А в моем доме снова неприлично много кошек. С чем я себя, как грится, и этосамое.
Потихоньку начинаю подбирать имена ** Одного из котят уже зовут Трафальгар, потому что белый в черные пятна, и это не обсуждается.)

Ездила подписывать отчет о пройденной практике. Меня всячески обласкали и дали яблочко на обратную дорогу, таак мило :3
А в метро - такая дымина, что входить страшно О.о И глаза щиплет( Ладно, зато потом можно будет пафосно рассказывать детям, что я пережила лето-2010 аж в самой Москве, ничего такой повод для гордости))

@музыка: Mika - Blue Eyes

@темы: боюсь, даерь, намурлыкиваю, сааайколоджи, маленький глупый психастеник, ну-не-могу-же, мимолетное

---

Амыопять

Это как в том анекдоте про профессора и студентов - "Спишь, гад? А мы учим...". Было бы круто вот так вот взять, позвонить, например, Оде и прошипеть в трубку (на чистом японском, разумеется): "Спите, садист? А мы курим!"... Ну и трубку бросить сразу же.
Ачо, чем не мечта.)

В общем, мы с Эфраем опять.
Авторы: Ящер-кун, Безумный Полип
Фендом: Ван Пис
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Жанр: сначала жуткоангст, потом флафф и розовыесопли, мы любим розовыесопли!
Пейринги: Зоро/Луффи, Ло/Луффи/Кид (экхм **).
Отречение: отрекаемся
Ахтунги: АУ. ООС в пользу розовыхсоплей. Ммм... бутерброды!!1 несколько завязок на "Морг". Только на этот раз авторы непередаваемо любят всех тех, о ком пишут. :3

и опять немалобукв

Восемьсот пятнадцать миллионов белли. Если Нами показать такую сумму денег – даже просто в виде циферок на листе бумаги, - она, наверное, мигом умрет от разрыва сердца.
Восемьсот пятнадцать миллионов. Триста, да двести, да триста пятнадцать… Числа стоят у Зоро перед глазами, и его сто двадцать миллионов, еще совсем недавно казавшиеся небывало высокой ценой, рядом с ними блекнут и не вызывают уже ничего, кроме смутного стыда.
Зоро стоит слишком дешево. Зоро слаб. Зоро не может помочь своему капитану, как бы ни хотел (а он ничего так не хочет, как этого, без шуток).
На Триллер Барк боль Луффи была видима, к ней можно было прикоснуться (руки жгло до костей, огненные потоки заливали тело, воздух не попадал в легкие, потому что и легких, кажется, тоже больше не было, один сплошной огонь…), и забирать ее себе было страшно, смертельно, но не так уж и сложно. Сдохнуть за капитана Зоро, оказывается, был готов уже давно.
Сейчас боль Луффи – на самом дне зрачков, в еле заметном подрагивании пальцев, в крохотных паузах, которых раньше не было… Все, что может Зоро, - это замечать чертову боль там, где никто другой ее не видит.
Это, наверное, его дополнительное наказание за то, что не был рядом, - смотреть, но не мочь ничего сделать. И каждую секунду осознавать это свое бессилие.
Луффи не хочет говорить об Эйсе. Луффи затыкает Зоро поцелуями или ударами, когда тот пытается хоть что-то спросить, - и нельзя заранее угадать, что выпадет на этот раз. Луффи сжимается в комок у Зоро под боком, так, что лица не видно, и бормочет: «Зоро, мне того, что ты… вы все просто рядом, уже хватает. Забей».
И Зоро бы рад поверить и забить, прекратить его мучить, но боль-то из Луффи никуда сама собой не девается. И нет у Ророноа такой силы, которая могла бы ее изгнать, нет – и все тут.
А этим двоим – двести и триста пятнадцать, две нагло ухмыляющиеся рожи, капитаны, ч-черт, - кажется, вовсе плевать на то, что у Луффи там за боль и страдания. Они просто приходят, когда пожелают, говорят все, что пожелают, тащат капитана с собой, куда пожелают, и никто им даже возразить не в силах. Луффи возвращается от них голодный (ну конечно, разве может кто-нибудь, кроме завитушкобрового, прокормить это), сонный и… довольный донельзя.
Зоро в первый раз даже не верит, услышав его хохот на палубе. Думает – свихнулся совсем, мерещится уже, да не будет у Луффи больше такого смеха... А вот поди ж ты, заливается. И Чоппер с Усоппом тоже смеются вместе с ним.
И Зоро успокаивается. На мгновение, на одно бесконечно долгое и счастливое мгновение, когда в голове только смех капитана и ничего больше. А потом – почти подрывается, почти вскакивает, почти прикладывается затылком о мачту… И остаётся сидеть на месте. Он сам не сделал ничего для того, чтобы Луффи смеялся. Ни-че-го.
Какое отвратительное ощущение, впервые – оказался совершенно бесполезен и бессилен.
А Луффи смеётся там на палубе, и вечером наверняка опять придут те двое, и Луффи уйдёт с ними. А впрочем, почему бы и нет, если Луффи это нравится, отстранённо думает Зоро, принимая для себя решение, и пытается снова заснуть.
Сон почему-то не идёт.

Мимо торопливо пробегает – не иначе, на свидание с плитой опаздывает – чертов кок, бормочет себе под нос что-то про сволочей, которые мало того, что бутерброды три раза в день требуют, так еще и жрут их в одну харю, а он теперь готовь для этого голодающего, а Нами-сан, между прочим…
- Он вернулся, хватит задницу просиживать, - советует он Зоро, не останавливаясь.
- Поприказывай мне еще, - лениво отвечает тот, почти надеясь на драку, но у Санджи слишком много дел, чтобы еще и на него отвлекаться.
Дверь камбуза хлопает, и Зоро снова остается наедине с мачтой, тихо плещущей в борта прибрежной водой и приближающимся хохотом Луффи.
Стоп. Приближающимся?..
- Зо-о-оро! – Луффи перемахивает через борт, взлетев над ним на пару метров, и с этой самой пары метров валится на Зоро, выбивая у того из груди весь воздух. – А чего все там, а ты тут?
- Убью тебя, - обещает Зоро, прокашлявшись и осторожно капитана обнимая. На вопрос он отвечать не собирается, естественно. – Где был?
Луффи усаживается у него на коленях, блестит глазами, машинально перебирает пальцами серьги у Зоро в ухе, рассказывает, что «Кид и Ло шли и ругались, а там еще дозорные были, которые искали Сверхновых и чуть не сбежали сразу, увидев их троих, и Ло даже ввязываться в драку поначалу не хотел, а Кид… В общем, дозорные оказались слабаки-и, неинтересно»…
Зоро смотрит на него, непривычно – то есть, привычно, как раньше, но когда оно было, то «раньше»? – жизнерадостного, и кто бы знал, как ему невыносимо.
Это такое счастье – Луффи трещит, не останавливаясь, ухмыляется, согревает кожу легкими прикосновениями пальцев, и глаза у него усталые немного (небось опять за столом уснет, обожравшись, а Зоро его тащить до кровати), но никакой выедающей изнутри тоски в них нет.
Как не было.
Это такое счастье… Только вот губы у Луффи обветренные, яркие слишком, как будто он полвечера целовался без продыху. А на шее – с двух сторон по засосу, и этих засосов Зоро точно не оставлял.
Это такое счастье, что хоть топись.
- … Нет, он правда медведь, ты прикинь? Как наш Чоппер – олень, так у Ло – медведь, он к нам потом еще стучался, только мы не открыли, потому что…
- Иди на кухню, там кок уже все приготовил, наверное, - обрывает его Зоро и убирает руки. Луффи мигом замолкает, раздувает ноздри, принюхиваясь, и с воплем «Еда-а-а-а!!!» уносится в сторону кухни. Зоро не движется с места – только голову опускает низко, чтобы нельзя было разглядеть лица.

