы тёрли кожу ладоней, по полу веяло сквозняком, бежать было некуда и…
В голове Юстасса промелькнуло завершающее картину «незачем», но он не спешил с ним соглашаться.
А ещё теперь он тоже мог различить отчётливое тиканье на самой грани слуха. «Тик-так»…

Время уходило. Три дня уже должны были превратиться в два. Кид не чувствовал по этому поводу абсолютно ничего, и, похоже, Ло был с ним согласен. Три дня, две недели, одна минута – какая разница? Что бы ни мерещилось им обоим в дальних туннелях (тик-так-тик-так-тик-так), у них даже не было часов, чтобы засечь неизбежно утекающее время.
Может, они просто начинали умирать уже сейчас. Заранее.
А может, Кид умер уже тогда, когда ему сковали руки, выбив воздух из лёгких ударом колена. Это было похоже на смерть, какой он её представлял – холод кайросеки прогнал ощущение силы Фрукта под кожей, и привкус железа во рту стал не более чем вкусом крови. Вся жизнь догорала за его спиной, а впереди не было ничего. Можно ли было считать себя живым после этого?
Оставался ли он собой – пиратом, убийцей, бандитом, парнем с листовок, капитаном команды – сейчас, когда у него отобрали море, накама и свободу?
Всё это разрывало Кида изнутри, билось о стенки черепной коробки, не находя выхода. Хотелось говорить, и он повторял свой внутренний монолог вслух, особо не надеясь на ответ. Ло редко предавался философствованиям – с другой стороны, и сам Кид никогда не мог назвать себя пиздец каким мыслителем. Просто сейчас им нечего было делать, кроме как размышлять.
Звякнула цепь: Трафальгар задумчиво почесал ухо – правое левой рукой, неловко скрючившись, потому что при «задержании» ему выбили из сустава правый локоть и сломали не меньше двух рёбер. Юстасс не узнал бы об этом, если бы не спросил, почему Ло так странно задыхается, если долго проговорит.
- «Пират всегда остаётся пиратом». Любимая фраза Белого Охотника. Даже если ты уже умер, но был пиратом при жизни, ты останешься им навсегда. Никто же не сомневается, что Роджер, Белоус или брат Мугивары были пиратами… Хотя двое из них, заметь, гнили так же, как мы.
- Вряд ли поглазеть на нашу смерть соберётся столько же народу.
- Ну извини, звезда, - смех Ло напоминал воронье карканье. Выданной с утра водой он с наслаждением умылся и промыл раны, и теперь в горле у него наверняка было совсем сухо. – Помирать лучше без зрителей. Это не такое уж красивое зрелище.
- Нашёл, кому рассказывать, - фыркнул Кид.
Его понимание красоты было очень далеко от стандартного – иначе бы он не тащился от одного вида своей команды, не красил ногти в фиолетовый и не загонял Ло до полусмерти в те ночи, что они проводили в одной постели (почему об этом сейчас почти не думалось?), - но всё же оно было.
И его всегда поражало то, как быстро исчезала красота мертвецов. Даже люди, умершие без его деятельного участия, за считанные секунды становились пустыми оболочками без следа того неуловимого, из-за чего на них хотелось смотреть снова и снова.
Юстасс мог любить лишь живое. Слова «эстетика смерти» были для него пустым звуком, пусть даже он не был до конца уверен, что правильно их понимает. Если смерть как процесс, как переход кого-то или чего-то из живого состояния в мёртвое, могла быть красива, то то, что оставалось после неё…
- Ло, - губы вдруг заледенели, отказываясь повиноваться. – Трафальгар. Я… не хочу.
Я не хочу умирать. Я не хочу. Легко говорить, что ты останешься пиратом даже после смерти, но какой тебе самому будет толк от этого?
Ты не сможешь убегать от дозорных или попадать с зимнего острова в летний за пару часов.
Не сможешь брать на суше то, чему назначено быть твоим, и сметать с лица земли всех, кто против, и ненавидеть своих врагов до тумана перед глазами.
Не сможешь пускать в ход силу Фрукта против такого же фруктовика и побеждать, чувствуя себя самым живым на свете.
Ты превратишься в память о себе, и эта память может быть сколь угодно героической. Тебе будет уже похуй на твою славу, если тебя засмолят в ящике и бросят в море раньше, чем родится она.
- Ты не сможешь сам решать, когда делать что-то хорошее, а когда оставаться сволочью, - продолжил Ло за него, запрокидывая голову и упираясь взглядом в бесконечную темноту потолка. Кид смотрел на тени ключиц в вороте свитера, и ему было неожиданно жутко, что Трафальгар, оказывается, отощал, как скелет.
- Не сможешь находить новых накама.
- И полагаться на удачу и ветер.
- И вечером напиваться с врагом, а с утра просыпаться с ним под одним одеялом.
- И ждать, пока он проснётся и начнёт охуевать.
Впервые за последние дни Юстасса потянуло ухмыльнуться.
- И трахать этого врага на его же собственном корабле, в его собственной каюте…
- И звонить ему в три часа ночи, только чтобы разбудить.
- И набивать ему морду на глазах у обеих команд.
- И ломать главную мачту его корабля выстрелом из пушки…
- И плыть два дня хер знает где и хер знает куда, только чтобы догнать и убить.
- И потом опять надираться вместе.
Ло смотрел на Юстасса из-под полуприкрытых ресниц, не меняя позы, и вроде бы тоже ухмылялся. Тот даже подумал, что неплохо было бы встать и начистить эту блядскую рожу; но едва он передёрнул плечами и попытался вытянуть ноги, цепи многоголосо зазвенели, обрывая задуманное в зародыше.
- Я хочу выбраться, - сказал Кид, - и снова набить тебе морду, ублюдок.
- Твои цели так же тупы, как ты сам. Сколько раз ты меня хотел убить, семь?
- Девять. Но сейчас мне надо будет только закончить то, что начали дозорные, что может быть проще?
- Подлая скотина, - безразлично резюмировал Трафальгар и прижал руку к боку. Юстасс не стал отвечать, чтобы не заставлять его говорить снова.
Тик-так тик-так тик-так тик-так.
Бом-м.

