У меня в комнате стоит огромная (ну, я б в ней точно поместилась, проверено) фанерная коробка. Ее собирали сегодня вечером практически всей семьей, и родители, кажется, счастливы, что сбагрили ее мне >.>
А дело все в том, что скоро в этой коробке будет знаете что?
Роддом там будет. Кошачий. Потому что два из моих трех котэ беременные, что называется, по самое нимагу. И, кажется, родят чуть ли не одновременно, и я даже думать не хочу, сколько кошек на этот раз будет в доме)))
И они все будут орать, ворчать, мурлыкать, пищать, чмокать, корябать стенки коробки когтями, а потом, как подрастут, - вылезать и бегать по нам ночью, и драться, и сжирать всю кошачью еду в доме за минуты, и воот.
А пока что мои неприлично раздутые кошки спят в раковине и совсем ничего не делают. И я реально боюсь, что кто-нибудь из них лопнет до родов О.о

@темы: даерь, каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, мимолетное, убиться, Полип счастлив

---

"Ваш заказ!" (с)

Я их сюда буду выкладывать, а то в том посте уже комментариев мноого...

АПД: Последние четверо, не надейтесь думайте, что я про вас забыла!)

1. Для КсюниусВсемогущий, по Собакам.

Хайне/Бадоу "Я хоть раз говорил, что не люблю фотографироваться?".

Хайне/Бадоу "Я хоть раз говорил, что не люблю фотографироваться?".
Фраза малость переврана, но смысл остался :3

Люди ко всему привыкают. К вечной зиме, к отравленному воздуху, к тому, что преступников в городе больше, чем законопослушных граждан… Живут себе, как будто так и надо, как будто по-другому и быть не может.
Смешные они, люди эти.
Бадоу, конечно, тоже человек. И его иногда даже раздражает эта способность приспособиться к чему угодно. Когда-то ему понадобились какие-то жалкие две недели, чтобы привыкнуть смотреть на мир одним глазом, жалкие полгода, чтобы приучить себя к мысли, что Дейва больше нет, жалкие несколько лет, чтобы научиться более-менее достойно выполнять свою чертову работу…
Казалось бы, по сравнению с этим, привыкнуть к заскокам Хайне – сущий пустяк. В конце концов, что такого уж страшного в том, что Раммштайнер, хоть никогда в этом и не признается, не выносит разговоров о родителях, детстве, женщинах (за редким исключением), больницах, смерти, Дейве (и вообще о братьях и сестрах) и многом другом? Бадоу вполне может и не упоминать об этом, ему ничего не стоит говорить на другие темы, правда же.
И не трогать чип на шее у Хайне он тоже может. И не обнимать по ночам, чтобы псина не чувствовал себя пойманным и не сбегал из кровати, - тоже. И мясо готовить полупрожаренное, и не пытаться Хайне сфотографировать, и не петь в душе, и не стонать громко во время секса, и не опаздывать на встречи, и…
Бадоу все может, конечно же, и выполняет все эти правила, конечно же. Потому что иначе Хайне, конечно же, просто уйдет, ему ведь в одиночку удобнее, псу бродячему. А Бадоу как-то ну совершенно не хочется, чтобы Хайне уходил.
Хотя он и чувствует себя, как на минном поле. И извиняется каждый раз, когда случайно – автоматически – нарушает какое-то из этих ни разу не обговоренных правил.
Например, когда Хайне среди ночи встает и, не одеваясь, подходит к окну, чтобы свежим воздухом подышать, а Бадоу на него с дивана смотрит – завороженно - и рука у него сама собой тянется к фотоаппарату.
Хайне слышит жужжание объектива и оборачивается. Бадоу вздрагивает, осознав, что только что чуть было не натворил, опускает руку с аппаратом, бормочет:
- Извини.
- За что? – в темноте не видно, но Раммштайнер, наверное, поднимает бровь. «Бляя», - мысленно стонет Бадоу и нервно пожимает плечами:
- Ну ты же фотографироваться не любишь…
- Я хоть раз это говорил? - кажется, Хайне удивлен.
- Нет, - признает Нейлз после паузы.
- Тогда какого хера ты так решил, придурок?
Бадоу уже не помнит, какого. Может быть, Хайне однажды шарахнулся от чьей-то камеры на улице, а может, высказался насчет профессии репортера, или… Да мало ли.
Не в этом дело сейчас.
- То есть, я могу…? – осторожно тянет Бадоу, не веря еще собственному счастью.
- Угу, - Хайне отлепляется от подоконника и подходит к дивану, - потом.
И, вытащив из руки Нейлза камеру, откладывает ее куда-то. И добавляет с усмешкой:
- Если захочешь.
Глаза у него светятся в темноте красным, но уж чего-чего, а этого Нейлз давно уже не боится.

2. Для Ариэн, по Алисе.

Шляпник/maleАлиса, запястья и браслеты.

Шляпник/maleАлиса, запястья и браслеты.

- Алиса, ну ты же мальчик, - Белая Королева укоризненно качает головой. – Что же ты с собой делаешь?
- Живу я, - коротко, не задумываясь, отвечает Алиса и смотрит на нее исподлобья. – Так, как хочу. Что, нельзя?
- Но это же неправильно…
Королева могла бы сказать еще много чего, но нахальный мальчишка уже повернулся к ней спиной и уходит, спрятав руки в карман передника, чтобы не так звенели ужасные, слишком яркие браслеты, которые он зачем-то нацепил.
- Какая непочтительность, - сердито бормочет Королева ему вслед.
Но Алиса даже не оборачивается - то ли не слышит, то ли, что вероятней, ему плевать на слова какой-то там Королевы.
Браслетов много, они блестят на солнце и, если помахать рукой, бренчат мелодично и назойливо. Но Алиса уже привык к этому бренчанию, до реакции остальных ему дела нет, а Шляпник все равно ничего не слышит, пока занят работой.
Даже когда Алиса заходит в его мастерскую, садится рядом, чтобы молча наблюдать за тем, как Шляпник шьет, изредка подавая ему нужные нитки-ленты-булавки. Шляпник, кажется, даже не видит тощего запястья, каждый раз оказывающегося практически перед его лицом, не слышит тихого, вкрадчивого (и нет-нет, ни в коем случае не завлекающего!) звона, не замечает вообще ничего, кроме очередной недоделанной шляпы в своих руках.
Кажется.
- Трудоголик чертов, - еле слышно бурчит Алиса и встает, чтобы уйти куда-нибудь из крохотной комнаты без окон. От духоты, пыльного запаха тканей и близости Шляпника у него кружится голова, и хочется чаю, свежего воздуха и – потом, когда Шляпник выйдет из мастерской, наконец, – хорошего скандала.
Потому что понятно же, чем у них всегда заканчиваются хорошие скандалы.
- Только не смей снимать браслеты, - неожиданно говорит Шляпник, когда Алиса уже подходит к двери. – Я скоро закончу.
Алиса зевает, прикрывая рот ладонью; браслеты снова звенят.
- Они мне надоели, - он подцепляет один браслет пальцами и, медленно стянув с руки, бросает на пол. - Зачем носить их дальше?
Браслет, звеня, закатывается в угол. Шляпник провожает его рассеянным взглядом и снова смотрит на Алису:
- Дай мне пять минут, и я покажу тебе, зачем.
Алиса фыркает и, дернув на себя тяжелую дверь, выходит. В мастерской сразу становится очень тихо.
Пяти минут Шляпник, естественно, не выдерживает.

3. Для Урахара, метнись-ка за пивом, по... жизни О.о

Собакофендом. Всеобщая сходка.

Собакофендом. Всеобщая сходка.