***

«А вот и я!» - хочется заорать Луффи, и перебудить всю команду. А потом слушать ругань Санджи, вопли Нами и Усоппа, смотреть на мягкую улыбку Робин и просто видеть их, своих накама. Осознавать, что они есть, и никуда от него уже не денутся - не отпустит он их, потому что нужны сейчас, почти как воздух. Но Луффи не будит никого, а тихо, даже тапочки специально снял, поднимается на палубу Санни по верёвочной лестнице. Верёвка чуть поскрипывает, трутся волокна друг о друга, и даже этот звук сейчас, в тишине перед рассветом, кажется слишком громким. А Луффи ведь честно пообещал Ло, что больше не будет так делать, хотя ему самому и не особо понятно, откуда Ло это узнал и почему вдруг так беспокоится за его, Луффи, накама. Впрочем, следовать обещанию не так уж и трудно, как оказалось.
А ещё очень приятно было идти босыми ногами по камням на пристани, и представлять, что это не ветер ерошит волосы, а Кид своей огромной пятернёй. Или Ло ухмыляется очередной глупости и дует Луффи в глаза, чтобы тот зажмурился… В общем, приятное всякое представлять.
Луффи перескакивает через бортик, и едва удерживается, чтобы не отпраздновать бесшумное приземление победным воплем, и хочет уже пройти на кухню и посмотреть, не осталось ли чего с ужина, когда замечает, что на палубе, возле двери на камбуз, спит Зоро. И как обычно вроде спит, только катану прижимает к себе слишком крепко. Луффи останавливается, смотрит на Зоро пристально так, и с очередным порывом ветра накатывает яркое, внезапное осознание того, что он делает что-то неправильно.
Когда Зоро спит, у него лицо должно быть спокойное, серьезное и иногда чуть-чуть злое – это чтобы те, кто его плохо знают, не посмели подойти и разбудить. А если Зоро снится что-то хорошее (интересно, а что для Зоро – хорошее? Луффи никогда не спрашивал), у него чуть дергаются уголки губ, словно он улыбнуться готовится.
Луффи любит, когда Зоро улыбается во сне, кстати. Да и не только во сне. Да и не только когда улыбается. Луффи вообще Зоро всегда любит, чего уж там.
Наверное, именно поэтому у него сейчас что-то внутри скребет, заставляя опуститься рядом с Зоро на колени и заглянуть в лицо – такое ли оно, как надо? Спокойное ли?
Неспокойное. На щеке – красный след от неудобно прижатой рукояти катаны, брови нахмуренные, как будто даже во сне Зоро расслабиться не может, и синяки под глазами, и…
И он измученный, почти как в Триллер Барк, после битвы с Морией и мягколапым дядькой, когда спал целую неделю, весь забинтованный, а потом на Луффи еще долго смотрел как-то тревожно.
Но только сейчас же тут нет никакого мягколапого дядьки, и Мории нет, - Луффи даже вытягивает шею и оглядывается, проверяя, не затаились ли они за мачтой, к примеру. И вообще, если бы что-то серьезное с Зоро случилось, он бы знал, так? Так. И никакие Кид и Ло этому бы не помешали, что бы они там с Луффи ни делали в этот момент.
Но Зоро сейчас спит, прижимая к себе катану – ту самую, белую, - и ему даже во сне ужасно плохо. Луффи это «плохо» чувствует так же ясно, как чувствовал еще совсем недавно свою тоску после Маринфорда. Но у Луффи есть Ло и Кид, с ними тосковать как-то не получается, они же сразу или слабаком обзовут, или слюнтяем, или просто начнут творить такое, что тоска растворится вместе со всеми мыслями вообще.
И Зоро у него тоже есть… Нет, не так. Это Ло и Кид – "тоже", а Зоро – в первую очередь. Он есть, он нашелся, и даже не ранен уже, и это так круто, что дух захватывает. Луффи же на Амазон Лили только для того и выжил, чтобы Зоро и остальных увидеть. Это только теперь ему Ло с Кидом вдолбили, что можно не просто выжить, а даже и продолжить жить, как прежде, и еще лучше…
А Зоро тут сидит один, и мимо него наверняка все весь вечер на цыпочках ходили, чтобы не прибил на месте. И даже обнять его было некому – Луффи-то шлялся черт знает где.
- Зоро-о, - Луффи не выдерживает тишины, тянет это «Зоро-о» почти умоляюще, потому что стыдно ему до ужаса.
Зоро даже не вздрагивает от звука голоса капитана, - просто открывает глаза и поднимает голову, как будто ждал оклика все последние часы. И смотрит, смотрит так же, как тогда, после Триллер Барк – с тревогой. И прижимает к себе катану, как сокровище какое-то.
Луффи понимает, что, наверное, надо что-то сказать. Но это что-то все никак не придумывается, так что он просто подается вперед и обнимает Зоро за шею. Прижаться близко-близко, как он всегда делает, не получается - мешает глупая катана, которая все еще между ними, - но зато Луффи даже может заглянуть Зоро в глаза. Обычно серо-зеленая радужка в темноте кажется совсем черной, затягивает, красиво…
Глаза Зоро Луффи любит.
Луффи вообще всего Зоро любит – сильнее некуда.
Кажется, это у него на лице сейчас ну совсем большими буквами написано. И Зоро выпускает катану из рук, придержав, чтобы не стукнулась громко о палубу, - тоже не хочет никого будить, наверное, - и притягивает Луффи к себе, так, что тот как-то ужасно правильно ложится головой ему на грудь.
А Зоро его обнимает - сдержанно так, и осторожно гладит по спине, и спокойно выдыхает где-то над ухом... Только сердце, к которому Луффи теперь совсем близко, бьется часто-часто.

@темы: осторожно: злой слэш, доброе утро, Ван Пис!, Эфрааай (ачилавектрава!), Z+L, фанатизм, фанфикшн

---

Рекламная паауза

Обожеда! Фендом живой, живой, люблю фендом! *_____*



И ау, собачники, в этом можно и нужно участвовать, дада :3

@темы: celebration, впечатления, аниме, мимолетное, Полип счастлив, фанатизм

---

У нас наконец-то прошел нормальный дождь ** Я могу дышаааать!
А еще почему-то снилась Гинтама О_о В русском дубляже О__О Помню, что с неизбывной тоской смотрела на Хидзикату, потому что его настоящего голоса из-за дубляжа не было слышно, и с осторожной любовью - на Гинтоки, потому что Гинтоки. Кажется, бессознательная часть меня уже смирилась с предстоящим просмотром Гинтамы)) Хотяа я, вообще-то, и так не против :3
А кошка стащила с меня ночью простыню, под которой я спала (жара же), и завернулась в нее, как голубец. Что бы это значило~

@темы: даерь, доброе утро, каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, аниме, мимолетное

---

Поисковые запросы за июль

Внезапно даже есть забавности)

читать

Реал такой реал:
городецкое гульбище 2010 фотке!
водная битва ищо фотке!
почечная колика Пельмееень Т___Т
утонули азов
сходка по реборну Т_____Т Я мудаак, я мудацкий мудааак ._.
день безумств 31.10.09, как сейчас помню)

Прекрасное:
ты сегодня мне принес гидравлический насос и сказал: "Дорогая, это лан-ды-ши!" (с) Любовьже)
дабля - эмоционально, чо :3
цитаты мулан были оттут **
кровяная корка А это, я думаю, либо из ХайнеБадоу соавторских с Лаем, либо из ЗороЛуффи) И там, и там было похожее)
каролайн из сумерек О_О
dogs anime Зяма, таки шо вы здесь называете «аниме»?..
юри ролевая кхмда, это вот просто точно ко мне))