- Сколько он уже так сидит?
Кид медленно открыл глаза, по-рыбьи пустые и холодные, и уставился на Ганнибала. Тот стоял, брезгливо поджав губы, и смотрел на Трафальгара, который на взгляд и слова не отреагировал ни единым движением.
- Я тебе что, секундомер? – выплюнул Кид. В горло ему ткнулось, почти протыкая кожу, острие штыка, и он продолжил: – Давно. Замолчал ещё раньше, мразь.
- Хиггинс, проверь.
Один из конвойных дозорных метнулся от двери камеры внутрь, присел на корточки возле Ло, заглянул ему в глаза, раскрыв пальцами веки. Потом приложил руку к его шее, ища пульс.
Сейчас на шестом уровне было не меньше десятка человек, и все они (за исключением, возможно, только Юстасса) затаили дыхание, чтобы не помешать.
Дозорный покачал головой и встал, вытирая руку о штаны:
- Этого казнить уже не нужно, сэр.
Ганнибал почесал в затылке, длинные ногти отчётливо проскреблись по сухой коже.
- Импел Даун снова начал казнить сам, - задумчиво пробормотал он. – Давно такого… Мда.
С ледяными сквозняками на шестом уровне всегда было всё в порядке. Глупо было бы утверждать, что один из них специально выбрал именно этот момент, чтобы прокатиться по камере для добавления жути в и без того жуткую мизансцену. Глупо и по-бабски.
Что ничуть не помешало непривычным к здешним температурам конвойным зябко поёжиться.
- Ладно, - решил Ганнибал. - Отцепить эту тушу и оттащить к гробовщикам. Будем считать, что казнь состоялась.
- Есть!
Не то чтобы для Юстасса это стало такой уж новостью. Ло не отвечал ему уже достаточно долго, и Кид давно оставил попытки расслышать его тяжёлое, с судорожными всхрипами дыхание или уловить хоть крошечное движение. Но не зажмуриться, когда звякнула цепь, больше уже не привязывавшая Трафальгара к Импел Даун, он не…
В общем, он остановил себя только тогда, когда понял, что царапает ногтями веки, замещая одной болью другую. На звон его собственных цепей никто даже не обернулся, внимание конвоиров было приковано к противоположной стене камеры, где тело Ло клали на спешно раздобытые носилки.
Теперь, когда начальство принесло с собой сразу два факела, в камере было достаточно светло. Если бы Кид смотрел, он смог бы разглядеть мелькнувший сломанной веткой локоть, заострившийся почерневший профиль, многажды содранную кровяную коросту на виске, под волосами. На носилки Ло повалили лицом вниз – какая теперь уже разница, как его нести.
Хорошо, что Кид не смотрел туда. Сосредоточиться на своих руках было отличной идеей. Ногти, обломанные о камни, слоились, лак с них почти стёрся, Кира в последний раз купил какую-то дешёвку… Юстассу было нереально жаль умирать с такими отвратительными ногтями.
Ему вообще было нереально жаль умирать. Тем более – теперь, когда даже Трафальгар не скрасил бы это действо своим присутствием.
- Двое понесли, третий с ними, остальные остаются со мной, - приказал Ганнибал. – Домино, доложи начальнику.
- Как будто вы не знаете, что он скажет, - прохладно донеслось снаружи. – Ему плевать, как именно они мрут, лишь бы мёрли.
- Если мы ему не сообщим, он опять развоняется.
Ганнибал снова поморщился, посторонившись, чтобы пропустить носильщиков. Рука Ло свесилась с края носилок, и подушечки пальцев скользнули по полу. Юстасс разглядывал свои ногти, чтобы не видеть.
А потом на его руке, чуть пониже запястья и повыше холодной хватки оков, появился тонкий надрез. Он углублялся и расширялся с нарочитой неторопливостью, пока ладонь Кида не оказалась полностью отделённой от тела и не зависла в воздухе перед ним. Пальцы, которые Кид привык считать своими, но которые своими больше не ощущались, сложились в неприличный жест – излюбленное приветствие капитана пиратов Сердца.
Того самого, который так и не пошевелился на носилках, хотя дозорные, привлечённые сдавленным возгласом Кида, опустили их на пол чересчур резко.
Лишившись обеих рук, Юстасс медленно разогнул обрубки в локтях. Оковы медленно соскользнули на пол. Ледяным железом по голому мясу срезов – это было больно, и боль оказалась очень кстати: отрезвила.
Ло всё ещё не шевелился, но руки Юстасса вновь стали целыми в течение секунды. Тогда он поднял голову на застывших (а что произошло-то вообще?) конвоиров и оскалился.
Как ублюдок Трафальгар смог всё это провернуть, какими демонскими примочками он остановил себе сердце, а потом снова его запустил, что заставило его доверить их общее спасение Киду, в какие ебеня провалилось сердце самого Кида, когда он понял, что Ло не такой дохлый, как казалось… У него всё равно не было времени, чтобы об этом задумываться.
С наслаждением распрямив ноги, Кид просто отключил ту часть мозга, которая отвечала за сложные размышления.