Ахтунг: лоли-Мери-Сью!
- Ой, а собакофендом – это вы, что ли? – существо откровенно лолистого вида неуверенно оглядело шумную пеструю толпу, непонятно как уместившуюся за одним столиком.
- Ну а кто ж еще, - кивнул кто-то рыжий (впрочем, рыжих здесь было немало). - Что ты, Бадоу не видишь?
Существо оглядело толпу еще раз.
Толпа… развлекалась. Одни фотографировались, другие играли во что-то, похожее на мафию, третьи самозабвенно холиварили на тему пейрингов в Реборне (над холиварщиками, сурово скрестив руки на груди, уже стоял добрый папа фендома Юджин, но те ничего и никого вокруг не видели), четвертые рисовали на салфетках NC-21 с Наото, Джованни и катаной в главных ролях… Были еще пятые, шестые и седьмые, которые честно обсуждали, кто сверху – Хайне или Бадоу, почему в фендоме не любят Магато и что хотел сказать Мива последней главой, восьмые, которые очень убедительно говорили о канонном гете и прекрасной Наото, и девятые, которые вообще были ни при чем и пили пиво…
В общем, бардак царил полнейший.
- Не вижу Бадоу, - лоля расстроенно шмыгнула носом: настоящего Бадоу ей увидеть хотелось, и даже очень.
- Да вот же он, - кто-то растрепанный и дико похожий на Хайне на миг отвлекся от очень занимательного разговора с соседом (у соседа были длинные синие волосы и легкое безумие во взгляде) и ткнул пальцем в середину стола. Существо посмотрело, куда показали:
- Но это же…
- Мандарин, ага, – жизнерадостно подтвердил некто в огромном шарфе и с бейджиком «Полипчег» на груди, глядя на нее снизу вверх. – Ты только не смей его есть, а то они мне потом устроят...
- Кто – они? – не поняла лоля.
- Мандарины, кто, - Полипчег пожал плечами.
- А что это тут у нас за лоооля? – раздалось из-за спины существа. – На прошлой сходке мы таких лоль… во все дыры!
Существо обернулось - и попятилось к столу, с ужасом прочитав надпись на бейдже новоприбывшего – «Винчег». Тот глумливо гыгыкнул, оглядев лолю с головы до ног, и заявил, глядя поверх ее плеча:
- Шин, а оно даже ебабельней тебя!
- Ну и похуй. Хаято все равно ебабельней, - меланхолично ответил собеседник Хайне - тот самый, с синими волосами.
- А вот и нет, - пробурчал тот рыжий, который первым заговорил с лолей.
- А вот и да, - хихикнул с другой стороны стола кто-то в клетчатой рубашке и с надписью "Ро" на бейдже, - Хаято – секс-символ фендома!
- Неааат! – рыжий взвыл, порываясь начать биться головой о стол.
- Дааа, - блаженно на него уставившись, возразили все, кто хоть краем уха вслушивался в разговор.
- Ты няшечка, - добавил Шин.
- Овца ты идиотская, - добавил Полип.
- Мы тебя любим, – улыбнулся подошедший Юджин.
- Мы вообще всех любим, - хмыкнул Винчег, осторожно пристраиваясь к существу, пока никто не заметил.
Существо ошалело переводило взгляд с одной счастливой рожи на другую и уже даже не вырывалось.
Да и разве вырвешься - у таких-то?

4. Для Проводник отсюда, по Собакам.

Хайне/Бадоу. "Клиническая смерть".

Хайне/Бадоу. "Клиническая смерть".
И я почти уверена, что заказчик хотел другого(

- Эй, Хайне, - Бадоу лениво раскачивается на стуле, перебирая старые фотографии, не глядя на Раммштайнера даже. – А как называется, когда ты уже вроде бы и сдох, но врачи еще могут спасти? Ну, там, сердце останавливается, но мозг еще жив, и видишь свет в конце туннеля, и…
- Клиническая смерть, - ровно отвечает Хайне, поднимая голову от книги. Спрашивать «А чего это ты вдруг... ?» он не собирается, потому что уже давно оставил попытки понять, что творится в голове у рыжего. Ум дебила – загадка…
К тому же, обычно Бадоу сам объясняет, откуда у него такие вопросы. Вот и сейчас он задумчиво хмыкает, переставая раскачиваться, и косится на Хайне:
- Она мне сегодня приснилась просто.
- Кто? – Хайне обреченно откладывает книгу в сторону: пока Нейлз не выговорится и не отстанет, о спокойном чтении можно только мечтать.
- Клиническая смерть.
- Ну и кого ты угробил на этот раз?
- Да не я угробил, придурок, а меня угробили, - бурчит Бадоу и перебирается со стула на подлокотник кресла Хайне. – Даже больно было, кажется.
Хайне откидывается на спинку кресла, смотрит на него снизу вверх.
- Мне тебя пожалеть, что ли?
- Пошел ты.
Какое-то время они молчат. Хайне барабанит пальцами по деревянному подлокотнику, Бадоу, склонив голову к плечу, разглядывает его лицо.
Хайне очень, очень не любит, когда на него смотрят.
- Хватит пялиться, - он еле заметно морщится.
- Хватит барабанить, - требует Бадоу в ответ, усмехаясь и убирая его руку от подлокотника. – Тебе про сон-то интересно?
- А тебе не похер? – Хайне смотрит на их сцепленные пальцы, но вырываться не спешит. - Все равно ж расскажешь.
- И впрямь, - Бадоу коротко фыркает. – В общем…
Тоннеля там, конечно, не было. Ну естественно, откуда в безумных нейлзовых фантазиях такая банальная штука, как тоннель со светом? Был коридор, длинный и обшарпанный, с темным паркетом на полу и тускло горящими лампами на стенах. Были какие-то черные мушки перед глазами, слабость и собственное хриплое – не курил, наверное, давно, - дыхание в ушах.
И были две смутных фигуры в разных концах коридора, одна впереди, вторая сзади, откуда Бадоу и пришел, кажется.
Впереди был, конечно, Дейв. Он ухмылялся насмешливо и чуть-чуть снисходительно, махал рукой, говорил что-то (Бадоу еле разбирал слова сквозь шум в ушах, но там точно было что-то вроде «Ну и патлы ты отрастил, мелкий»), и к нему безумно хотелось пробежать через весь коридор, раскинув руки, и повиснуть на шее, как в детстве. Бежать бы Бадоу сейчас точно не смог, но готов был хоть плестись, держась за стену, хоть на четвереньках ползти, - лишь бы оказаться рядом с братом.
А потом за его спиной раздался какой-то шорох. Бадоу обернулся, чуть не потеряв ускользающее равновесие, и встретился взглядом с Хайне. Тот стоял, прислонившись к стене коридора, спрятав руки в карманах черной куртки, и смотрел исподлобья. Холодно. Молча. Устало. Как будто собираясь сказать свое обычное «Блядь, да я заебался тебя спасать уже, Нейлз», или – «Ну и чего встал? Тебя на ручках отсюда вытаскивать, что ли?». Ну, или что-то другое, что Хайне так любил повторять, вытаскивая Бадоу из очередного дерьма.
Бадоу остановился, переводя взгляд с Хайне на Дейва, с Дейва на Хайне, в ушах звенело от слабости, и Дейв почему-то становился все ближе, а Хайне – все дальше. Но Бадоу точно знал, что окончательный выбор того, к кому идти, - за ним. Нужно просто сделать шаг. Один-единственный.
- Ну и что ты выбрал? – равнодушно тянет Хайне, наматывая на палец рыжую прядь.
- А хер знает, - Бадоу пожимает плечами. – Ты начал ворочаться, и я проснулся. Сволочь ты, Хайне.
- Тоже мне, принцесса. Уж и ворочаться рядом с ним нельзя, - бормочет Хайне и тянет прядь на себя, заставляя Нейлза наклониться.
Бадоу шипит, но покорно наклоняется, вдруг смутно припоминая, что, кажется, один шаг в дурацком сне он все-таки успел сделать.

5. Опять-таки для Проводник отсюда, уже по Реборну)

5927. Пролить на Десятого кофе. (...)

Гокудера/Цуна. Пролить на Десятого кофе. Жуткое раскаяние Гокудеры. Снять с Десятого рубашку при Хаято.
Я совсем не чувствую этот пейринг(( Так что, кажется, изобрела очередной велосипед .__.

Гокудера, конечно же, ни в чем не виноват. В том, что случилось, можно обвинить Ламбо, который разбросал свои леденцы по всей комнате. Или Ури, которая крутилась под ногами. Или строителей, которые сделали в доме слишком высокие пороги.
Но Гокудера, который был так сосредоточен на двух чашках горячего кофе в своих руках, что даже не заметил, обо что споткнулся, уж точно ни при чем. И Тсуна это прекрасно это понимает.
Только вот Тсуна прекрасно понимает и то, что объяснить это Гокудере невозможно.
И заставить перестать биться головой об пол со стенаниями и принести боссу чистую рубашку – тоже.
Тсуна с трудом сдерживает болезненное шипение, случайно двинув ошпаренной рукой. Если он покажет, что ему больно, Гокудера, пожалуй, совсем себя убьет.
Боже, боже, да что же делать-то с ним.
- Гокудера-кун, - Тсуна осторожно, обогнув лужу кофе, разлитого на полу, подползает к страдающему Хаято и касается его плеча здоровой рукой: - Ты ни в чем не виноват, правда.
- Десятый такой добрый, - Гокудера неуверенно поднимает голову, смотрит щенячьими своими глазами (и откуда такой взгляд у главного школьного хулигана, грозы учителей и сурового мафиози? Тсуна, кажется, никогда этого не поймет). – Ты правда не сердишься?
- Конечно, - Тсуна улыбается, неуверенно гладя его плечо. – Это же такая мелочь.
Рука у него болит и, кажется, распухает уже немного, но это же правда – такая мелочь.
По крайней мере, пока Гокудера смотрит с такой надеждой.
- У тебя рубашка грязная теперь, - Хаято поднимается с пола, тянет Тсуну за руку, заставляя тоже встать.
И принимается, сосредоточенно нахмурившись, расстегивать мелкие пуговицы, как будто Тсуна – ребенок, который сам ничего еще не умеет.
И потом осторожно стягивает с Тсуны рубашку (тот даже не сопротивляется) и самыми кончиками пальцев проводит по покрасневшей коже, и бормочет, закусив губу:
- Лучше б я его на себя вылил.
- Не говори глупостей, - Тсуна сердито, чуть резче, чем надо, перехватывает его руку, отводит подальше: кожа на месте ожога стала, кажется, в сто раз чувствительнее, а пальцы у Гокудеры теплые, и осторожные, и… да неважно. – Лучше принеси мне чистую рубашку. Пожалуйста.
Гокудера кивает, бросает «Я мигом» и вихрем уносится из комнаты. Тсуна знает, что он переворошит все шкафы в доме в поисках рубашки и найдет ее на самом видном месте, попытается приготовить новый кофе и разгромит полкухни, наорет на Ламбо и Ипин, чтобы хоть как-то выплеснуть раздражение, и уложится при этом в пять минут, чтобы боссу не пришлось слишком долго ждать.
Боже, боже, да что же с ним делать-то…
Тсуна садится на край своей кровати и улыбается с блаженной какой-то обреченностью.