Графоманское:
республика шкид слэш *подозрительно* Джееек? Джек, почему эти люди уже ищут ЭТО у меня?))
шизуо/изая фанфикшн *страдание* В который раз говорю: не шиппер я! Я вообще Изая/Микадо люблю! Меня заставляют, нагло и цинично...
пейринг: шизуо/изая жанр: общий пвп рейтинг: r а вот тут можно начинать бояться Ааа это про "Гопоту, бля", пример того, как меня заставили, да. Только зачем прям так шапку цитировать-то? О_о
зоро луффи *кивает-кивает-кивает* My treasure! *___*
они уходят оставляя корабль Ван Пис, 236 Первая серия, над которой я рыдала в голос, честно.
крокодайл/санджи О____О Это вам что вообще, Кораллы или крэк-фест какой-нибудь?!)) Хотяа... и их можно обосновать, если сильно захотеть...
кид ло Oh shi, my another treasure~
ориджинал слэш Ненене, на ориджи меня точно не хватит никогда) *и я не зарекаюсь, а просто честно оцениваю свои возможности, таа*
каору/некодзава Это было давно, неправда, почти джен и вообще тройничок .___.
haine naoto "Не верю!" (с)
слэш по реборну Господи… вот кто-то его ищет, ищет, найти не может, а мы тут зажрались и носы воротим))

"Загадка-загадка": (с) Тамаки-семпай
durarara кто умрёт в ранобэ Все! Всеэ! Суровое индийское ранобэ! Кстати, а что такое ранобэ?..
в какой главе манги раскрыли что фран ученик мукуро 264 :3 Ну, или где-то рядом)
я надеялась что луффи не сделает это Ооо, сколько у меня сразу вариантов, что это за «это»… *бровки-бровки*

WANTED, господамы:
родаши оп-оп!
эфрай оп-оп-оп!
глупый полип *оскорблена*
безумные бляди *оскорблена еще больше*
нудисты ГДЕА?! *вертит башкой*
kishitani Фукуяма-сааан… *г*
муген Кадзуя-сааан… *г*
сузаку википедия О.о Кодгиасс не держим, звиняйте...
луис кордайc Нья, нья, моя черномазенькая няшечка, хоть и не Забини ни разу *г*
забини дети "Диалоги о детях"? И такоое было)
айсберг фрэнки каку луччи Чо, прям все сразу? О_о Это ж можно умереть от передоза волшебных мужчин на квадратный метр)
миура Вот уж кого точно нет и не было >.>
бьякуран джессо Аа вот про него у меня был целый цикл, между прочим.)

Мдааа... Надо, надо бы уже сделать сборный пост для графомани, но боже, 165 записей по тэгу "фанфикшн", я ж помру .__.

@настроение: с прошедшим, мистер Поттер~

@темы: нечто, Собаки, часть плана по захвату мира, или БББ, каваимся и этосамое, о мандаринках и красноглазых овцах, Реборн, Ван Пис!, аниме, фанатизм

---

Вернулись ** Загорелые, уставшие, у мамы обе коленки разбиты (моя мама - сорванец, ну кто б мог подумать)), успели уже поглумиться над моей в очередной раз сгоревшей рожей... >.> И я уже быстренько свалила из их комнаты, в которой жила всю эту неделю (ну так получилось, да).
В общем, мое полувзрослое существование, кажется, подошло к концу) Еще и практика сегодня закончилась, так что больше не придется ездить в Отрадное, как на работу...
Черт, а мне ведь реально понравилось так жить. А теперь придется заново привыкать слушать музыку с наушниками и не визжать вслух, читая-смотря-слыша прекрасное, и среди ночи по квартире не ходить, и дверь за собой не закрывать на ключ, и не кормить кошек, и... ну много к чему, в общем. Грустно(

@темы: даерь, маленький глупый психастеник, ну-не-могу-же, о мандаринках и красноглазых овцах, убиться, Полип счастлив

---

ЗоСан .__. *прячется подальше*

Заранее предупреждаю: я пишу этот пейринг только потому, что Лай - шантажист, меркантильная сучка и обожает надо мной издеваться, заказывая всякое... внезапное. Так что мое отп осталось прежним, и ни-ку-да я от него не денусь.
Лайчик, помни про свое обещание и - подавись, слаадкий :3

Фендом: Ван Пис ^^
Тип: слэш
Пейринг: Зоро/Санджи
Жанр: романс, видимо
Рейтинг: R (мат начинается уже с самой заявки, но тут как раз дело не только в мате :3)
Отречение: отрекаюсь
Ахтунги: ООС, мат, Зоро/Санджи, все намеки на отп безжалостно вырезаны, хотя изначально написались сами собой Т__т Все ради зокащега, будь он неладен ** Заявка, кстати, была - "Зоро/Санджи. "Я не ебу мужиков с небритыми ногами!"". Так что во всем виноват Лай, есличо))

читать?

Над Зоро, на самом-то деле, можно ржать бесконечно. Со всей своей гордостью, беспощадностью, диким кодексом чести, звериной суровостью, он иногда оказывается таким шедевральным придурком, что Санджи даже сам себя спрашивает – да ладно, неужели такое правда бывает? И сам себе отвечает, почти с умилением, - ну, как видишь, бывает. Ты нашел редкое сокровище, кок-сан, наслаждайся.
И наслаждается же, как ни странно.
«Я не ебу мужиков с небритыми ногами, – зло рычит Зоро. – Я вообще мужиков не ебу!».
И все бы ничего, но эти самые ноги (неприлично голые, восхитительно длинные и возмутительно небритые) как раз обнимают его талию, да и рычит он, вообще-то, на секунду вырвавшись из поцелуя…
«Это ты сейчас кого в этом убеждаешь?» - кое-как умудрившись вдохнуть и разогнать пляшущие перед глазами цветные круги, интересуется Санджи. Зоро сумасшедше смотрит на него – такого покрасневшего, с растрепавшейся челкой, тяжело дышащего, прижатого спиной к стене и потому почти даже беззащитного, - и ничего не отвечает.
Ну, то есть, словами не отвечает. Так-то он много чего делает, и ответ, в принципе, вполне ясен; Санджи, по крайней мере, все понимает (потом, когда к нему возвращается способность думать) и жутко веселится с Маримо, который старательно обманывает самого себя.
Только Зоро ухитряется одним взглядом, брошенным на Санджи, передать содержание целого монолога. Более того, этот монолог может вмещать одновременно «Бесишь меня, одноглазая твоя рожа, и как я вообще с тобой на одном корабле столько проплыл, сам не понимаю», и «Выбирай: или мы сейчас уходим в трюм, и я тебя там трахаю до полусмерти, или мы остаемся, и я трахаю тебя прямо здесь и при всех»…
Санджи иногда так и подмывает расплыться в ответной ухмылке, не двигаясь с места – «Трахай здесь, чертов придурок, уговорил» - и посмотреть, что Зоро будет делать. Но восхитительные Нами-сан и Робин-чан не должны становиться свидетельницами подобных пошлостей, поэтому Санджи каждый раз просто идет за Зоро.
Как звучит-то – «идет за Зоро»… Дожили, это называется. Иногда тот его даже за руку хватает, чтобы шел быстрей, и Санджи мстительно гладит его ладонь и запястье большим пальцем – резко, по самым чувствительным точкам, чтобы дыхание сбить, и заставить шипеть сквозь сжатые зубы, и…
Понятно, что Санджи потом – в трюме - достается вдвое сильней, но вот уж что его никогда не пугало, так это подобные… наказания.
В общем, издеваться над Зоро – одно удовольствие. Хотя иногда его, конечно, хочется прибить к чертовой матери.
К примеру, проходит Санджи мимо него, внаглую спящего возле борта, и мимолетно касается плеча кончиками пальцев – низачем, просто так, чтоб не расслаблялся. Зоро даже глаз не открывает, но бормочет раздраженно, без капли сонливости в голосе, что-нибудь вроде «Вали на свою кухню, урод».
А сам вцепляется железными пальцами Санджи, например, в штанину и тянет на себя, отчего тот валится, потеряв равновесие, прямиком ему в руки – а из этих рук хрен вырвешься, торопился там, не торопился, горит у тебя что-то на плите или не горит… Остается только сидеть и слушать, как эта громадина, мгновенно, естественно, задремавшая обратно, сопит в ухо, и смотреть, как дрожат (зеленые, черт побери!) ресницы.
В общем, тут либо смеяться до колик, либо убивать на месте. И единственное, что раз за разом не дает Санджи выбирать второй вариант, что позволяет ему – не любить этого придурка, нет, боже упаси, но хотя бы терпеть его рядом с собой, - это… ну, мелочь, в общем-то.
Никакой интриги, ничего сверхоригинального. Санджи просто знает, что, пока Зоро тихо, свистяще, бессильно как-то даже выдыхает его имя на самом пике, за миг до того, как на них обоих накатывает отключающая сознание блаженная волна, - ни-ку-да он от него не денется.