Запах железа сносил Юстассу крышу задолго до того, как он стал живым магнитом. Может, как раз поэтому он встретил на своём весёлом пути именно тот Фрукт, который теперь был – всё-таки был, никуда не делся, кайф-то какой, – внутри него.
Сейчас в камере будто бы не осталось других запахов, кроме кисловатого, оседающего на языке железистого. Кайросеки цепей, оружие, кровь на форменных куртках дозорных, против которых восстали их же собственные ружья и ножи, – это одуряло, било по мозгам, Кид оживал с каждым вдохом.
Он подошёл к перекатившемуся с носилок на голый пол Ло, пошатываясь и перешагивая через упавших, и рухнул рядом. Ноги пока держали с трудом, должно было пройти ещё какое-то (небольшое) время, чтобы Кид смог куда-то идти.
- Если ты думаешь, что я тебе теперь должен…
Ло растянул бесцветные губы в свою обычную ухмылку.
- Я думаю, - откашлялся, чтобы не звучать хрипло, - я думаю, что, если ты вытащишь меня отсюда, этого будет достаточно.
- Я не знаю, куда идти, - и это было абсолютной правдой.
- Ещё… часа два, и я сдохну прямо в этой камере. Так что давай пойдём хоть куда-нибудь. Времени мало.
За дверью камеры был коридор. У него имелось начало, и началом этим был лифт, ведший наверх самым коротким и самым невозможным путём, и имелось продолжение, скрытое в темноте. Из темноты тянуло холодом и солью, море влажно дышало на них сквозь камни, и Кид решил, что это неплохой знак, наверное.
- Не забудь мою шапку.
- А взасос тебя не поцеловать, сука?
И они пошли.

@темы: а это, дети, называется "пиздец", Ван Пис!, джен, совсем джен, фанфикшн

---

.__________.

Я с самого утра неистово хотела апельсин. Только что по дороге с душегубки, она же фитнес, купила - здоровенный, оранжевый, с такой ещё жопкой, которая как отдельный маленький апельсинчик (его обязательно надо съесть в последнюю очередь, когда расправишься с большим апельсином, отковыривать по долечке и... аррргх). Тащила его в руке до дома, предвкушая, как вот сяду! выпью воды сразу полбутылки! и сожру весь этот апельсин эгоистично и в одну рожу! Измажусь по самые уши! Буду потом звенеть от витамина Це!
... А он гнилой. Снаружи ещё ничего, пахнет правильно (суууукааааа), а внутри весь гнилой и высохший.
Жизнь тщетна, несправедлива и полна страданий.
Где мои аватарочки с мандаринами, надо их снова поставить в знак траура.

@темы: убииить, маленький глупый психастеник, о мандаринках и красноглазых овцах, мимолетное, убиться

---

Алё, справочная? (с)

Вопрос возник морально-этический - ну, или терминологический, тут уж как посмотреть и насколько заморочиться.
Имею ли я право называть себя ебанутой трекки, если посмотрела из всей, простигосподи, франшизы один только фильм 2009 года? Нет, конечно, я ж теперь не слезу и примусь за сериал тоже, потому что кое-кто точно рассчитал, как наивного и ленивого Полипа влюбить в Стар Трек с минимальными затратами... Но мы сейчас не про коварство отдельных меллорин, которые и сами пока не знают, какой кошмар в лице фанацтвующей, но всё равно ленивой меня их ждёт, хо-хо.
Ещё вопросы.
Почему у этой вариации Спока постоянно такой вид, будто он вот-вот-вот улыбнётся, но ни разу он, скотина такая, не улыбается? Я знаю про вулканскую безэмоциональность, но почто так обламывать-то? ТТ
Где можно послушать русский акцент очаровательного Чехова, потому что в русском дубляже его, как ни странно, не слышно?
Про главный пейринг фендома спрашивать глупо, конечно, - но что в сериальном каноне с Ухурой? Неужели совсем ничто не отвлекает Спока (и Кирка) от, собственно, главного пейринга?
Где расписаться в платонической, но уже огромной любви к Монтгомери Скотту (молчу про остальных, но этот товарищ мне показался близок даже этнически, хоть и шотландец)?
ПРОПАДАЮ НА КОРНЮ, что же это, товарищи, делается.

@настроение: ухх тыы, уже почти утро.

@темы: а это, дети, называется "пиздец", маленький глупый психастеник, впечатления, Полип счастлив, фанатизм

---

"Я больше никогда не смогу писать фичочки"-установка провалилась с треском.

Мда-а-а. Ван Пис, Зоро/Санджи, пвпшечка. Мне даже обвинить в этом некого
Ещё чуть-чуть, и можно будет идти догонять два десятка глав канона .___.