6. Для Shion-sama, тоже по Реборну.

1869. Сеансы физиотерапии после освобождения Мукуро из колбы.

1869. Сеансы физиотерапии после освобождения Мукуро из колбы.
Эмн... Ну, автор старался (с) ^^

Конечно, Мукуро не будет жаловаться.
Ни на что – ни на боль в давно отвыкших от хоть какой-то работы мышцах, ни на тошнотную слабость после непрерывных облучений (лекарство же должно быть горьким, это он с детства понял), ни на то, что от ночных кошмаров не спасает никакая физиотерапия…
Конечно, Мукуро ничего никому не скажет. Даже Кену с Чикусой и Хром, которые навещают его каждый день. Даже Саваде Тсунайоши, который тоже заходит проведать хранителя, когда позволяет время.
Даже Хибари Кее, которого Савада попросил следить за его восстановлением. Вот уж кому-кому, а Хибари точно плевать на страдания вечного врага – недаром он сам иногда приходит делать беспомощному Рокудо массаж, разминать атрофированные мышцы, давить на болевые точки – как будто не помочь хочет, а добить.
- У тебя жесткие руки, Кея-кун, - Мукуро немного - совсем чуть-чуть - задыхается от боли, но скорее вновь запрёт сам себя в колбе Вендиче, чем позволит Хибари это заметить. – И безжалостные. Ты меня убить хочешь?
Вопрос из разряда риторических. Ну, или идиотских – настолько очевиден ответ.
- Хочу, - Хибари, кажется, тоже оценивает прелесть вопроса и усмехается углом рта, не прекращая разминать спину Рокудо. Мукуро кажется, что Кея хочет вырвать ему позвоночник голыми руками. Ощущение… крайне познавательное. - И убью. Как только ты сил наберешься.
Рокудо, не сдержавшись, хихикает – тихо, сдавленно. Губы у него дрожат – от боли, наверное, - и хихиканье больше похоже на всхлип.
А может, и не просто похоже.
- Тогда мне нет никакого смысла выздоравливать, не правда ли? - бормочет он еле слышно.
Но Хибари все равно слышит. И вдруг перестает терзать его несчастную спину, и наклоняется к самому уху, щекоча волосами плечо, и шипит сквозь зубы:
- Повторишь это еще раз – и я наплюю на то, что ты не можешь сражаться, и забью тебя до смерти прямо здесь.
- Ты и так уже почти это сделал, - фыркает Мукуро, пытаясь повернуть к нему голову. Как ни странно, это даже удается почти без потерь. Резкая, как укол иглой, боль в правом глазу - не в счет, к ней Рокудо уже привык. – Тебе бы пошла профессия палача, Кея-кун. Честно, пошла бы.
- А тебе бы пошло быть хоть немного благодарным, - холодно, без тени упрека или обиды замечает Хибари, выпрямляясь. – Хотя бы иногда.
- Подумать только, и это мне говорит Хибари Кея, - бормочет Мукуро, снова сжимая зубы, чтобы не застонать. Сеанс массажа еще не окончен, и разговор затихает сам собой.
А потом Хибари практически на руках дотаскивает измученного Рокудо до кровати, и тот падает на нее – как в пропасть, - и отключается мгновенно. Хибари накрывает Мукуро одеялом (не заботы ради, конечно, а просто чтобы не застудить с таким трудом разогретые мышцы) и почему-то стоит и смотрит на него, вместо того, чтобы пойти по своим делам.
На коже у Мукуро от рук Хибари уже проявляются-расцветают страшные синяки. Уже завтра они будут дико, невыносимо болеть от каждого движения, и обычная ухмылка Мукуро будет выглядеть натянутой и фальшивой - по крайней мере, для Хибари.
Но Рокудо Мукуро, конечно же, не будет жаловаться. Хибари в этом уверен.

7. Для pineapple loves House, по Бличу.

Кога/Мурамаса, "Обязательно - в другой жизни"

Кога/Мурамаса, "Обязательно - в другой жизни"

Непонятно даже, кто из них разозлен сильнее.
Мурамаса кажется совершенно спокойным, только ноздри раздувает при каждом вдохе, как будто воздуха не хватает. И смотрит в сторону, а не Коге в глаза, как обычно, и прячет руки в карманах плаща – словно испачкать боится, как всегда, когда рядом с ним кто-то, кто его раздражает до безумия.
Кога уже успел привыкнуть решать все споры в бою, он не находит слов, чтобы убедить, и каждые несколько секунд почти неосознанно тянется рукой туда, где должна быть рукоять меча.
Но меча, естественно, нет - меч Коги стоит перед ним, высокомерно выпрямившись и глядя в сторону. Как будто не хочет пересекаться взглядами.
Как будто брезгует.
Это непривычно, это неслыханно и возмутительно, Коге от этого… неуютно как-то. Как будто и впрямь – виноват в чем-то.
- Ты прекрасно знаешь, что я ничего не мог сделать, - он, конечно, не оправдывается. У него и тон суровый, и взгляд уверенный, какие тут оправдания! – Попасть в клан можно, только женившись или выйдя замуж за одного из его членов, это закон. Закон, понимаешь ты, глупая катана?
- Не понимаю, - Мурамаса все-таки поднимает глаза, и Кога – боги, какой стыд, - на малую долю секунды пугается взгляда собственного занпакто. – Не понимаю и не хочу понимать. Зачем тебе этот клан, когда ты и так скоро станешь сильнее их всех, вместе взятых? И какое тебе дело до их законов, когда ты… мы скоро будем творить свои собственные?
В его голосе – ничего, кроме ледяного спокойствия. Мурамаса вообще не умеет злиться, Кога это точно знает, но почему-то сейчас ему хочется – злости. Ярости. Острых когтей, оставляющих глубокие царапины, ударов – вроде бы и слабых, но выбивающих из легких весь воздух, рычания сквозь сжатые зубы, пугающего выплеска рейацу… Изматывающей, злой, не приносящей никакой радости драки, в которой он, несомненно, победит, а Мурамаса – даст себя победить. И уложить на лопатки, и навалиться сверху, сминая всякое сопротивление, без всяких слов объясняя, кто здесь шинигами, а кто – дурной занпакто, который опять вбил себе в голову какие-то глупости.
Но подобные сценарии в последнее время стали повторяться уж слишком часто, и дурной занпакто, кажется, перестал верить объяснениям, даже самым страстным и убедительным.
Мурамаса теперь даже во время боя выходит нехотя, будто с трудом заставляет себя выполнять приказания надоевшего хозяина.
- Я… мы еще не стали настолько сильными, - уже почти безнадежно пытается объяснить Кога. – А значит, должны считаться с законами этого мира. Я не могу сейчас сказать Гинрею-доно, что не хочу жениться на его дочери, потому что мне никто не нужен, кроме моего занпакто, меня просто убьют за это, идиот!
Мурамаса передергивает плечами - а может, просто от холода ежится, он же всегда в начале весны мерзнет неимоверно.
- Ну конечно, - хмыкает он, все еще избегая смотреть на Когу, - в самом деле, как ты можешь солгать самому Гинрею-доно?
- Солгать? – Кога недоуменно хмурится. – Если бы я такое сказал, это было бы чистым самоубийством, наверное, и поводом для сплетен на ближайшую сотню лет… Но уж никак не ложью.
Мурамаса, кажется, правда замерз. Он вытаскивает все-таки руки из карманов, шевелит непослушными от холода пальцами, пытается согреть их дыханием, бросает быстрый взгляд на Когу – и молчит.
Неужто не знает, что сказать? По мнению Коги, такое для Мурамасы невозможно ну совершенно, тем более, он, Кога, ничего такого и не сказал, чтобы…
И тут его вдруг осеняет.
- Мурамаса, - Кога редко обращается к занпакто по имени вне боя или постели, поэтому тот мгновенно настораживается, - ты ведешь себя, как безмозглая девчонка.
Мурамаса смотрит явно непонимающе, и Кога продолжает:
- Ты же читаешь все мои мысли, недоумок. По ним что, непонятно, что я в этом плане только о тебе и думаю?
- В каком плане? – взгляд у Мурамасы еще холодный, подозрительный, но скулы предательски-банально порозовели, и даже Коге понятно, что не от холода.
- Во всех планах, - он, наконец, делает шаг вперед и притягивает Мурамасу к себе. Руки у того, действительно, ледяные, да и губы тоже, и дрожат от холода. – Ну и какой смысл был себя так доводить, глупый ты занпакто?
- Мне вот интересно, - Мурамаса блаженно прижимается к теплому телу Коги, начисто проигнорировав вопрос, - ты хоть когда-нибудь перестанешь меня оскорблять?
- Обязательно, - невозмутимо – теперь-то не с чего возмущаться – отвечает Кога, - в другой жизни.
И утягивает Мурамасу в дом – отогревать, поить чаем с цукатами, ругать за глупость и любить, черт бы его побрал, безмерно.