@музыка: ABBA - Take A Chance

@темы: осторожно: злой слэш, убииить, напааарнег, Ван Пис!, убиться, фанфикшн

---

Бальзам на душу любого анимешника, обращающего в фендом очередного новичка - не очень уверенно сказанное "А давай еще один ванписомувик посмотрим?..".
Моя мечта - смотреть с кем-нибудь Ван Пис и говорить: "А вот это - Санджи. Санджи ОЧЕНЬ любит женщин", "Это Зоро, который... ну да, тот самый Зоро", "А вот это угребище с лыбой - собственно, капитан этого бардака..." - вчера сбылась :33 И я в очередной раз убедилась, что, при правильной дозировке, от Ван Писа нет спасения))

@настроение: а от Зоро мы пищали на два голоса)

@темы: даерь, Ван Пис!, аниме, мимолетное, фанатизм

---

Заказанное

Собственно... вот. Последние заказы)
И да, эта штука заняла у меня почти месяц О.о Кошмар...

1. Для Ариэн - Собаки, Бадоу/Хайне. Брутальное.

Читать

Не знаю, получилось ли там с брутальностью... Но, в общем, POV Бадоу, ангст, паафос :3

Наша работа – самая мужская, какую только можно представить. Что может быть более мужественным, чем наказывать преступников, защищая интересы честных граждан?
Другое дело, что платят за «наказания» обычно такие же преступники, и выливаются эти самые наказания чаще всего в неприглядную бойню, да и честным гражданам от наших подвигов ни тепло, ни холодно… Но пока эта работа приносит деньги, мы будем ею заниматься, и плевать нам на то, что руки по локоть в крови.
Брезгливость – это вообще первое, чего лишаешься, опускаясь на Нижние Уровни. Тут уж либо сними кружевные перчатки и погрузись в дерьмо по полной, либо сдохни, третьего не дано. Совесть, высокие принципы, джентльменские заморочки, щедрость, слюнтяйское благородство, - уходят следом. Остаются за спиной, на поверхности, где еще иногда можно позволить себе быть человеком.
Не ухмыляющимся чудовищем, у которого черные стволы пистолетов вместо рук и черное же непроницаемое пятно повязки вместо одного глаза, монстром, который дышит не воздухом, а сигаретным дымом, и с непередаваемым удовольствием дробит врагам кости рифлеными подошвами военных ботинок.
Не потусторонней нежитью с оскаленной пастью и красными глазами, вылезшей, кажется, прямиком из детских кошмаров, неубиваемой, неумолимой, черно-белой и жуткой в своем животном безумии.
Просто – человеком. Человеками. Людьми, да.
Когда над головой не лампы дневного света и километры железных перекрытий, а пусть серое и низкое, но все-таки небо, успокоить чудовищ в себе гораздо легче. Вылезая из-под земли, хочется запереть их в шкафу, закрыть на ключ и забыть о них - до следующего задания.
Мы же почти нормальные, когда не на работе. Честное слово, даже Псина – просто слишком хмурый и молчаливый ублюдочный альбинос, а таких, как я, и вовсе в любой толпе из дюжины двенадцать.
Мы поздно встаем, потому что приходим домой под утро, и шатаемся по квартире, не зная, чем себя занять и иногда не говоря друг другу ни слова за полдня – просто потому, что говорить не хочется. Хайне пьет чай на кухне, я курю в форточку в комнате или проявляю фотографии, телевизор работает, но никто его не смотрит… Потом наши траектории как-то незаметно пересекаются на диване или на моей кровати, которая отвратительно скрипит, если на ней двое, и в этом, в конце концов, тоже нет ничего необычного. Хотя от загривка Псины и пахнет железом – тревожно, мертво, чудовище тихо скребется изнутри шкафа, - а я иногда (только иногда, когда совсем хреново) зову его Дейвом.
Нор-маль-но.
Мы оба привыкли.
Мы ходим в магазин за продуктами – сигареты, газеты, повседневная съедобная муть, сплошная рутина. Прохожие косятся на затянутого в черную кожу бледного Хайне, я забираю волосы в хвост, чтобы не приняли со спины за девку – бывало и такое, то-то Псина ржал тогда…
Работа подступает ближе к вечеру, вместе с длинными гудками в телефонной трубке и тонким голосом мисс Лизы – «Да-даа?». Да-да. Здрасьте. Мы? Нормально мы, чего с нами сделается. Нам бы поработать… Ну да, станешь тут трудоголиком, вон Хайне от безделья уже извелся весь, сидит скулит – да положи ты свои стволы, придурок, я шучу. Да, мадам, я все еще с вами, ну вы же знаете Хайне. Так что насчет… Кто? Муж? Жену? Чем это она его так... Оу. Веселая леди. Что-нибудь еще о ней есть? Ладно, ладно, понял, не по телефону, как всегда, вы жестокий человек, мисс Лиза... Завтра заедем. Ага.
Назавтра мы снова спускаемся под землю. И веселая леди – обычная блядь, если уж по-честному, - остается лежать посреди своего собственного притона с простреленным животом, а ее муж и по совместительству главный конкурент передает нам через мисс Лизу «вознаграждение».
…Огненно-рыжее чудовище ухмылялось женщине в лицо, прижимая к ее виску ствол инграма, пока красноглазая нежить методично обыскивала притон в поисках документов на аренду. Женщина переводила взгляд с одного на другого, и оба упивались ужасом в ее глазах. Стреляли оба: в упор, одновременно, и пули разорвали тело почти симметрично – печень и селезенка, наверное. Умирала жертва долго – это было в заказе, - и чудовища терпеливо ждали, пока она перестанет корчиться.
Вы, может быть, не поверите, но нам правда плевать. Мы занимаемся самым большим паскудством на свете, мы сами не знаем, скольких мы убили, - поначалу я еще пытался считать, у кого из нас за спиной трупов больше, но Хайне как-то раз рассказал про Арену, и стало незачем, - и нас ни капли не волнует тот факт, что мы непременно попадем в ад, когда (в случае с Псиной – если) сдохнем.
В конце концов, мы этот самый ад, у каждого свой, каждую ночь видим в кошмарах. Во всех подробностях. И это тоже – нормально.


2. Для [L]Лаки Страйк[/L] – Ван Пис, Зоро/Луффи, по арту Jen & Kris.