читать

И мир раскололся. Ошмётки его зависли на сколько-то нескончаемых мгновений в звенящей раскачивающейся пустоте, а потом медленно вернулись обратно, в единое целое. Так это было для Зоро.
Чёртов кок двинул рукой вдоль его члена ещё раз, другой, - и убрал, поняв, что уже всё. Зоро с хрипом втянул в себя воздух; надежды на то, что дыхание скоро восстановится, было мало. В голове его вертелись две мысли: во-первых, Санджи наверняка наблюдал за его лицом всю дорогу - а значит, видел, позор и бесчестие, как постыдно Ророноа распрощался с хвалёным своим самоконтролем...
А во-вторых, ему срочно нужно было охладиться.
Санджи поднялся и направился в сторону кухни. Руку, в которую Зоро кончил, он держал на отлёте, вторую, чистую, сунул в карман. Идеально прямая спина, спокойный шаг, - всё в нём выглядело так, будто случившееся только что было абсолютно обычным делом.
А чего ещё от него ждать, подумал Зоро. Кое-как принял вертикальное положение, поправил штаны и махнул в воду прямо через борт – только брызги взлетели выше перил.
Санджи обернулся на пороге кухни… Ну да неважно, что там у него творилось с выражением лица. Зоро этого всё равно не видел.
- И что это было? – прохрипел Ророноа, перемахнув (вечное ура холодной морской воде и полному контролю над своим телом) обратно на палубу. Санджи уже стоял возле противоположного борта, курил, как ни в чём не бывало: воплощение душевного равновесия, которого Зоро не хватало, несмотря ни на какие купания и дыхательные упражнения.
- Полагаю, я тебе отдрочил, кретин, - безмятежно выдохнул кок вместе с дымом. – Какие-то проблемы?
Зоро прошлёпал на его сторону, оставляя на досках мокрые следы босых ног, встал за спиной.
- Да вроде никаких.
- Ну так и вали спать, раз никаких. Теперь уснёшь, как миленький.
Зоро от души встряхнул мокрой головой. Шею Санджи наверняка захолодили брызги, но он даже плечами не передёрнул.
- Я не про то, придурок. Как бы… Это что, всё?
- А ты на что надеялся? – вот теперь Санджи повернулся, опершись на борт поясницей и откинув голову, чтобы глядеть на Ророноа (полуголого, мокрого, смурного) будто бы сверху вниз. – Что я под тебя лягу? Или в рот возьму от большой любви?
- Э-э…
- Скажи спасибо, что я тебя в одиночестве дрочить не оставил.
Сигарета чуть подрагивала, намертво зажатая в зубах. Руки Санджи снова спрятал в карманах. Поза казалась расслабленной.
Благодетель грёбаный. Спаситель голодающих, хранитель несчастных и обиженных.
- Спасибо я тебе за еду говорить буду.
На самом деле, Зоро бы и впрямь с радостью завалился спать часов этак на много. Он не особо понимал, зачем продолжает этот разговор, тем более, что все их разговоры с чёртовым коком заканчивались весьма предсказуемо. Его удерживало перед вызывающе-напряжённым Санджи только смутное ощущение: если вот сейчас рискнуть и шагнуть вперёд, чтобы коснуться натянувшейся в паху ткани чёрных штанов кока, то… Да.
Если бы у самого Ророноа стояло так, как у Санджи, он бы назвал это «до звона в ушах». Было непонятно, как этот лицемер умудряется делать вид, что всё в порядке и ему самому никакой «помощи» не нужно.
- Руку убери, - от Зоро бы осталась жалкая горстка чёрного пепла, если бы Санджи мог сжигать взглядом. Но – благоволение фортуны – этому он пока ещё не научился, и всё адское пламя, которое обещал его прищур, осталось именно что обещанием. – Тупая озабоченная водоросль, тебе мало, что ли?!
- Тебе – мало. - Пуговица на штанах Санджи поддалась не сразу. Зоро обтёр мокрую руку о свои собственные (не менее мокрые) штаны, прежде чем сжать её на члене кока. Тот упрямо сцепил зубы, словно бы обещая, что не издаст ни звука. – Сигарету не перекуси.
Это оказалось не очень сложно. Зоро быстро догнал, что правильно – это когда дыхание Санджи становится шумным, а руки, уже не запрятанные в карманах, а вцепившиеся в перила, сжимают влажное дерево до хруста. Ему было бы куда удобней и легче, обними он Зоро за шею, но тот на подобную сознательность (и доверие - это же так, кажется, называется) даже не надеялся.
Сигарету кок выронил-выплюнул, сам того не заметив. Она почти дотлела до фильтра, когда Зоро, не сбиваясь с найденного ритма, ногой скинул её с палубы. На всякий случай.
А Санджи и правда не издал ни звука до самого конца.

@темы: осторожно: злой слэш, Ван Пис!, фанфикшн

---

Слово о балете

Дозрела и посмотрела "Чёрного лебедя".
На этом пока всё, п-потому что... Блин, не надо было смотреть это перед сном.

@темы: а это, дети, называется "пиздец", впечатления, убиться, нет меня! нету!

---

Вчера родители вернулись с отдыха, и я встречала их грибным супом, красными от недосыпа глазами и "Гордостью и предубеждением" в телевизоре. Кстати, ещё один (в дополнение к перечисленным здесь давным-давно) признак того, что с меня можно было бы писать Бриджет Джонс: я тоже считаю, что мистер Дарси в целом и после Момента С Рубашкой в частности достоин обожания. Ну, тот мистер Дарси, который Колин Ферт, конечно. Нет экранизаций Джейн Остин, кроме ВВС-шных, и Колин Ферт тому достойное подтверждение.

В этом дневнике есть три вечных темы: пидорасы, психология и маленькие няшные котеги. Я сейчас могу только о котегах. Нынче у нас три девочки, которых зовут Руж (потому что рыжая), Ща (потому что "ща" - первая шипящая согласная, которую я вспомнила, когда эта мелочь на меня зашипела) и Брюссель.
Они уже умеют орать, мурлыкать, ползать на полусогнутых и страдать от жары. Московское лето - лучшая школа жизни, ящетаю.

А, про психологию тоже могу. Я вроде бы перешла на четвёртый курс, но до сих пор с паникой думаю: а что ж будет, если в сентябре в универе меня кто-нибудь спросит, все ли книги из списка я прочла? Уже и списка никакого нет, и читать никто не заставляет, а Вечная Травма осталась. Читала Геймана, Ремарка и вот сейчас Дину Рубину, стыжусь, но на психологические книги даже смотреть не могу.

Фиялочье. За удаляющимися читателями иногда хочется гнаться с надрывным "Ну пачиму-у-у-у?!!", каждый раз сдерживаю себя, потому что это было бы уже совсем глупо. У меня уже даже почти получается не думать о том, что данный конкретный отписавшийся счёл меня полной дурой, разочаровался и презрительно фыркал на монитор, нажимая кнопку "Удалить из избранного".
... Хотя кого я обманываю ._.

@темы: даерь, часть плана по захвату мира, или БББ, сааайколоджи, каваимся и этосамое, маленький глупый психастеник

---

А я не знаю, как описать последние три-четыре дня. Но на вопрос "Как дела?" тянет ответить "Лучше всех!" и разухмыляться, и это будет нуваще чистая правда.
Всё, ладно. Слов нет, так хоть в экран полыблюсь.