8. Для Jack. Jack Daniels, опять по Собакам.

Хайне/Бадоу "И какую траву ты куришь?"

Хайне/Бадоу "И какую траву ты куришь?"
Стеба тут нету. Совсем нету(

- Блядь, возьми трубку. Трубку возьми, мудачило, что тебе, сложно, что ли? Мне не улыбается к тебе через весь Город ехать, давай, возьми трубку, не делай из меня идиота, ну?
Люди, как всегда, куда-то торопятся, люди проходят мимо телефонной кабины, в которой страшный парень в черном хрипло ругается в трубку. Трубка лениво выплевывает длинные гудки, парень матерится в голос и кидает ее на рычаг, чтобы через пару секунд поднять опять. И в третий раз набрать номер чертова Нейлза.
Людям плевать, конечно, но Нейлз не берет трубку третий день. И не появляется ни в Буон Вьяджо, ни в церкви, ни у мадам Лизы – ниг-де. Как будто сдох уже в какой-то канаве.
Хайне, в общем-то, почти все равно. Хайне привык к одиночеству, и ему уж скорее быть рядом с кем-то, заботиться о ком-то неуютно и странно, чем оставаться наедине с самим собой и Псом внутри себя.
Но Нейлз должен быть рядом, по правую руку, должен дымить, как заводская труба, просить денег и болтать без умолку. Пока его нет, Хайне чувствует во всех своих действиях какую-то неправильность – как будто забыл что-то очень важное.
- Я убью тебя, ублюдок, - говорит он в трубку. Трубка, естественно, ничего не отвечает. – Я сейчас приеду к тебе и, если ты еще не сдох, добью сам. Ногами. Жди, сука.
Он вешает трубку и, настороженно оглядевшись по сторонам , направляется к метро.

Дверь квартиры Бадоу оказывается запертой. Хайне минут пять жмет на кнопку звонка, у него уже зубы начинает сводить от мерзкого звука, но этот мудак не отзывается. Хайне был к этому готов, в общем-то, но внутри все равно становится как-то погано. В смысле, еще поганей, чем раньше, - оказывается, это было возможно.
Высадить дверь - совсем просто. Войдя, Хайне осторожно ставит ее на место, на полном автомате кидает куртку на вешалку и прислушивается-принюхивается.
- Ах ты сука, - немного удивленно даже тянет он в следующую секунду.
Бадоу валяется на полу в комнате, уставившись запавшими глазами в потолок и вытянув руку, как будто достать до него хочет. Он мурлычет себе под нос что-то непонятное, лыбится страшно-блаженно, облизывает сухие губы, а в руке у него – давно дотлевший окурок.
От окурка пахнет сладким, чужим, отвратительным, у Пса внутри Хайне шерсть поднимается на загривке.
- Бадоу, - зовет Хайне.
Он вдруг понимает, что боится, что рыжий не ответит, не узнает, будет все так же лыбиться и молчать, но Бадоу заметно вздрагивает и как-то странно поворачивает к нему голову:
- Ооо, псиина пришел… - улыбка как будто прилипла к его губам, и в сочетании с ленивым, тягучим голосом это кажется совсем сумасшедшим. – Покормить тебя, псина? Ты же только пожрать сюда и приходишь, даа… Так покормить?
Бадоу даже встать пытается: беспечно кинув окурок прямо на пол (Хайне замечает, что таких окурков в комнате полным-полно), поднимается на четвереньки и застывает, уставившись в угол, словно ему там кино показывают.
- Да что ж за траву ты куришь, - Хайне поднимает Нейлза на ноги и тащит на кухню.
Уже через пять минут тот сидит на табуретке, вцепившись обеими руками в чашку горячего чая -Хайне слышал как-то, что чай, особенно крепкий, прочищает мозги - и раскачиваясь взад-вперед. Он молчит и выглядит уже почти нормальным - только глаза блестят лихорадочно, а чашка в руках ощутимо дрожит, но это пройдет, обязательно.
Хайне решает пока не спрашивать у придурка, с какого хрена такой праздник - да, в общем-то, ему и не очень важно. Главное, что живой.
Для Хайне, как ни странно, это сейчас и впрямь – главное.
- Хочу спать, - говорит Бадоу вдруг. – Хайне, ты не уйдешь?
- Нет, бля, я лягу с тобой в кроватку, обниму и сказки буду рассказывать, - раздраженно отвечает Хайне, вставая из-за стола, чтобы довести Бадоу до кровати.
- Это хорошо, - Нейлз улыбается и покорно идет за ним следом.

9. Для Gella von Hamster, по ГП.

Сириус/Тонкс, ностальгия, не ангст.

Тонкс/Сириус, ностальгия, не ангст.

Вечер воспоминаний получается совершенно спонтанным. Тонкс о своей жизни рассказать почти нечего – обо всех идиотских случаях, в которые она попадала, обо всех студенческих приключениях и аврорских заданиях Сириус уже давно знает – поэтому говорит, в основном, он.
- …Тогда в школе была какая-то повальная мода на маггловскую музыку, - Блэк улыбается, полуприкрыв глаза. - Джим как-то включил мне Битлз во время каникул, и я совершенно сошел с ума. Кажется, это продолжалось больше года… Мы просто жили этой музыкой, она была совершенно неволшебной, новой, как из другого мира, сносила крышу совершенно. Ну, ты понимаешь, я думаю.
Тонкс понимает. Тонкс хихикает, перебирая его растрепанную шевелюру и вспоминая старые фотографии из альбома Гарри:
- Поэтому у тебя тогда были длинные волосы?
Сириус с удовольствием кивает:
- Ага. Мне все говорили, что я жутко похож не то на Джимми Пейджа, не то на Кита Ричардса, я жутко этим гордился, а Джим – завидовал, как девчонка, хоть и не признавался в этом никогда.
- Боже, какие идиоты, - Тонкс неудержимо расплывается в улыбке, представляя себе, как было – тогда. Когда еще никто никого не предал и не убил, когда не родился Гарри Поттер (Мерлин, вот это представить действительно сложно), когда все было как-то ярче и новей, потому что – впервые. - Хотела бы я это увидеть.
-Что ты, идиотов в своей жизни не видела? – фыркает Блэк. – Мы были ужасны, спроси хоть Гарри, он знает.
- А он-то откуда?
Сириус отводит глаза, как бы в смущении, но Тонкс ему не верит ни на йоту.
- Он видел один, кхм, эпизод в Омуте Памяти Нюниуса.
- Нюниуса? Это Снейпа, что ли? Тогда представляю, что там было...
- У нас с ним просто была взаимная любовь, - Сириус откидывается на спинку дивана, обнимая Тонкс покрепче, и вздыхает уже совсем ностальгично, - с элементами дружеских шуток и невинных приколов.
- Вы из Больничного крыла хоть иногда вылезали? – бормочет Тонкс, зевнув.
- Ты правильно уловила суть, - смеется Блэк. Тонкс хмыкает в ответ что-то неразборчивое, и они надолго замолкают.
Сириус глядит на огонь в камине и вспоминает, как когда-то сидел перед таким же огнем в старом шотландском замке, яростно обсуждая с Джеймсом какую-нибудь жутко важную подростковую глупость. Или как оправдывался перед Дамблдором после очередного «невинного прикола», из-за которого Снейп две недели ходил с кошачьими ушами и хвостом (а потому что не надо называть отпрыска благороднейшего и древнейшего, черт бы его побрал, семейства шавкой беспородной!). Или как летал во время квиддича Джим на третьем курсе, а у Сириуса, тогда еще не попавшего в команду, захватывало дух от ужаса и восхищения, о чем Поттер, конечно, так никогда и не узнал.
Как Queen играли в школьных коридорах, и студенты подпевали хором, а Филч тщетно пытался поймать виновников беспорядка.
И все было совсем просто, ярко, весело, и они были королями своего собственного мира, и самым страшным происшествием в их жизни был тот разговор с Реми на втором курсе, когда он сообщил, что оборотень.
Еще несколько лет назад от этих воспоминаний становилось тоскливо и больно, и непонятно было, что он такого сделал, чтобы у него это все отняли.
А сейчас Сириус просто вытягивает ноги к теплому камину и покрепче обнимает уже успевшую задремать Тонкс. В конце концов, у взрослой сложной жизни оказалось неожиданно много преимуществ.

10. Для Dr.Insolent Gray. Автору стыдно, автор гнусно воспользовался добротой заказчика и подставил в заявку свое новое отп .__. Так что... по Реборну.

6927. Рассвет, боязнь темноты, горячий чай. "Не оставляй меня одного".

6927. Рассвет, боязнь темноты, горячий чай. "Не оставляй меня одного".