Читать

- Эй, Зоро, - говорит Луффи, – Зоро-Зоро-Зооро, мы все живы, и ты живой, так круто!
И тормошит, лишая равновесия, частит что-то безостановочно на ухо, ухмыляется, и порез у него на щеке уже почти затянулся, только сухая кровяная корка осталась.
Зоро смотрит на эту корку – три капли крови, не более, мелочь совсем, - и его даже потряхивает слегка, так страшно.
Нет, он уже давно привык к тому, что Луффи, кажется, вообще бессмертен. Выбирает себе самого сильного врага и побеждает его, не потрудившись даже подумать, а возможно ли это в принципе. Если невозможно, он просто потратит чуть больше времени и сил, а потом еще и удивляться будет – чего, мол, пялитесь? Я ж его победил, значит, не такой уж он и сильный, гыгыгы…
Гыгыгы. И лыба на полрожи, аж смотреть больно. А то, что он опять – опять, черт бы его побрал, да сколько же можно так пугать? – чуть не помер, его волнует мало, даже совсем не волнует, если уж быть честным. Вот вернутся они сейчас на корабль, вот накормит Санджи всех до отвала, а Чоппер перевяжет, если надо, и все станет хорошо. Как всегда. Как будто и не было этого пореза и сотен других порезов-ссадин-дыр, страшных и совсем страшных, до него.
А Зоро каждую из ран Луффи помнит. С самого первого дня, когда Луффи содрал костяшки пальцев, с лету врезав Моргану, а потом еще на коленку приземлился неудачно, а потом…
Много чего потом было - кровило, болело, заживало, забывалось этим невыносимым идиотом мгновенно. А Зоро вот помнит, и готов жрать себя заживо каждый раз, когда позволяет пролиться очередной капле крови придурочного своего капитана.
Луффи станет Королем пиратов. Это – аксиома, истина, которая для Зоро в доказательствах не нуждается.
А королевская кровь бесценна. Ты никогда не расплатишься ни за одну из ран твоего Короля, даже если жизнь положишь, чтобы его защитить. А ты же, конечно, положишь, не задумываясь, потому что лучше уж ты, чем он, лучше пусть у тебя болит, чем у него, а он пусть – лыбится, жрет свое мясо и горя не знает.
- А чего ты в бандане-то сидишь? – вдруг удивленно спрашивает Луффи – да, он же тут, он же что-то болтает еще, рядом совсем, горячий еще после своего Второго Гира… И сам тянет руки к затылку Зоро, распутывает в спешке затянутый узел. - Зооро, а чего у тебя кровь на лбу? Ты раненый? Позвать Чоппера? Зоро, эй, ты уснул уже, что ли? Глаза тогда закрой, ну кто спит с открытыми глазами, дурак?
- Сам дурак, - зачем-то хрипит Зоро. И, качнувшись вперед, обнимает это вихрастое трепло одной рукой, заставляя прижаться к своему плечу и заткнуться хоть на секунду.
Горячий. Костлявый. Дышит жарко, пальцами по шее гладит, молчит, счастье-то какое…
У Зоро в голове копошатся всякие красивые слова, мельтешат, стучат о череп изнутри, и он раздраженно хмурится, пытаясь собрать их в то самое, что сейчас было бы очень здорово сказать. Про Короля, про кровь бесценную, про то, что он Луффи… больше жизни.
Это все получается слишком высокопарно, чтобы Зоро мог сказать это вслух. Но Луффи, наверное, что-то чует спинным мозгом (ну не головным же, в самом деле, это ж Луффи), отодвигается чуть-чуть, только чтобы в глаза можно было посмотреть, и ухмыляется:
- Капитан приказывает тебе не заморачиваться, Зооро!
И стягивает-таки с него бандану, и даже успевает, пока Зоро ошеломленно на него пялится, быстро завязать ее у него на предплечье.
А потом обнимает снова, уже сам, и бормочет, прижимаясь губами к уху – вот стану Королем, прикажу, чтобы никто не делал серьезных лиц, пусть все всегда улыбаются, а, Зоро?
Ага, отвечает Зоро, блаженно утыкаясь будущему Королю в тощее голое плечо. Как скажешь, капитан.


3. Для Седая Верба – Собаки, Эрнест/Кампанелла, "Только не говори, что тебя назвали в честь того Кампанеллы с городом Солнца! У него ж там даже жёны общие были!".

Читать

Верба-сааан, цитата получилась не очень точная... да и вообще.(

Фрюллинг ненавидит, когда ей лгут. Близнецы за свои выдумки получают часто, но детскую фантазию не остановить, и их нескладные фантазии Кампанеллу чаще развлекают, чем раздражают. Джованни – вот уж кто лжет, как дышит, - удостаивается только презрительной усмешки; несмотря ни на что, он принадлежит Госпоже, а значит, неприкосновенен. Да и неинтересно с ним драться.
Все остальные, с кем Кампанелле, волей случая, приходится работать, уже давно усвоили, что госпожа Фрюлинг должна всегда знать правду. Всегда. Солгавшему – смерть.
- Умри, - требует Кампанелла, и голос ее звенит от ярости. Но тот, кто посмел обмануть ее, притвориться беспомощным штатским, чтобы подобраться поближе, теперь, раскрыв карты, даже не думает бояться ни ее, ни ее катаны.
Непростительно.
- Простите, мадемуазель, - Эрнест Раммштайнер кланяется по-шутовски, легко парируя ее выпад мечом, маскировавшимся до этого под трость. Еще одна ложь – оружие должно быть оружием, и ничем больше. - Это не входит в мои планы.
- Зато входит в мои, - усмехается в ответ Кампанелла и бьет снова. Ее мастерство не знает осечек, и позволять этому типу еще и болтать во время боя она не собирается. Но тип уходит от атак легко, как будто танцуя, широко распахнутые слепые глаза матово блестят за стеклами очков, и его ответные атаки не менее точны, чем ее.
Что это - собачье чутье, заменившее зрение? Или Бог, направляющий руку своего адепта? Или просто очередная глупая шутка, на которую Кампанелла повелась, опять же, как глупая девчонка?
- Королева нашла себе великолепного военачальника, - мурлычет Раммштайнер, будто ненароком, на долю секунды, касаясь ее волос, оказываясь слишком близко и тут же снова отступая назад. – Кампанелла Фрюллинг… Только не говорите мне, что это в честь грешного Томмазо с его «Городом Солнца», у него же там даже жены общие были!
Он даже не запыхался, голос звучит так, будто они ведут светскую беседу за чашечкой кофе, а не бьются на искореженной взрывом станции метро. Ложь, ложь, этот человек только и делает, что лжет, но именно сейчас Кампанелла не понимает, как ему это удается.
А, впрочем, он же мог стать предводителем Псов, ничего удивительного… Видимо, Раммштайнер выглядит слабым лишь тогда, когда ему это выгодно, с отвращением думает Фрюллинг.
- Не думала, что собаки разбираются в литературе, - презирать его ей ничего не стоит, это почти как с Джованни, только тот, в отличие от священника, даже за противника достойного не может сойти. – Впрочем, если «общие жены» - это единственное, что вы поняли из «Дома Солнца», я и дальше останусь при своем мнении.
Выпад. Священник отвлечен ее болтовней – Кампанелла никогда и не подозревала, что станет вот так вот убалтывать противника, практически лгать, даже самой противно, - и ставит блок в самый последний момент, останавливая острие катаны в дюйме от собственной груди. И смотрит (ну, или что он там делает) почему-то не на это самое острие, а на Кампанеллу, не то восхищенно, не то просто удивленно покачивая головой:
- Ну на-адо же, что я слышу, хладнокровная мадемуазель-воин защищает классическую утопию… Неужто верите в рай на земле, леди?
- Вам ли не знать, святой отец, - хмыкает Фрюллинг, снова бросаясь вперед, - что каждый должен во что-то верить?
Раммштайнер делает неуловимый шаг в сторону и отвечает на вопрос в тот самый момент, когда Кампанелла проносится мимо него, уже поняв, что глупейшим образом подставила спину.
- Должен-то должен, тут вы правы, но получается далеко не у всех. Мои поздравления, вы одна из немногих…
Словно не желая завершать разговор прямо сейчас, он зачем-то дает ей время на то, чтобы повернуться к нему лицом. Прежде чем Раммштайнер атакует, Кампанелла успевает увидеть, что он больше не улыбается.
И вот теперь она в его поведении лжи не чувствует.