Важное! Товарищи, которым я должна. Я помню про все свои обещания насчёт перевести, пообщаться и что-нибудь написать (дописать, переписать, расписать и т.д.). И честное полипское, сделаю всё, что смогу, как только у меня появятся хоть какие-нибудь мозги. Прастити(

запись создана: 24.07.2011 в 00:41

@темы: даерь, намурлыкиваю, главное - не перепутать принца с его конем, Полип счастлив

---

63-я глава на английском уже тут!
Вы видели? БАДОУ! БАДОУ В КАНОНЕ!

визги-впечатления

Только вылез с того света - а уже снова лезет Вниз, пешочком, несмотря на закрытое метро и полицию повсюду. Красавец просто. Как всегда, в своём репертуаре. МОРДА, МЫ ТАК СКУЧАЛИ!!! Ахем.

Хитрожопого зовут Ганс (Ханс) Бернард, подчиняется он непосредственно мэру Ноечке, что означает... что это означает? Что Ангелике пиздец. Этот Хитрожопый Ганс кого хочешь достанет своей идеальной вежливостью. Хайне и Наото, как и Эрнест, теперь с мэром. Team Zollner, team Angelica, а кого выберешь ТЫ?
Псина, если ты не спасёшь крошку Джо (или хотя бы не придёшь над ним поглумиться), я буду очень расстроена.

Матьё, если ты читаешь это, цитирую прям для тебя:
Хайне: О, так ты беспокоилась о Бадоу?
Мими: К-КАКОГО ЧЁРТА Я ДОЛЖНА О НЁМ БЕСПОКОИТЬСЯ?! >///////<
Хайне, мысленно: Да у тебя на лице всё написано...

Вообще всё замечательно и с точки зрения вечного. Бадоу уверен, что Псина не пропадёт и всем надерёт задницы, Хайне просто думает, что Бадоу Наверху и не попал под армагеддец. Конечно, в каноне это потому, что им друг на друга плевать, они и не думают друг о друге волноваться, но. Ничего не хочу знать про канон, когда они же они же они же блин!!!
Слишком много восклицательных знаков, фууух.

Хайне: Увидимся.
Наото: ...
Хайне: Ты сказала, теперь у тебя есть это, не так ли. "То, что надо защищать".
Наото: Конечно. Теперь это есть.
Какая она красивая, какой он усталый, какого хрена они об этом говорят, а не расходятся молча?! И что именно они имеют в виду? Нилл? Имя Наото? Память Наото? Ну не Хайне же, ёмаё?!

Мива - бох! Пойду на почту получать свои четыре тома, как раз извещение пришло.
Очень, очень хочу колорингов, морда Бадоу... ай, что я буду говорить, вы сами всё понимаете. Это же Бадоу.

And

@темы: Собаки, впечатления, фанатизм

---

Почему меня нет в интернетах.

Пост про личную жизнь. Я предупреждала.
Невзаимная влюблённость похожа на взаимную примерно так же, как пингвин похож на павлина. Или там... яйцо на киви. Комар на вампира.
Взаимная влюблённость относится к любви примерно так же, как подзатыльник - к удару по голове огромной палкой или обухом топора.

читать дальше?

Я совершенно сумасшедшая. Хожу, пошатываясь, трясу головой, звеня пустотой внутри, абсолютно ничего не понимаю. И даже хуже - мы оба ничего не понимаем. Как это, что это, откуда оно вообще. И больно, блядь, особенно когда мы по отдельности, а не вместе.
Вместе хорошо, потому что, когда мы вместе, нас, таких идиотов, двое.
Жили-были два человека. Учились одному и тому же (ну, по крайней мере, у одних и тех же учителей и в одно и то же время), видели друг друга регулярно, иногда даже разговаривали, и... ничего не было. А потом они как-то раз встретились глазами и заговорили по-настоящему, и что-то внезапно случилось. Непонятно что. В сказке, мелодраме или любой другой идеальной лавстори на этом моменте всё стало бы кристально ясно (... и там будут ещё горящие вертолеты, злодеи, кровь и беготня, но всё кончится хорошо, и в конце эти двое поцелуются под красивую музыку), но у нас тут не сказка и не мелодрама, поэтому всё самое странное
нелогичное
неразложимое по полочкам, оттенкам эмоций и градусам ощущений
необъяснимое
неожиданное
короче, оно только начинается.
И даже первый поцелуй, камень преткновения, дрожь в коленях, огосподимыжевотужеужеужеуже, - это только начало. Равно как и второй, третий, последующие. И объяснение в необъяснимом - тоже только начало.
Тут вообще всё - сплошные начала, потому что попробуй закончи, когда обухом по голове бьёт каждый раз с новой силой. Кошма-ар, что это? Откуда прилетело? Сколько ещё всего вместится в чайную ложку эмоционального диапазона, моего ли, твоего, - не важно?

Так вот, почему меня нет в интернетах.
Потому что у меня черепно-мозговая травма и весна в конце июля. Но всё хорошо, вроде бы это совместимо с жизнью.
Кстати, аватару ДА.

@темы: даерь, маленький глупый психастеник, главное - не перепутать принца с его конем, убиться, нет меня! нету!

---

Зяма - это одна из наших кошек и, наверное, тролль тоже чуть-чуть. Ну уж пушистый гоблин-то точно.
Зяма: Доброе утро, жалкий смертный, и подвинься: я окажу тебе честь, родив на твоей подушке!
Полип: Чо-та я как-то против...
Зяма: В самом деле?
Полип: Да.
Зяма: ПАМАГИТИ, БЕРЕМЕННЫХ АБИЖАЮТ!!1 Мяааааа!!1
Она согнала меня с кровати в десять утра. Это преступление против человечества. Отдайте её марсианам.

@темы: даерь, убииить, о мандаринках и красноглазых овцах, мимолетное

---

Хм

Кусочечки по ключам. Ключи были от Каси, спасибо ей за терпимость к моей тормознутости)
Собаки, Первый класс, Экзорцист (первыйфанфег!), Набари, ещё Собаки, Реборн, Ван Пис. Не в Обзоры ни в одни.