- Я уйду перед рассветом, - голос, и так-то не слишком громкий, в темноте звучит совсем глухо. В нем хочется услышать тоску и желание остаться, но ты привык уже таких глупых иллюзий не строить. – А то… да ты сам все понимаешь.
Ну до чего же уместное сейчас слово – «иллюзии». Аж тошно становится. Тебе совершенно не хочется думать, что рядом с тобой на кровати сидит иллюзия, но это, как бы безумно ни звучало, - так. Призрак, фантом, творение скучающего в своем вечном заточении волшебника, решившего зачем-то навестить обычного (ну совсем обычного же, несмотря на все эти кольца, коробочки и серьезные взрослые слова) мальчишку, который никак не может уснуть.
Глупо бояться темноты в шестнадцать лет, но ты же и не такие глупости можешь делать, правда?
- Понимаю, - надо же хоть что-то ответить. Усмехаешься: – Тебе тоже нельзя просыпать завтрак.
Призрак сдавленно хихикает. Его рука, кажущаяся сейчас такой же теплой и реальной, как твоя собственная, касается твоего плеча, будто обнимая (да на самом деле обнимая, а ты сидишь и даже возразить не можешь, потому что - поди ему возрази).
- Именно так, - говорит призрак. – Именно так.
И вы опять молчите – долго, так долго, что луна за окном успевает проплыть от левого края рамы к правому и исчезнуть совсем. В комнате становится еще темнее, чем раньше, но ты почему-то уверен, что в темном углу за шкафом нет никаких чудовищ.
Главное чудовище сейчас сидит на твоей кровати и обнимает тебя за плечи, а ты – ха-ха, забавно, как сказал бы Ямамото, - совсем не против.
- Может, чаю? – спрашиваешь ты, закрывая глаза и втайне надеясь, что он откажется. Иллюзии же, наверное, не нуждаются в еде и питье? Или его «настоящие» иллюзии – не такие?
- Ты же перебудишь весь дом, пока будешь его готовить, - он снова хихикает. Пальцы скользят по твоему плечу, словно убеждая, что никуда идти не надо, что самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, - это продолжать сидеть вот так, привалившись к боку самого сильного из живущих иллюзионистов, вдыхая его запах и отчаянно надеясь, что утро не наступит.
Ты чувствуешь, как кровь приливает к щекам, и бормочешь, что ты уже не такой неуклюжий, как год назад, и что все спят крепко, и что у него же там – в тюрьме, то есть, - нет горячего чаю, наверное…
- Сиди, - не то приказывает, не то просто просит он, сверкнув красным глазом из-под отросшей челки. – Савады Тсунайоши у меня «там» тоже нет. И если выбирать между тобой и чаем, я, как ни странно, выбираю тебя. Сиди, Десятый.
- Не называй меня так, - бурчишь ты, чувствуя, что сейчас точно умрешь от смущения. Эти иллюзионисты… у них что, профессиональное умение – вгонять в краску таких идиотов, как ты? То обещают завладеть твоим телом, то целуют прилюдно (пусть в щеку, но сам факт!), то теперь вот это…
- Как прикажешь, - он, кажется, откровенно веселится.
И видит тебя насквозь, несомненно, со всеми твоими глупыми мыслями.
Но все еще гладит пальцами твое плечо, и тебе ничего не остается, кроме как подчиниться. И – неуверенно, неловко – обнять его тоже.
В комнате медленно светлеет. Слышно лишь мерное дыхание Реборна, спящего в своем гамаке под потолком, да сонное бормотание Ламбо за стенкой. Потом начинают петь птицы; от первой, одинокой и какой-то неуверенной трели призрак невольно вздрагивает и поворачивается к окну.
- Отвык? – хрипло спрашиваешь ты, поднимая голову и вглядываясь в его лицо, уже вполне различимое.
- Есть немного, - он кивает, вслушиваясь, потом смотрит на тебя. – Кажется, солнце уже скоро взойдет. Мне нужно возвращаться, а тебе – хотя бы немного поспать.
Твои пальцы путаются в ткани его рубашки, и он, наверное, читает у тебя в глазах и мыслях все эти дурацкие «Не уходи», «Не оставляй меня одного», «Останься, прошу тебя», и их не надо даже говорить вслух, раз он и так все понял.
- Конечно, - ты слабо улыбаешься, выпуская его рубашку. - Иди, Мукуро. Мы же еще встретимся?
- Ну а как же, - усмехается он. – Никуда ты от меня не денешься, Савада Тсунайоши. Спи.
И ты послушно закрываешь глаза, и мгновенно проваливаешься в сон, и уже не чувствуешь, как в доме становится на одного человека меньше.

We reached the end, yeah!

запись создана: 27.03.2010 в 23:57

@музыка: We will, we will ROCK YOU!

@темы: Гарри, Собаки, осторожно: злой слэш, каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, общественное мнение, к тебе взываю!, это рпс, детка, и даже гет!, о саркастичных сволочах, Реборн, Mad as a Hatter, синий ананас, Хлорка, фанатизм, фанфикшн

---

Черт. Чееерт...
Чем дальше, тем фанатичней. Полип насмотрелся на сканы нового артбука по Реборну, надумал всякого и теперь, кажется, шипперит 6927.
Невозможно шипперит.
Под катом - много боянистого видео и немного фанатских воплей.
Почемууу я не могу нормально писать по Ребооорну? Т___Т

смотреть

Это в днев перенести не получилось, так что просто ссылкой, но... но... *плачитвся*
www.youtube.com/watch?v=b4rmLocq8_0&feature=rel...

Это так, безпейринговое.


А это - немножко деффачковый фик, но мне щас плеваааать




Хочу про них додзи. Хочу про них фики. Хочу про них что угодно. Убейте меня, я идиот =="

@темы: нечто, видео, осторожно: злой слэш, ...а это моя подружка Пятница, Реборн, синий ананас, впечатления, Полип счастлив, фанатизм

---

Танцуют все!

Po, hemisphere, прекрасный-прекрасный, мечта педофила чудо мое!
С днемражденья тебя :3
Пусть всего будет много, красиво и интересно, и пусть не жизнь тебя на прочность проверяет, а ты ее - так, как тебе захочется.
Я очень горжусь тем, что знаю тебя, честное слово)

И какбе подарок. *не отвертишься :3*
Я решила, что собакофендома в твоей (и в нашей тоже) жизни и без того хватает, поэтому вот:

Фендом: тратататата Алиса Бертона
Тип: слэш
Пейринг: да все тот же >.>
Жанр: романс
Рейтинг: низкий *урааа! Я смогла написать про них без рейтинга!*
Отречение: отрекаюсь
Ахтунг: АУ, ООС, трава фанон, автор хотел писать про ПОДСОЛНУХИ!, но не получилось .__.

Читать подарок

Алиса стоит посреди кухни в луже молока, брезгливо подобрав подол платья и глядя вверх.
Крышка стола, на которую он вот только что опирался локтями, и стул, на котором он вот только сто сидел, кажутся теперь чем-то сродни вершинам Альп, далеким и совершенно недостижимым.
На столе – Алиса это знает – стоит наполовину опустошенный стакан с молоком.
С чудесным свежим молоком, которое Алиса так любит пить по утрам. И в которое кто-то очень веселый подлил микстуры, уменьшающей рост.
Шутник, черт бы его побрал.
- Шляпнииик! – кричит Алиса во весь голос. Голос, слава богам, остался прежним, не превратился в еле слышный писк. – Быстро подошел!
Шляпник подходит минуты через две, когда Алиса уже хочет сам идти к нему в мастерскую и устраивать скандал прямо там. Останавливает его только то, что дверь кухни плотно закрыта, и кому-то ростом в три дюйма ее в жизни не открыть.
- Что-то случилось? – вид у Шляпника, открывшего эту самую дверь с возмутительной просто легкостью, самый невинный. Знай его Алиса чуть хуже – точно повелся бы. – Ты только что кричал, или это Брандашмыг опять на болоте воет?
Шляпник подходит ближе, глядит на Алису, будто не замечая его роста. Будто ничего не случилось.
Убивать кого-то взглядом, когда смотришь на него снизу вверх – это очень сложно. Но Алиса же никогда не боялся сложностей, не правда ли?
Впрочем, его взгляд на Шляпника уже давно не действует.
- Я убью тебя, - очень спокойно, стиснув зубы и сжав кулаки, сообщает Алиса. – Вот вырасту – и точно убью. Порежу на кусочки и отдам Брандашмыгу, он на тебя давно облизывался.
- Жестокий, - усмехается Шляпник. Плевал он, кажется, и на Брандашмыга, и на алисины обещания. Ну естественно, как можно поверить обещанию того, в ком три дюйма росту?
Алиса неожиданно чувствует себя совсем крохотным и слабым и на секунду панически пугается: а вдруг действие микстуры будет вечным? А вдруг он навсегда останется размером с Соню? А вдруг на Шляпника теперь всегда нужно будет смотреть снизу вверх?
«Это просто паника, - успокаивает себя Алиса. – Он бы не стал такого делать. Я вырасту. Вырасту, и он у меня за все получит».
- Какого черта ты это сделал? – спрашивает он вслух.
- Сделал что? – Шляпник удивленно поднимает брови. – Если ты про пятно на скатерти, то оно появилось само. Эти пятна такие своевольные, знаешь ли…
- Какого черта ты подлил микстуру мне в молоко?! – голос срывается-таки на крик, истеричный, как у какой-нибудь девчонки-цветочницы, но Алисе плевать.
Он не был таким крохотным уже почти полгода. И тогда, перед Бравным днем, постоянная смена роста его, помнится, даже веселила.
Как много, оказывается, может измениться за короткие – и когда успели пролететь? - шесть месяцев.
- Это была шутка, - тихо говорит Шляпник, опускаясь перед Алисой на колени. Это было бы до ужаса романтично и очаровательно, если бы не ситуация, думает Алиса мимолетно. – Просто шутка. День дурака, все-таки.
Он осторожно протягивает руку, чтобы дотронуться до Алисы, и тот не отодвигается. Ну а какой смысл отодвигаться и убегать куда-то, если все равно догонит?
Шутник, черт бы его побрал. Юморист. Идиот несчастный.
От руки Шляпника веет теплом; почему-то сейчас Алиса чувствует это особенно четко. И – вот же глупость, глупый, слабый Алиса, - ему непреодолимо хочется к этой руке прижаться. И чтобы Шляпник держал его на ладони и смотрел сверху вниз, и рассказывал что угодно, любую усыпляющую глупость, и Алиса уснул бы, а потом - проснулся уже нормального роста. В объятиях Шляпника, естественно.
- Осторожно, - Алиса морщится, когда Шляпник поднимает его одной рукой и сажает к себе на шляпу, - платье помнешь.
- Обязательно помну, - беззаботно кивает тот, ухмыляясь, наверное. – Потом. А пока что – куда ехать, госпожа?
- За «госпожу» - убью отдельно, - клятвенно обещает Алиса, устраиваясь на шляпе поудобней.
- Я готов на все, что доставит удовольствие госпоже! Наши шляпные перевозки – лучшие шляпные перевозки в стране Чудес, мы всегда угождаем клиентам!
- «Лучшие»? Да они просто единственные! Боже, боже, ну какой же ты идиот, все-таки…
- Какой? – с любопытством спрашивает Шляпник, закрывая за собой дверь кухни и уверенно направляясь к выходу из дома.
У Алисы на языке вертятся десятки определений. Большую часть он никогда не произнесет вслух – по разным причинам. Но Шляпник ждет ответа, и Алиса все-таки отвечает, неохотно и сердито:
- Необыкновенный.
И благословляет Шляпные Перевозки, благодаря которым необыкновенный идиот Шляпник не может заметить, как он покраснел.