4. Для Ксюх - по Реборну. 6927 (Мукуро/Цуна), изящество, манерность и лоск высшего общества. У Мукуро - длинные красивые ногти.

Читать

Ахтунг, психодел!

«Спокойно, Никчемный Цуна. Не надо щипать себя за плечо: синяк останется, а проснуться ты все равно не проснешься – хотя бы потому, что не спишь. И нет, идиот, ты не сошел с ума, хватит паниковать, ну!».
Сам же согласился на очередную сумасшедшую тренировку от Реборна – «Какой из тебя босс, если ты без Посмертной Воли не можешь даже сопротивляться оружию своих собственных подчиненных?». Понятно, что сделал он это очень и очень зря, но когда это с Реборном возможно было спорить?
Могло ведь быть куда хуже. Фантазия Мукуро, кажется, и впрямь безгранична, так что Цуна мог запросто оказаться где угодно – от бассейна с крокодилами и до бесконечной пустоты без намека на воздух... Да мало ли что. Содержание же, на самом деле, неважно; если уметь бороться с иллюзиями, на него просто не обращаешь внимания - не веришь, разрываешь, выходишь за рамки.
А вот Цуна, оказывается, бороться с иллюзиями не умеет совершенно. Мелькание разрозненных картинок завораживает, заставляет забыть о том, что верить этим картинкам ни в коем случае нельзя, водоворот красно-черных мазков затягивает в себя, и вот уже Цуна стоит посреди огромного зала (зеркальные потолки, огромные люстры, белые стены - слишком много света), и вокруг него кружатся танцующие… люди.
То есть, не совсем люди.
А если еще приглядеться, - даже совсем не люди.
То тут, то там мелькают оскаленные сизые пасти и чересчур длинные языки, из-под пышных платьев и длинных пиджаков змеятся хвосты, на Цуну, застывшего посреди толпы, недовольно косятся десятки глаз с вертикальными зрачками или вовсе без зрачков… Все «дамы» в красном, все «кавалеры» - в черном, и это выглядело бы даже красиво, наверное, не будь оно так жутко.
Бал монстров. Мукуро придумал для Цуны бал монстров, светский раут чудовищ, которые танцуют вальс на натертом до блеска паркете. Какая честь, ну подумать только…
Цуна не может сделать ни шага, чтобы выбраться из толпы. Он – в самом центре иллюзии, и она выглядит настолько реальной, что сама мысль о том, чтобы выйти за ее пределы, кажется абсурдом. Саваде наступают на ноги, подолы чьих-то платьев шуршат по полу, ткань их пахнет сладким вином и – самую малость – полынной горечью, от тонкого запаха кружится голова, и иллюзия затягивает все глубже, глубже…
Тревожная мелодия длится и длится, стучат ей в такт по паркету тяжелые каблуки, и Цуне вдруг приходит в голову, что такого количества танцующих пол ведь может и не выдержать. И как только он осознает это, по паркету проходит еле заметная рябь, он идет волнами, дыбится, лопаясь сразу в нескольких местах, и под ним обнаруживается… ничто. Абсолютная тьма. Монстры продолжают кружить под музыку, уже не касаясь ногами пола, а Цуна – вот же несправедливость, - проваливается в очередную трещину, не успев даже уцепиться пальцами за край.
Савада буквально тонет в вязкой черной жиже, ему нечем дышать, и жалкие барахтанья – он пытается плыть, как учил Гокудера, но руки и ноги слушаются слабо, - ничем не помогают.
- Жалкое же ты создание, Цунайоши, - отчетливо и очень язвительно раздается откуда-то сверху, а потом в запястье Цуны вцепляется чья-то рука.
И тянет вверх, царапая кожу длинными ногтями – наверняка до крови, вяло думает Цуна, задрав голову вверх и пытаясь разглядеть, кто это вдруг такой добрый нашелся.
Ничего особенно неожиданного он не видит: маяком светит красный камень в глазу, покачивается растрепанный хохолок на макушке, ехидная усмешка на бледном лице тоже знакома до боли…
На секунду Цуне чудится, что Мукуро одет в такой же черный костюм, как и все «мужчины» в иллюзорном зале, но потом в глазах проясняется, и он понимает, что принял за костюм обычные майку и форменные брюки.
- Мукуро, - выдыхает Цуна очевидное, выныривая из жижи и валясь лицом вниз на пол в своей собственной комнате.
Жуткий вальс, наконец, затихает – не замолкает сразу, а постепенно становится все тише и тише, как стук по рельсам колес удаляющегося поезда. Через несколько секунд Цуна даже может расслышать негромкое сопение Реборна, спящего в своем гамаке («Да, Реборн, ты просто отлично следишь за успехами ученика» - впрочем, сейчас Цуна даже рад, что тот не видел его позора).
- Ну не Занзас же, - фыркает Мукуро. – Ты совершенно не умеешь бороться с иллюзиями, ты знаешь об этом?
- Догадался, как ни странно, - Цуна с трудом садится, разглядывая саднящее запястье. На нем нет ни царапины – все-таки, ногти у Мукуро были иллюзорные, если вообще были, а не почудились Цуне в общем безумии ситуации, - но его все равно хочется поднести ко рту и провести языком по коже, слизывая несуществующую кровь. Инстинкт, наверное.
А Мукуро будет следить взглядом… Нет, глупости. А впрочем, с него станется.
- Твои фантазии меня ужасают, - признается Цуна. – Платья эти, паркет, зеркала… Зачем это все?
- Детали создают иллюзию, - Мукуро пожимает плечами, и насмешки в его голосе, кажется, все-таки меньше, чем обычно. – Чем детальней прорисована картина, тем легче в нее поверить, не так ли, Цунайоши?
Детально. До последнего волоска в каждой чудовищной морде, до самой мелкой трещины в узорном паркете, до…
Цуну передергивает.
- Да уж. Детали затягивают.
- Лучше и не скажешь, - кивает Мукуро, задумчиво наблюдая, как по руке Цуны ползет здоровенный мохнатый паук.
Цуна тоже смотрит на паука, тот (наверное) смотрит в ответ и щелкает жвалами, подбираясь все ближе к шее. Через миг до Савады все же доходит, что что-то не так; паника сжимает горло, и он, даже не завопив, а захрипев, принимается стряхивать паука с себя. Тот падает на пол и испаряется синим дымом. Цуна, тяжело дыша, прижимает руку к груди: ему кажется, что стук его сердца можно услышать даже на соседней улице.
Если бы Мукуро сейчас презрительно усмехнулся и назвал его трусом, Цуне бы даже в голову не пришло спорить. Но тот молчит, дожидаясь, пока Савада успокоится.
- Ты… без предупреждения… - выдавливает, наконец, Цуна.
Вот теперь Мукуро усмехается – не презрительно, и то хлеб, но так… многообещающе, что Цуна холодеет:
- А в реальной жизни тебя никто предупреждать и не будет, Цунайоши. Но раз ты так просишь, пожалуйста. Предупреждаю.
И на секунду прикрывает глаза, создавая в своей голове новую иллюзию.


5. Для Gella von Hamster - по Гарри Поттеру. Драко/Невилл, пост-Хогвартс. "Докатился я, однако...".

Читать

ООС?.. Фанонный Невилл?..