Хайне с Наото, разбудить поцелуем

Хайне, Наото, разбудить поцелуем
Хайне не схватил её за горло, как можно было бы предположить, и не соскочил с кровати с ошалелым видом, и… Нет, ладно, вид у него и впрямь был ошалелый. Несмотря на то, что Наото ожидала чего-то подобного, она отшатнулась, когда Раммштайнер резко раскрыл глаза и дико со сна уставился на неё.
- Прости, - быстро сказала она. – Доброе утро.
- Что ты…
- Ничего.
Она сбежала от него в душ, подхватив с пола скинутое вчера в спешке платье. Хайне только приподнялся на локте, горячий прицел его взгляда Наото чувствовала кожей между лопаток, как если бы он коснулся её там рукой – так, как ночью касался. Она могла бы остановиться, обернуться и встретить этот взгляд или, не оборачиваясь, сказать «Не смотри так», но это было куда сложнее, чем всё, что она когда-либо говорила и делала, поэтому она просто сбежала, как проигравшая с поля боя.
Впрочем, теперь Наото заведомо была проигравшей в любом бою с Хайне. После того, что у них было ночью (с чего оно вообще было, как так вышло, чем они оба думали и думали ли вообще?), она как будто бы не имела на это права. Целовать Раммштайнера, спящего, было самым подлым приёмом, на какой она была способна, но почему-то даже это обернулось против неё.
- Подвинься, мне тоже нужно, - заявил Хайне несколькими минутами позже, бесцеремонно отдёргивая шторку, за которой Наото мылась, и заставляя её вздрогнуть под тёплыми струями воды от неожиданности.
Она впустила его, провела, помедлив, мокрыми ладонями по груди. Из-под ладоней по белой коже побежали мурашки, Хайне выдохнул – и Наото вслед за ним, заворожённая.
Поцелуй он вернул.

Эрик и Чарльз, завязывать галстук

Эрик и Чарльз, завязывать галстук
- Я так и знал, что с этими вечными водолазками что-то не так, - пробормотал Чарльз и прижал ладонь ко рту, чтобы не расхохотаться самым неприличным образом. Эрик покосился на него, безупречного, как всегда (Чарльз ухитрялся быть одинаково безупречным и в обычных своих костюмах, и, как сейчас, в смокинге и рубашке с накрахмаленным пыточным воротничком, и в спортивном костюме после пробежки, и… совсем без ничего, что было самым непостижимым), и снова раздражённо отвернулся к зеркалу.
Галстук в его руках имел вид измятый, измученный и в целом страдающий.
Ну, насколько галстуки вообще способны страдать.
- О, блеск и высокомерие богатых домов и длинных родословных, - буркнул Леншерр, в который раз пытаясь закрепить на своей шее дьявольское орудие пыток. – Ты же не будешь отрицать, что люди делают всё возможное для того, чтобы причинить другим людям неудобства?
Ксавьер аккуратно забрал у него галстук, разгладил, пропустив между пальцами, и снова накинул Эрику на шею.
- Дело не в неудобствах, - сказал он таким тоном, каким любящие взрослые обычно успокаивают озлобленных подростков. Если бы это был не Чарльз и если бы он не стоял так близко (что само по себе отвлекало), Эрик бы, наверное, вывернулся. Но Ксавьер знал, что ему – можно, потому и завязывал многострадальный галстук с этой своей непередаваемо уверенной миной на лице. – А в результате.
Он поправил узел галстука, чуть ослабив его пальцем, чтобы Эрик не задохнулся, и кивнул в сторону зеркала:
- Теперь ты – чистейший лорд, друг мой, и только попробуй возразить!
Леншерр хмуро уставился на своё отражение. Скривился, оттягивая галстук пальцем. Вздохнул и притянул с прикроватного столика пару запонок:
- Пожалуй, не буду доставлять тебе такого удовольствия.
- Поздно, - ответил Ксавьер, улыбаясь до ушей. Самым, конечно же, неприличным образом.

Бон, Рин, бить хвостом

Бон, Рин, бить хвостом
Машина взвизгнула тормозами, но, едва водитель разглядел, что всё в порядке, стартанула снова. Рин, еле увернувшийся от широченных колёс, матерно зашипел ей вслед. Сугуро придерживал его за воротник, разглядывая вздыбившуюся (от ярости?) на кончиках риновых ушей шерсть. Пока Окумура шипел и плевался, Бон успел запомнить номера и теперь повторял их про себя: нельзя же было позволять какому-то психу безнаказанно ездить по городу.
- Я-а, - почти по-кошачьи протянул Рин несколько секунд спустя, - я-а-а…
- Придурок ты, - фыркнул Бон, выпуская его. Окумура дёрнул плечом и двинулся по дорожке вдоль забора, которая вела к храму. – Избить его собирался, что ли?
- А чего он… - Окумура неопределённо махнул рукой, стегая себя (и Бона, шедшего рядом, заодно), хвостом по ногам.
- А чего ты! – мигом забыв о том, что думал об идиоте-водителе минуту назад, разъярился Бон. – Тебе что, по кайфу бегать посреди дороги? Сам под колёса кину в следующий раз!
От отвешенного им подзатыльника уши у Рина дёрнулись. Это зрелище неожиданно отвлекло Бона от очередного приступа «убить-ублюдка-сейчас-же-немедленно» и выглядело так забавно, что он решил было повторить опыт, но острый локоть Окумуры, нацелившийся ему под рёбра, был весомым аргументом против.
- Как же ты бесишь, - проворчал Сугуро, отодвигаясь на стратегически безопасную позицию у Рина за спиной. Тот махнул хвостом, будто бы надеясь его задеть. – И не размахивайся тут, не дома у себя.
Окумура обернулся и состроил ему премерзкую рожу, а потом без всякого перехода прогорланил:
- Спасибо тебе, друг!
И, закинув руки за голову, зашагал себе. Хвост беспечно покачивался влево-вправо, Бон краснел и искал, что на этакую наглость ответить. Пока он судорожно выбирал между «Всегда пожалуйста» и «Да подавись ты», Окумура дошёл до поворота и скрылся из виду.