@настроение: лав энд пис

@темы: осторожно: злой слэш, доброе утро, Mad as a Hatter, celebration, Полип счастлив, фанатизм, фанфикшн

---

Важное-преважное объявление.

У меня внезапно стало 69 ПЧ (все дружно и благодарно куфуфукаем в сторону Алиса довольная и косплеит Чешира х), которая, собственно, и сделала эту сакральную цифру)).
Кроме того, завтра (а точнее, уже почти сегодня, через полчаса по московскому) - Первое, понимаете ли, Апреля.
И, чтобы хоть как-то отметить эти знаменательнейшие события, Полип наваял себе новые аватарки.
Угадайте, с кееем?

Да, и если цитата на одной из аватарок переврана - так и было задумано :33

@музыка: FF - Twilight Omens

@темы: нечто, каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, синий ананас, celebration, аниме, мимолетное, фанатизм

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я маюсь хренью, я опять маюсь хренью...

Немножко разгружаю мозги.
Это просто так, себе на заметку.

Амано (автор реборноманги, есличо) - странная. Она создает какие-то немного, ээ, однобокие характеры, которые можно понимать и раскрывать очень по-разному. В общем, в Реборне у каждого героя есть какая-то главенствующая черта, выпяченная по самое нимагу, которая влияет на все его действия, решения и тэ дэ. Наверное, поэтому мне по Реборну так сложно писать((
И я, может, чего-то не так вижу, но мне кажется, что:

Тсуночка - это сама неуверенность.

читать жестокое имхо

Гокудера - сама преданность.
Ямамото - само спокойствие.
Рехей - сама ЭКСТРЕМальность воодушевленность.
Хибари - сама независимость.
Мукуро - сама хитромордость внезапность.
Ламбо - сама невоспитанность.

Киоко - сама обаятельность.
Хару - сама непосредственность.
Хром - сама застенчивость.
Ипин - сама рассудительность.
Савада Нана - сама беззаботность.
Бьянки - сама романтичность.

Занзас - сама мужественность.
Скуало - сама громогласность решительность.
Леви А Тан - сама узколобость.
Луссурия - сама заботливость.
Бельфегор - сама лицемерность.
Фран - сама скрытность.

Реборн - сама невозмутимость.
Колонелло - сама воинственность.
Люче (Ария, Юни) - сама смелость.
Маммон - сама жадность.
Верде - сама рациональность.
Скалл - сама простота.
Фонг - ...?
Лал Милч - сама сдержанность.

Бьякуран - сама бесчеловечность.
Шоичи - сама терпеливость.
Спаннер - сама увлеченность.
Гамма - сама преданность (да, как и Гокудера, они вообще похожи безумно ==").
Генкиши - сама фанатичность (а он похож на Миками из Десноты, штоб ее. Только "Бьякуран-самааа!!!" на "GOOOOD!!!" заменить).

Кикьо - сама пафосность =="
Закуро - ...?
Блюбелл - сама капризность.
Дейзи - сама нервозность.
Торикабуто - ...?

Дино - само дружелюбие.
Кен - сама вспыльчивость.
Чикуса - само равнодушие.
Шамал - сама принципиальность (нуачо).

Кого-то наверняка забыла, про кого-то просто сказать нечего.(

@настроение: камикорос, куфуфу~ (с) >.<

@темы: сааайколоджи, Реборн, аниме, мимолетное, фанатизм

---

Опять ангстопост

У меня...
...дрожат ноги. Кажется, от нервов.
...нет аппетита.
...стало еще больше дел, которые надо срочно сделать.
...отвратительное настроение.
...нет пока никаких сил писать обещанные фики. Мне очень стыдно Т__т
...есть перевод Роджерса, который надо закончить до завтра.
...есть поэтому замечательная перспектива не спать всю ночь.
...завтра три пары, на которые надо пойти.
...херово все, да.

@музыка: Oasis - Stop Crying Your Heart Out

@темы: даерь, а это, дети, называется "пиздец", маленький глупый психастеник, ну-не-могу-же, убиться, ангст, это ты?

---

(с) Д. Соколов, "Сказки и сказкотерапия"

***
В пять лет гений, в семнадцать - солдат... Какую грань мы перешли посередине?

***
А ведь я так стремился побыстрее стать взрослым... Нет, я не думал, что все так получится. Я хотел научиться работать, но не хотел разучиться играть. Что за дурацкий обмен: веселую жизнь на скучную?

***
Мало того - потом мы еще идет в родители, учителя или воспитатели. Это хитренько: мы устраиваемся если не в том мире, то рядышком. Мы добираем. Но по кругу своих обязанностей мы делаем вот что: мы берем их - и перетаскиваем туда, где не хотим находиться сами. (...)

***
Как стая дельфинов в море, где-то в нас живет та вольная энергия, которой хватило на все наше детство, и хватило бы на всю жизнь, если бы не... Милые мои! Что ж мы такие серые и скучные! Дайте ей пооиграть на поверхности!

***
Тише. Только никому не рассказывайте. Иногда мне кажется... что нам не нужно знать закон Бойля-Мариотта (а его никто и не знает). И формулу фенолформальдегидных смол... И таблицу умножения... Тс-с-с... Вы никому не скажете? Я думаю, что даже... Нет, это уже крамола. Чур меня... Все, все, закончили.

Вот по таким вот книгам Полип пишет курсовую :3 *сама себе завидует*
___________
А теперь я все-таки наберусь смелости, чтобы спуститься в метро. Потому что сидеть дома и бояться - это, конечно, разумно, безопасно и легче, чем нервно трястись в вагоне под землей, но не ездить же теперь на велосипеде через весь город?
Те недо-люди, которые это устроили, именно страха от нас и ждут, наверное. Не люблю делать то, чего от меня ждут .___.

@настроение: "И сегодня мне совсем не страшно - у меня кукла в кармане" (с) Белая Гвардия

@темы: нечто, даерь, сааайколоджи, каваимся и этосамое, маленький глупый психастеник, о мандаринках и красноглазых овцах

---

Кхм. Из серии "Ноу комментс" -)

29.03.2010 в 22:43

Пишет [J]Ящер-кун, ё-моё[/J]:

И опять трава
Авторы: [J]Овца ты, Полип[/J] (который вовсе не овца)и Эфраи (который Ящер-кун)
Фендом: Реборн
Персонажи: Бьякуран, укроп (зефир? петрушка?)
Рейтинг: вы вообще о чём, нэ? Оо
Жанр: бреед
Дисклеймер: персонажи – Амано, укроп - грядке
Предупреждения:Что курили авторы – тайна, даже им самим не неизвестная.