- Твой сын делает потрясающие успехи в травологии, - замечает Лонгботтом, вытирая испачканные в земле руки обычным маггловским полотенцем. – Сегодня они на уроке пересаживали мандрагоры, и он справился одним из первых, да и на вопросы отвечал вполне уверенно – читал к уроку, наверное…
Перед приходом Малфоя Невилл работал на грядках. Рукава белой рубашки – мантию он снял, в теплице слишком жарко, - закатаны выше локтей, воротник небрежно расстегнут, пот течет по шее, волосы торчат в разные стороны, как у Поттера в его худшие годы…
И выглядит это совершенно по-плебейски, Драко уверен. Но все равно стоит в дверном проеме – лощеный, ухоженный, в мантии с иголочки, ладонь лежит на набалдашнике трости, мизинец манерно отставлен в сторону, - и смотрит на это плебейство чуть ли не с восхищением.
Ну, то есть, это он знает, что с восхищением. Внешне-то взглядом Драко можно коктейли замораживать – уроки отца и крестного не прошли даром, и теперь его равнодушную маску не пробить практически ничем. Справляться с тем, что под маской, куда сложней, но обычно ему удается и это.
Обычно – это когда в поле зрения нет Поттера, на которого у Драко, кажется, неизлечимая аллергия, Скорпи, который как-то умудряется ломать все барьеры одной улыбкой, да Лонгботтома, который… в общем, который Лонгботтом.
А что тут еще скажешь.
- Ну естественно, - небрежно говорит Драко, когда Невилл заканчивает с приведением себя в порядок (весьма относительный, по мнению Малфоя). – Ведь он же мой сын.
Лонгботтом еле слышно фыркает, выходя вместе с ним на улицу, потягивается с наслаждением, разминает затекшую спину и, сев – практически повалившись, устал, видимо, после целого дня на ногах, - на скамейку, блаженно вытягивает ноги. Но вслух ничего так и не говорит. Вспоминает, наверное, как было с травологией у Малфоя-старшего, и мысленно издевается, зараза…
- Ну давай, скажи это уже, - хмыкает Драко, садясь рядом с ним.
- Что именно? – Невилл отвлекается от разглядывания далеких гор и удивленно смотрит на него. Удивление не выглядит наигранным, но Драко так просто не проведешь:
- Что-нибудь про то, что мой сын успешен в травологии не благодаря талантам отца, а вопреки им. Или что-то в этом роде, - ворчливо предлагает он, закатив глаза.
Сравнение талантов Скорпиуса с его собственными Малфоя-старшего почему-то почти не раздражает – наоборот, осознание того, что сын вышел умней, способней и намного рассудительней самого Драко, наполняет того гордостью. Однако воспоминания о том, каким невыносимым кретином он был в школе, для него приятными никогда не станут. Лонгботтом как-то умудряется это понимать, поэтому только улыбается и качает головой:
- Во-первых, я об этом уже даже и не думаю. А во-вторых, ты уже сам это сказал, зачем мне повторять?
- Зараза, - бурчит Драко без намека на раздражение, и дальше скользкую тему не развивает.
Так они и сидят – рядом, соприкасаясь плечами, почти что привалившись друг к другу, не говоря ни слова. Невилл снова смотрит на горы, думая о чем-то своем-непонятном, а Малфой… Малфой сидит и пялится на руки Невилла, как фетишист какой-то.
В последнее время, он ужасно жалеет эти руки. Лонгботтом коротко стрижет ногти, чтобы под них не попадала земля, работает почти всегда без перчаток – просто каждый день забывает их надеть, рассеянный идиот, - и руки его, от кончиков пальцев и до локтей, покрыты тонкими шрамами от порезов, ожогов, уколов… Невилл любит растения, а вот они его – не всегда.
А между прочим, руки у Лонгботтома красивые, даже сейчас, когда он выглядит, как какой-то маггл-фермер из Уэльса (работая в Министерстве, Драко на кого только не насмотрелся, и на магглов-фермеров – в том числе). Красивые, аристократичные, чистокровность-то не пропьешь и не растратишь по пустякам…
Почему-то эта мысль приводит Драко в совершеннейший восторг. Он даже улыбается – еле заметно, самыми краешками губ, чтобы Лонгботтом не заметил, - и бормочет вслух:
- Докатился я, однако…
Невилл, уже почти задремавший, мычит вопросительно, и Драко продолжает:
- Сижу на какой-то грязной скамейке, пропускаю ужин и встречу с директором, рядом – ты, жена – черт знает где, мысли в голове все какие-то дурацкие…
- А вставать не хочется? – продолжает за него Лонгботтом. Драко хмуро кивает, глядя на блестящие (впрочем, уже не такие блестящие, как пару часов назад) носки своих ботинок. – Так и не вставай.
- Твоя логика безупречна, - с интонацией «ну ты и придурок, Лонгботтом» заявляет Драко, а потом просто берет его за руку, чувствуя сразу под пальцами и мозоли от лопаты (ну точно фермер!), и тонкие ниточки шрамов, и всю эту красоту, которой только что любовался. – Сам потом меня ужином накормишь.
- Как скажете, мистер Малфой, - Невилл покорно вздыхает, улыбаясь при этом до ушей, и сжимает его пальцы в ответ.


6. Для Мэй-чан - по Собакам. Бадоу|Нилл|Хайне, ограбление магазина ради подвески, которая понравилась Нилл.