Юкими с Ёитэ, неуклюжий идиот

Юкими с Ёитэ, неуклюжий идиот
В жестяной кофейной банке никаким кофе уже давным-давно и не пахло. Юкими использовал её в качестве пепельницы, и то, что банка была размером с небольшое ведро, ничуть его не смущало. Наоборот, большую банку реже нужно было вытряхивать, освобождая место для новых окурков; лентяю Казухико это казалось несомненным бонусом.
Бздынь, сказала банка, и никакой ниндзя уже не успел бы прервать её стремительный полёт. Юкими впервые пожалел о своей лени. Ёитэ дёрнулся, отступая от стола, с которого (нечаянно?) сбил банку рукавом пальто. Руку он держал на отлёте.
Куча пепла, просыпавшаяся из банки на относительно чистый пол, наводила на мысль о ритуальном сожжении… чего бы то ни было.
- Ой, - прошелестел Ёитэ, делая шаг назад. Припорошенная серым банка покатилась в его сторону, будто он был намагничен, Ёитэ остановил её ногой и, подняв, зачем-то заглянул внутрь. – Юкими, я не хотел.
Он опустился на корточки, поставив банку рядом, стянул перчатки и попытался руками собрать пепел обратно. Очередные таблетки, принятые полчаса назад, тормозили движения, пальцы дёргались, давно не мытая чёлка подрагивала.
- Отойди, - скомандовал Юкими, - вымой руки и не лезь сюда, идиот неуклюжий.
Щётка для пола и совок были где-то в кухне, он смутно припоминал, что после последней уборки оставил их именно там. Когда он вернулся обратно в комнату, Ёитэ сидел на диване, неудобно вывернув шею, чтобы смотреть в окно, а не на Юкими.
- Стыдно? – спросил Казухико, нагибаясь и морщась от горького душного запаха. Одно дело – наполнять свои лёгкие новорождённым, горячим, терпким дымом, но совсем другое – нюхать сгоревшие (причём давно) сигаретные останки. Юкими не принадлежал к фанатам никотина во всех его проявлениях, что уж тут поделать.
Ёитэ покачал головой, движение вышло ломаным, как будто внутри его шеи были хреново смазанные шестерёнки. Юкими ждал скрипа, но голос Ёитэ прошуршал гладко, как всегда.
- Я не хотел доставлять хлопот.
И потом ещё:
- Извини.
- Ну ты просто оратор сегодня, - пробурчал Юкими, шкрябая щёткой по полу и пытаясь не испортить пеплом новые джинсы. – Открой окно, а то голова заболит.
- У тебя?
- У тебя, болван.

Джованни, про поводки

Джованни, на коротком поводке
Когда Джованни в очередной раз встаёт с дивана, оправляет пиджак, бормочет «Я пойду» и уже совсем было разворачивается в сторону коридора, Бадоу просто хватает его за галстук и притягивает обратно.
- А вот и нифига, - говорит он, пропуская мимо ушей возмущённый придушенный вопль. Джованни падает обратно на диван, а Бадоу ещё и наматывает ткань его галстука на кулак для полной уверенности, что сможет удержать его от внезапного рывка. – Тебя никто никуда не отпустит.
- Но я…
Опаздываю, тороплюсь, договорился о встрече, не успею на метро, не выключил дома утюг, наверняка уже давно вам надоел, приду в следующий раз…
Не хочу навязываться, боюсь помешать, не знаю, куда идти, но лучше всё-таки правда пойду, пока не выгнали.
- Оставайся, - просто говорит Бадоу, держа Джованни за галстук, как на коротком поводке. И это как бы лишает того необходимости выбирать между «хочется, но ведь нельзя» и «я пойду, наверное», и Джованни покорно (и с радостью, зачем обманывать самого себя) принимает чужое решение.

Джованни, на длинном поводке
Можно прочесть десятки книг про мегаполисы и цивилизации и решить, что знаешь всё о больших городах. Но как понять, что такое Город, не побывав в метро в час пик? Не разглядев океаны неона и леса антенн с высокой крыши? Не вдохнув отвратительный, малопригодный для дыхания, но наркотически пьянящий воздух, замешанный на выхлопных газах и мусоре пополам?
Пока не попробуешь – будешь изнывать в неведении, а попробовав, уже никуда от Него не денешься.
Джованни в Город поднимается, как в гости: он здесь ещё не свой. Он ориентируется в путаных улицах (улочках-тупиках-переулках) не хуже иных горожан, но выучить Город – ещё не значит понять Его. Сколько ни гоняйся из западных секторов в восточные, с юга на север и обратно за своими красноглазыми призраками, Город не станет твоим, пока сам этого не захочет.
Лучший поводок – любопытство. Джованни намертво привязан к Верхнему Городу как раз потому, что тот для него всё ещё чужой, непонятный, интересный. Невидимый поводок растягивается на километры, когда Джованни возвращается в лаборатории, но он всегда чувствует его на своей шее.
Как раз рядом с занозистым следом от ошейника Матери.
К слову – тот повод, которым она привязала его к себе, куда больше напоминает удавку. Когда-нибудь Джованни или порвёт его, чтобы перестать разрываться и остаться Наверху насовсем, или задохнётся от особенно сильного рывка.