- Куфуфу, - сказал зефир.
Бьякуран удивился и сверзился с кресла. Зефир моргнул разноцветными глазками и ещё раз куфуфукнул.
Бьякуран держал зефир двумя пальцами. Зефир моргал и ухмылялся. Рта у него не было, но ухмыляться это ему ничуть не мешало.
- Ты кто?! - не нашёл, что ещё умного спросить Бьякуран.
- Я укроп! - радостно прищурился зефир.
Чем он говорит, Джессо так и не понял.
Бьякуран на всякий случай побольнее себя ущипнул. Не помогло - зефир всё ещё глядел на него.
Выжидательно так глядел.
- Ты, эээ, уверен? - Бьякуран постарался прищуриться скептически, но глаз почему-то дергался, и вышло не слишком удачно.
- Абсолютно, - заверил его зефир (укроп?). - Кстати, тебя не смущает то, что ты со мной разговариваешь?
- Ничуть, - соврал Джессо. - Что я, с укропом никогда не разговаривал, что ли?
- Какой я тебе укроп, глупая человечина?! - кажется, укроп (зефир?) по-настоящему обиделся.
У Бьякурана начала кружиться голова.
- Ты сам назвался укропом только что, - устало заметил он.
- Ничего подобного! Уши бы мыл, я сказал, что я петрушка, дурень, - гневно и часто-часто заморгал оскорблённый петрушка (зефир?).
- А вот и нет! - возмутился Бьякуран и тоже обиделся, одной рукой ощупывая голову. Появилось стойкое ощущение, что крыша плавно с неё съезжает.
- Что? Как ты смеешь обвинять укроп во лжи?! - ещё сильнее обиделся зефир (укроп?).
- Стоп, а ты кто? – тут же озадаченно спросил укроп(зефир?) и для верности куфуфукнул.
Куфуфуканье это вдруг показалось Бьякурану смутно знакомым.
Очень смутно.
"Ах ты ж сволочь улыбчивая", - подумал он, а вслух сказал:
- С какой это радости я тебе должен говорить, кто я, если ты мне то петрушкой, то укропом, то вообще черт знает чем прикидываешься?
- Я не прикидываюсь, укроп не способен лгать!
- Говорить он тоже не способен, вообще-то. А ты, Му... мусорная твоя рожа, уже минут пять не затыкаешься, - припечатал Бьякуран с торжеством в голосе. Он и сам не понял, почему не назвал надоедливого собеседника по имени: наверное, этот разговор был все-таки слишком нелепым для каких бы то ни было имен.
- Странный ты какой-то, - заключил нахал, - То ты уже общался с говорящим укропом, то не общался... В общем, как хочешь, а я знаю кто ты на самом деле.
Кажется, то, что его раскрыли, наглую сволочь ничуть не смутило. Во всяком случае, чушь он продолжал нести отменную.
- Ты - пальма! - радостно и пафосно объявил тем временем зефир-Мукуро, - А я, чтоб ты знал, ни разу не обычный укроп. Я укроп персидский.
- Какая я тебя пальма, трава говорящая! - возмутился Бьякуран, чувствуя, что от того, что куфуфукающая личность раскрыта, легче не становится.
- Ну какая-какая, что за вопросы! Сиреневая, естественно!
- Спасибо хоть, что не голубая, - пробормотал Бьякуран. И тут же об этом пожалел, потому что Мукуро окинул его очень оценивающим взглядом и пожал плечами (о том, откуда у зефира плечи, Бьякуран предпочел уже даже не задумываться):
- Ну, если ты так настаиваешь, сладкий мой...
Бьякуран глубоко вздохнул.
И еще раз.
И мысленно сосчитал до десяти.
И улыбнулся:
- Скажи-ка мне, персидский укроп, а что будет, если я тебя сейчас просто съем?
- Ты готов съесть единственный в мире говорящий укроп?! - ужаснулся Мукуро.
- А почему бы и нет? - Бьякуран повертел его в руке и открыл рот.
- К твоему сведению, о неверный, пальмы укроп не едят! - пробормотал зефир и самым наглым образом задёргался, вырываясь из пальцев Бьякурана.
Джессо недовольно хмыкнул и, открыв пошире рот и понёс дёргающийся зефир к губам.
- Ну вот, грешно, знаешь ли, разговаривать с едой, - печально заметил Мукуро. - Я лучше пойду с Шоичи-куном пообщаюсь..
И, к огромному удивлению Бьякурана, замолк. А когда наконец кусочек зефира оказался во рту, откуда-то из-за перегородок раздался малопонятный вопль Ирие. Кажется, что-то про говорящий кофе...

План Мукуро Рокудо по сведению с ума основных лиц Мельфиоре продолжал свершаться несмотря ни на что.

@настроение: вдруг накатило. Вдруг страшно. Но к траве это не имеет ни малейшего отношения)

@темы: каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, Реборн, синий ананас, джен, совсем джен, Эфрааай (ачилавектрава!), аниме, фанатизм, фанфикшн

---

И на этой печальной ноте...

mad_polype
такбля
курсоваябля!
Murphy
дадада
пиши
mad_polype
не хочу .__.
Murphy
надо
mad_polype
Т.т
дурацкая куклотерапия
дурацкое медитативное рисование
хочу ананас!
Murphy
ОО
ненавижу тебя
тож теперь хочу
mad_polype
:333 его всее хотят


*Кто-то что-то сказал? Никто ничего не сказал!*

@настроение: но я его правда хочу Т.т

@темы: даерь, сааайколоджи, каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, синий ананас, мимолетное, нет меня! нету!, фанатизм

---

С началом Страстной недели нас, дорогие москвичи.
Я сегодня ехала в маршрутке, диктор по радио объявлял число погибших, народ слушал и, кажется, ужасался, а мне вдруг показалось, что началась война.
Взрывы, смерти, эвакуация, раненые, институт Склифосовского, оцепление, расследование, паника-паника-паника, фанатики-расисты, "убивать их надо!"...
Надеюсь, что только показалось.

@темы: боюсь, даерь, часть плана по захвату мира, или БББ, а это, дети, называется "пиздец", маленький глупый психастеник, впечатления

---

Я, наверное, тормоз, но саундтрек к новой Алисе скачала вот только что. Он называется "Almost Alice", это так прекрасно *___*
И там есть омфг Токиоотель. Это... ну... внезапно, вот. *немножко шок*
И самое странное, что оно мне даже нравится. Охгоспаде, кажется, ради Алисы я готова на что угодно.
А еще, еще там есть Franz Ferdinand! Они поют песенку про кадриль! Ту самую, которая "Ты не знаешь, как приятно, как занятно быть треской"! И барабаааны... *любить сильно-сильно*
И Аврил Лавинь, которую я дико обожала классе эдак в восьмом и которая спела ту самую волшебную песню в титрах *д*
Ну, и еще много кого неожиданного)
... И, бля, там Шляпник на обложке. Если эта обложка отобразится в моем плеере, я буду самым счастливым человеком на Земле.
*да, Полипу мало надо для счастья*

АПД: Не отображаается(((
Ну и чорт с ней, у меня все равно щастье **

@настроение: *бегает и смеется*

@темы: намурлыкиваю, ну-не-могу-же, Mad as a Hatter, впечатления, Полип счастлив, фанатизм

---

Кто-нибудь хочет мелкое драббле?

Я уже не могу писать про арт-терапию Т__т Помогайт!
Давайте, кто-нибудь закажет что-нибудь? На всякий случай: я могу писать по ГП, Собакам, Алисе фанонной и не очень, по Бличу, немножко по Реборну, эээ... Ну, в общем, если я уже по чему-то писала, это можно заказывать ^^
И да, отпшные пейринги у меня идут куда легче всех остальных.
И да, с гетом есть определенные проблемы .___.

Иии вот. Приму, наверное, 10 заказов (пейринг, ключ, пожелания - ну все всё знают же :3). И буду медленно-медленно исполнять)
*смутно подозревает, что это вообще никому не надо)*

@музыка: Radiohead - Creep

@темы: нечто, доброе утро, о мандаринках и красноглазых овцах, общественное мнение, к тебе взываю!, фанфикшн

---

Старое и любимое *-*

@настроение: д-даа!

@темы: каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, мимолетное, нет меня! нету!, фанатизм

---

Мне совершенно не о чем писать, кроме собственной лени, недосыпа, мерзкого самочувствия, близящихся ахтунгов (28е, 31е, 1е - и это если не считать всяких разных домашних заданий) и аццкого кроссоверного эээ пейринга Муген|Скуало (дженового, только дженового).

Так что пусть здесь будут Муген и Скуало.

ахтунг!

Если бы они *огоспаде* встретились, все было бы достаточно предсказуемо:
"- Я победил Императора мечей, сдавайся сразу, японский придурок!
- Я первый раз слышу об этом твоем Императоре мечей, урод. И выглядишь ты полным слабаком, это неинтересно.
- Щас кто-то нарвется, ооой как нарвется...
- Может, хотя бы во время боя ты перестанешь орать?
- Враааай!
- А я так надеялся."
Ну, и жестокая битва до победного конца. Кстати, понятия не имею, кто из них сильнее - Муген, с его проверенным на куче народа стилем и любовью ко всякому беспредельничанью, или Скуало, у которого коробочки, кольца, аняняЗанзас и за которым будущее вообще (с) >.<

Но вообще-то, чем дальше я смотрю Чамплу, тем больше мне Муген, как персонаж, кажется похожим на Скуало. Эта вот мечта стать самым-самым сильным, желание выделиться (Ску, конечно, волосы только для аняняЗанзаса растит, но все равно его хрен с кем спутаешь, а Муген выглядит как угодно, но не как обычный японец эпохи Эдо)), раздражительность, умение выживать в любой ситуации, ммм... стремление защищать тех, с кем какое-то время был рядом (у Ску оно мало проявляется, потому что те, кто с ним рядом, сами кого хошь защитят, но как он за Ямамото стоял... ух! **) - одинаковые совершенно! Различий, конечно, тоже много, даже очень, но.
Просто в той серии Чамплу, где показывали молодого Мугена, он тааак знакомо ухмылялся и таак гордо-высокомерно говорил перед тем, как прыгнуть со скалы, что меня унесло.
Полип кинкует кроссовер, не бейте Полипа, пожалуйста.

@музыка: Oasis - Force Of Nature

@настроение: все равно плохое

@темы: часть плана по захвату мира, или БББ, ...а это моя подружка Пятница, каваимся и этосамое, ну-не-могу-же, Реборн, впечатления, аниме, убиться, фанатизм

---

Неожиданно - про Город.
Неожиданно - джен.
Прости меня, Сэтто, за никанон. И прости меня, Лай, за то, что тебя там нет Т.т

О Богине и ее племени

Шаман танцует. Его движения тягучи, перетекают одно в другое, завораживают, глаза - широко распахнуты. Он ни на миг не отводит взгляда от горящих поленьев.
Костер в его хижине не гаснет никогда, поэтому здесь тепло даже в самые холодные дни бесконечной зимы. Пока взрослые сидят по домам, обсуждая свои взрослые проблемы и лениво занимаясь какой-то нехитрой и жутко скучной – зимней – работой, неугомонные дети сбегают к Шаману. Чтобы сидеть, прижавшись друг к другу, в углу хижины, сонно моргая от бликов костра, и ждать, когда Шаман, вдруг оборвав свой танец, опустится на утоптанную землю и ссутулится, устало прикрыв глаза.
Тогда кто-то из детей – самый смелый, конечно же, - спрашивает:
- Не отозвалась?
- Не отозвалась, - эхом отзывается Шаман. Бросает в огонь пучок каких-то трав, засушенных еще осенью (когда она была, та осень…), и на мгновение в хижине веет свежим весенним духом, похожим на дыхание Богини. Но скоро - слишком скоро - от трав остаются лишь угли, а от духа – смутное воспоминание. Будто и не было его.
- Шаман, а почему у нас нет Богини? – спрашивает кто-то из младших, чтобы нарушить накатившую тишину.
- Что ты болтаешь, глупый? – Шаман сердито передергивает костлявыми плечами под волчьей шкурой. – У нас есть Богиня. Просто Она… ушла.
- Почему?
Шаман только вздыхает тяжело, глядя в огонь. А потом усаживается поудобнее и принимается рассказывать – в сотый, в тысячный раз, дети знают эту историю наизусть, но кого это волнует?
- Когда-то давно, когда мой прадед был совсем ребенком, а ваши прадеды вообще не родились, Богиня была с племенем. С самой высокой горной вершины Она спускалась к своим детям – а все мы Ее дети, от основателя племени и до вас, щенков, - и танцевала с ними вместе праздничными ночами, и принимала дары, и лечила больных, и забирала отживших свое стариков, и играла с детьми, рисуя им на земле выдуманные, наверное, миры и волшебных животных…
А каждый год, когда племя уставало от зимы - тогда она еще не была вечной, конечно же, - Богиня пела. Ее пение летело вместе с ветром над селением, над застывшим водопадом, над тропами яков и горными вершинами, и тогдашний старый Шаман говорил, что Богиня зовет весну.
И весна приходила на зов Богини – каждый год.
Но однажды вместе с весной пришли люди с равнин – низкорослые, черные, будто опаленные навек своим безжалостным солнцем. Их было много, и все - воины, привыкшие и давно полюбившие убивать. У них был, наверное, другой бог, и он был сильнее Богини, потому что Она так и не защитила своих детей от равнинных захватчиков. И селение опустело, дома были обобраны до голых стен, а мертвые жители лежали на улицах и не чувствовали, как сыплются с неба и не тают на их лицах мокрые снежинки – последняя битва умирающей зимы с новой весной.
Наверное, Богиня плакала, проходя через деревню и заглядывая в слепые окна домов. Но единственный выживший – тот самый прадед нынешнего Шамана, которого равнинные приняли за уже мертвого и не стали добивать, - видел только Ее спину, исчезающую в белом снежном мареве.
- Потом прадеда нашли и выходили люди соседнего племени, - хрипло заканчивает Шаман. - Он жил с ними, пока не стал взрослым, но, когда пришла вечная зима, взял с собой жену и детей и вернулся сюда. Он стал новым вождем нашего племени, а его младший сын – новым Шаманом.
Шаман замолкает и обводит взглядом детей. Те слушают, открыв рты и не дыша, и даже не сразу понимают, что история закончилась.
- А где Она теперь? – вскидывается один из них, встрепанный и тощий. Впрочем, они все теперь встрепанные и тощие: в вечной зиме жить тяжело.
- Никто не знает, - говорит Шаман. – Наверное, живет среди обычных людей, а они и не догадываются, что Она – Богиня.
- А почему Она не возвращается? – спросивший, кажется, чуть не плачет от обиды. – Мы Ей больше не нужны?
- Она думает, что нас всех давно убили, дурак, - шипит на него кто-то постарше. – Она не знает, что мы Ее ждем. Так, Шаман?
Шаман только кивает, соглашаясь.
Никто в селении уже не помнит лица Богини – неоткуда. Ее рисунки на земле, которых никто не мог затоптать, давно скрыты под снегом. Дети, которые радовались этим рисункам, мертвы уже много, очень много лун.
Но в хижине Шамана никогда не гаснет костер, и все отчаянно верят, что однажды Богиня – их Богиня, их Сэтто, - обязательно придет на его свет и тепло. И весна будет идти за Ней следом.

@музыка: Мельница - Шаман

@темы: маленький глупый психастеник, Хроники Города, джен, совсем джен, фанфикшн

---

Сегодня у Полипа был, простите, коллапс.
Полип полез в сумку за кошельком, чтобы оплатить учебный выезд школы вожатых, и понял, что кошелька нет. Совсем нет. И даже если все, что в сумке, вывалить на пол и переворошить, кошелек не появится.
Кажется, его вытащили в троллейбусе. Ну, больше негде было просто. Вытащили - вместе с деньгами на выезд и на жизнь, проездными, карточкой на стипендию, карточками из магазинов и, бля, коллекцией билетиков из кино.
Утешаюсь только тем, что та мразь, которая его сперла, будет бесконечно и оооочень мучительно гореть в аду ^^ *невообразимо умильная морда*

@настроение: ненависть.

@темы: даерь, убииить, а это, дети, называется "пиздец", убиться, ангст, это ты?

---

Зарок

Если я завтра (сегодня, блиа) не просплю, я буду считать себя героем.
А если еще и не буду засыпать на парах, то это будет вообще волшебство. Но что-то как-то я не особо в такое чудо верю))
*гордо оглядела сделанное-таки дз и ушла спать*

@темы: боюсь, даерь, часть плана по захвату мира, или БББ, сааайколоджи, доброе утро, о мандаринках и красноглазых овцах, убиться, нет меня! нету!

---

День Джонни Деппа в моем избранном О.о

1. Из статьи Дмитрия Быкова о Деппе, которая была, кажется, в "Story" с полгода назад. *Щас ее просто на алисосаопчистве опубликовали, Полип перечитал и ооой счаастлив...* :
"Деппа в роли Тома Хэнсона запомнили — здесь он впервые попал в то амплуа, которого дальше почти не покидал. «Ребята, вот я здесь и играю в ваши игры, но вы же видите, что я этим не ограничиваюсь, что меня занесло сюда из других миров и что я тут, в общем, случайно»."

"Вся эта стремительная пластика, кошачья гибкость и легкость, клоунада, мгновенно оборачивающаяся злодейством, готовность шутить над собой и неготовность терпеть чужое зубоскальство — все, конечно, еще школьное. И потому, вероятно, они так оттягивались на съемках — это же был аттракцион, о котором они в шестидесятых не могли и мечтать!" (о "Пиратах Карибского Моря")

2. А это уже с toshokan-а, где в эти самые минуты обсуждают голливудскую экранизацию Блича (которая, по слухам, грядет О.о) :
Урахара - это только Депп
первая мысль - "почему?"
Вторая "почему нет?")))))
Третья - "А кто же тогда еще?"))
(с) ~Fickle Wind~
Мне одному кажется, что Деппу больше Маюри подойдет?)
(с) Solimena

*да простят меня те, кого цитирую, но красота же)))*

@музыка: Лора Бочарова - Джон Ди

@настроение: он везде *д*

@темы: намурлыкиваю, каваимся и этосамое, впечатления, Хлорка, Полип счастлив, фанатизм