Гокудера с Ямамото, блестящий дебют (перевранное)

Гокудера с Ямамото, блестящий дебют (перевранное)
- Что случилось? – спрашивает Цуна, когда Гокудера в очередной раз порывается «прибить придурка», а придурок с хохотом и битой на плече вылетает из класса. Тренировка свята, туда Ямамото не может опоздать даже по такому заманчивому поводу, как угрожающий убийством Гокудера.
В вопросе Савады опущено безнадёжное «опять», но Цуна слишком тактичен, чтобы возмущаться из-за того, что его хранители, хм, периодически конфликтуют. Даже если это самое «периодически» почти равняется «непрерывно».
Гокудера ерошит волосы на затылке. Жест похож на ямамотовский, только Ямамото при этом не шипит сквозь зубы и не морщит нос, как рассерженное нечто из семейства кошачьих. И тем не менее... Интересно, думает Цуна, а он сам заметил сейчас, что скопировал Ямамото (и снова это деликатно пропущенное «опять»)?
- Он опять, - шипит Гокудера, вот уж на что ему плевать, так это на деликатность. – Как будто своих мозгов нет, одни фразочки из рекламы в голове!
Цуна ждёт продолжения с терпением опытного терапевта, и это терпение, видимо, как-то очень сильно светится в его глазах и передаётся и Гокудере тоже. По крайней мере, его ворчание становится чуть меньше похожим на простуженный рык.
- Я уже эту чёртову песню про бигмак сам наизусть знаю. И про киндерсюрпризы. А «отличный вкус, отличное начало», бля?! Десятый, зачем тебе такой идиот в Семье?
- Отличное начало чего? – не понимает Цуна, которому при Реборне уже давно не до телевизора с рекламой и прочими интересностями. Про идиота в Семье он слышал уже столько раз, что это вполне можно пропустить мимо ушей – к тому же, Ямамото всё равно не обижается.
- Всего, - бурчит Гокудера, зачем-то краснея кончиками ушей, - в этом-то и проблема.

Мугивары, считать копейки

Ван Пис, Мугивары, считать копейки
Лучший способ влепиться в очередную авантюру, по версии пиратов Мугивары, предельно прост. Для этого надо всего лишь отпустить капитана на новый остров одного. Гарантия успеха (хотя тут смотря что считать за успех) – сто процентов. Двести, триста, как говорит Нами в сердцах, если у неё за драками и беготнёй остаётся время на посторонние разговоры. А вот как раз у Нами оно почти всегда остаётся.
- Зоро, если вы хоть куда-нибудь… - говорит Нами, когда они причаливают, и Ророноа приходится удерживать капитана за шкирку, потому что тот уже почуял на берегу мясную лавку (это во-первых) и приключения (это во вторых). Удержать Луффи вряд ли под силу кому-то, кроме Зоро, поэтому они и идут сейчас вместе.
Ну, то есть, и поэтому тоже.
- Да знаю я.
Луффи сдавленно верещит и загребает хваталками воздух, как жук, которого любознательные изверги-дети перевернули на спинку. Зоро бы уже его выпустил, дал фору в несколько секунд (больше – опасно) и направился следом, но Нами с подчёркнутой неторопливостью отсчитывает их общие копеечные карманные деньги, и от этого священнодействия её не отвлечь. Когда ведьма колдует… кхм, впрочем, такое Зоро даже в мыслях проговаривать опасается.
- Купить всё по списку, дать Луффи побегать, послушать, что говорят, вернуться. Всё. Если нам и отсюда придётся убегать…
- Да понял, понял!
Нами ссыпает ему мелочь в протянутую ладонь, Зоро кивает вместо всяких спасибо и да конечно мы постараемся как всегда. Ещё один профилактический подзатыльник, и можно, выдохнув, выпустить капитана, как камень из пращи.
Камень – или, скорее, резиновая пробка – летит в сторону пока что мирного города с оглушительным «Уи-и-и-и-и!». В полусотне метров от корабля Луффи встречает носом землю, поднимается, отряхивается, как ни в чём не бывало, дожидается Зоро (что-то в мозгу перемкнуло, видимо). Дальше они идут вместе. Капитан под присмотром, и это, наверное, должно успокаивать его утомлённую приключениями команду, но...
- Санджи, Усопп, - зовёт Нами, - паруса не убираем. На всякий случай.
… но, господи Боже, они же не первый день знакомы.

@темы: Собаки, осторожно: злой слэш, и даже гет!, Реборн, Ван Пис!, джен, совсем джен, friennemies, фанфикшн

---

Я буду слушать эту группу всю жизнь? Даааа!

@темы: намурлыкиваю, Полип счастлив

---

Ымоции и Беллами

В последнее время прихожу сюда либо на ымоциях, либо с какой-нибудь хернёй.
Но Мэтью - не херня! Мэтью - это сразу пиздец.

Ах, эти ымоции, ах, это лето. *снова уползает*

@темы: нечто, фан-вроде-как-арт, намурлыкиваю, доброе утро, мимолетное, фанатизм

---

Кстати о музыке из рекламы

Зеркалки Nikon. Первая за много времени мелодия из рекламы, которую захотелось найти.)

@темы: намурлыкиваю

---

Больше никакого Подбельского

ЗДРАВСТВУЙ, ЛЕТО, Я СДАЛА ПОСЛЕДНИЕ ОТЧЁТЫ, СПАСИБО, ЧТО ТЫ ЕЩЁ НЕ УСПЕЛО ЗАКОНЧИТЬСЯ.
Теперь совсем всё! Прямо сейчас - мороженка, мягкое кресло и "Шерлок Холмс" Гая Ричи (всколыхнулось что-то). Потом подумаю, на что бы я ещё сгодилась. Фики? Хм, фики.

В день поцелуев так и не поцеловалась. Хотя очень, очень хотела, особенно когда меня провожали до дома в полпервого ночи... Бляааа. Мне кажется, скоро этот дневник утонет во влюблённых соплях. Ненавижу читать такое у других, а сама не понимаю, как молчать ><

@темы: даерь, часть плана по захвату мира, или БББ, главное - не перепутать принца с его конем, Полип счастлив, нет меня! нету!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Олл хайль Амазон

После третьего августа ко мне приедут первые четыре тома собакоманги на французском языке. Похуй на цену, я так об этом мечтала!

@темы: Собаки, ну-не-могу-же, мимолетное, Полип счастлив, фанатизм