Читать

Обычные люди часто смущаются, оказавшись в окружении дорогих вещей. Стараются говорить тише, двигаться осторожней, нервно вздрагивают, если дело происходит в магазине и продавец обращается к ним, предлагая помощь…
Бадоу с Хайне, естественно, глубоко плевать на то, что там делают «обычные люди».
Нейлз нагло облокачивается на стеклянную витрину, даже не поглядев на цены ювелирных роскошеств, которые под ней, и спрашивает, обдавая продавца запахом сигаретного дыма:
- Милейший, почем у тебя там серебряный кулон с голубым камушком, что в окне видно?
Хайне стоит у самого входа, втолковывая Нилл, что нет, все нормально, и если ей действительно понравилось, то почему бы им не сделать ей подарок – не все же этому старому извращенцу развлекаться... Нилл почти с ужасом оглядывается по сторонам – роскошь какая, ну зачем ей это, она же просто так сказала-написала, что кулон симпатичный! - мотает головой и тянет Раммштайшера за руку к выходу. Тот усмехается, не двигаясь с места, и Нилл в конце концов сдается. Прячется за его спиной, натягивает капюшон длинного и широкого – крылья прятать – пальто почти до бровей, краснеет…
- Аллоу, - Нейлз щелкает пальцами перед лицом длинноносого старичка-продавца, засмотревшегося на Нилл с Хайне, - дядь, ты вообще тут? Как бы клиенты пришли…
На него возмущенно косятся оттесненные в сторону покупатели. Бадоу не обращает на них ни малейшего внимания.
Очнувшийся продавец кидает взгляд на главную витрину.
- Мальчик, - скрипучим и донельзя сердитым голосом обращается он к Бадоу, - это не «кулон», а подвеска тончайшей работы, и не «голубой камушек», а чистейший аквамарин, и я абсолютно уверен, что вы с друзьями себе даже цепочку от этого чуда не можете...
- Твоего мнения никто не спрашивает, дядь, - Бадоу ласково улыбается и, склонив голову набок, упирается дулом инграма продавцу в висок. – Тревожных кнопок не жми, не поможет. И иди, открой витрину, что ли, мы ж не звери, чтобы стекла разбивать.
- Советую всем лечь на пол, закрыть глаза и чуток помедитировать, - не менее умиротворенно произносит Хайне за его спиной. Бадоу уверен, что Раммштайнер сейчас лениво поводит стволами пистолетов и тоже улыбается, разглядывая посетителей магазина с почти кулинарным интересом. Оружием в этом городе уже мало кого можно испугать, и никто из немногочисленных посетителей магазина не спешит визжать и звать на помощь, но улыбку Хайне слишком легко принять за оскал, чтобы кто-то решился сопротивляться. Через полминуты магазин отдаленно напоминает детский сад во время тихого часа – только сопения сонного не слышно, кто-то вовсе дышит через раз.
- Сволочи, - еле слышно бормочет продавец и, вытащив откуда-то здоровенную связку ключей, неуклюже вылезает из-за прилавка.
- Еще какие, - радостно кивает Бадоу и провожает его до витрины, не убирая ствола.
Бренчание ключей, скрип открываемой витрины, шорох, - и подвеска ложится Нейлзу в ладонь. Он быстро косится на все еще смущенную Нилл, и та кивает из-за плеча Раммштайнера: все правильно, мол. Бадоу сжимает кулак, не удосужившись даже разглядеть подвеску толком – еще успеет, когда Нилл ее наденет.
- Спасибо, дядь, - он отходит в сторону, пропускает продавца мимо себя. Тот хмуро смотрит в пол, не говоря ни слова, пока не оказывается за своим прилавком. Бадоу все это время целит ему в спину, медленно отходя к двери – и к Хайне с Нилл. – Ну мы пойдем. Псина, хватит улыбаться, у меня щас приступ сердечный будет. Господамы, спасибо за внимание, мелочь можете оставить при себе, на сигареты и собачий корм нам пока хватает…
Хайне рычит сквозь зубы, хватая придурка за ворот и утаскивая из магазина под аккомпанемент нервного хихиканья Нилл.
Естественно, как только они выходят на улицу, в магазине разражается отвратительным визгом сирена, поднимается гвалт, продавец начинает названивать кому-то по обшарпанному телефону…
- Вот гнида, – Хайне давит зевок, раздраженно оглядываясь назад.
- Да не, вполне милый дядька, - пожимает плечами Бадоу. – Это его обязанность, что поделаешь.
Нилл тревожно оглядывается по сторонам, тянет за руки то одного, то второго, не понимая, наверное, почему они – преступники, грабители, ну ужас просто, - не бегут подальше от места преступления, пока полицейские не понаехали…
- Детка, расслабься, - Нейлз закуривает новую сигарету и протягивает перепуганной девочке успевшую нагреться от тепла его руки подвеску. – Законников здесь не будет еще часа полтора, им нас ловить невыгодно, «крыше» этого ювелира мы как-то раз уже надавали по харям… А если кто и появится, мы тебя защитим – защитим же, Хайне?
- А то, - усмехается Раммштайнер. – Если только ты, придурок рыжий, опять трепаться со всеми подряд не начнешь.
- И как я с ним работаю… - непонятно к кому обращаясь, сетует Бадоу – и тут же меняет тему: - Пошли, что ли?
И сам первым идет вдоль улицы, спрятав руки в карманы и не глядя по сторонам. Хайне оглядывается на Нилл, та машинально кивает и прячет подвеску в карман. Потом неуверенно берет Раммштайнера за руку и пишет на ладони – пальцы дрожат, Хайне хмурится, с трудом разбирая буквы:
«Вам что, совсем никогда страшно не бывает?».
- Бывает, - без улыбки отвечает он. – Но сейчас мы ведь правда ничего особо жуткого не сделали… Даже без пальбы обошлось, чего бояться?
Нилл снова кивает и решает, что лучше ей не знать, чего же они, такие невозможно сильные, уверенные, невозмутимые (ну… это скорее про Хайне, но все же), боятся по-настоящему.


7. Для Kassielle – по Ван Пису. Зоро/Луффи, не ангст, околорейтингово, акцент на чью-то шею.

Читать

Таки рейтинг. Таки PWP. И автор старалсо)

В том, что Луффи сидит у Зоро чуть ли не на коленях и пытается обхватить ладонями его шею, нет совершенно ничего необычного. За пару минут до этого он щекотал разомлевшего на жаре Чоппера, еще чуть раньше – приставал к Нами, мешая ей рисовать, до этого надоедал на камбузе Санджи, хотя обед был совсем недавно… Шило в заднице, что тут поделаешь. Зоро, очередная жертва, с этим «шилом» уживается легче всех: сидит себе, закинув руки за голову, дремлет под болтовню капитана, как ни в чем не бывало.
- А у тебя жилка на шее бьется, - вдруг радостно замечает Луффи, застыв и будто бы прислушиваясь к чему-то. – Так круто – ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум…
Зоро только морщится сонно, откидывая голову и подставляя «жилку» пальцам внезапно любознательного капитана - чем бы дитя ни тешилось, как говорится. Тот, хихикая, сначала и впрямь осторожно касается шеи Ророноа кончиками пальцев, гладит, а потом вдруг… наклоняется и прижимает жилку губами. И замирает так.
Губы горячие, а дыхание у Луффи – еще горячей, и Зоро от этого сочетания аж подбрасывает на месте.
- Ты чего творишь, - булькает он невнятно, мигом сбросив остатки сна, и кладет Луффи руки на плечи – чтобы оттолкнуть от себя, конечно.
- Это этот… - Луффи морщит лоб, глаза у него закрыты, ресницы дрожат, и Зоро разом забывает, что только что хотел сделать, и притягивает капитана чуть ближе к себе, осторожно так, чтобы не спугнуть. – Экпе… эксепи…
- Эксперимент?
- Агаа… Ой, а она теперь быстрее стучит, - бормочет Луффи, не отрываясь от своего «эксперимента», и ведет губами по коже вдоль жилки. А потом языком резко – от ключицы почти и до уха, надавливая, оставив мокрый след, от которого душной волной расходятся по телу Зоро мурашки.
- И с чего бы это она, а? - кое-как выдавливает разом покрасневший Ророноа.
- Не знаааю, - Луффи на секунду поднимает голову - вид у него ужасно глубокомысленный – а потом, поелозив у Зоро на коленях, пристраивается к его шее уже вплотную.
Дитя, блядь. Тешится, ага.
Зоро и сам не замечает, когда его руки с плеч Луффи соскальзывают куда-то на спину, а потом и ниже - подтянуть к себе, заставить поднять голову и уже самому впиться губами в тонкую шею. А на шее этой тоже – жилка, резиновая нить сосуда под совсем живой кожей, стучит так быстро, что даже ритм уловить не получается…
А Луффи уже мурчит что-то протестующее и хватает Зоро за подбородок. Подчиниться и поцеловать его уже по-настоящему хочется неимоверно, но – черт возьми, палуба, открытое место, кто угодно же пройти может!
- Держись, - выдыхает Зоро прямо в ухо Луффи и встает. Капитан хватается за него руками, ногами, вжимается всем, чем можно, и Ророноа чуть было не валится обратно (да ну их всех нахрен, пусть смотрят, ну чего они там не видели?). – Подожди, идиот, дай до каюты добраться…
До каюты-то они добираются, а вот до коек – уже нет. Зоро только дверь за собой успевает закрыть, а потом только и может, что прислониться к этой самой двери спиной и сползти вниз, потому что идти и одновременно целоваться с Луффи – это уже что-то за гранью реальности.
Вот так, на полу возле двери, у них все и происходит. В конце Луффи стонет так, что слышит, наверное, даже Фрэнки в трюме, а Зоро тихо рычит и вцепляется зубами капитану в плечо – не будь тот резиновым, наверняка было бы до крови, - да и половицы под ними скрипят вполне недвусмысленно… Хреновые из них конспираторы получаются, в общем.
Зоро потом даже думает – в числе прочих идиотских мыслей, которые почему-то всегда приходят после таких вот дел, - что с палубы можно было и не уходить.
Ну правда, чего все там не видели. Чем бы дитя ни тешилось, сами же говорили.

*и бонус*
- Ммм, Зоро? – тянет Луффи через несколько минут, отдышавшись и снова обхватывая Ророноа руками. Тот приоткрывает один глаз, потому что больше никаких движений сейчас делать не хочется. – А у тебя где-нибудь еще такая… жилка есть?
Ну правда, дитя же, думает Зоро, невольно расплываясь в улыбке.
- Неа, - качает он головой.
- Точно? – капитан опять задумчиво хмурится.
- Точ… - тут Зоро вдруг вспоминает… кое-что и краснеет, как девчонка какая-то. - В общем, нет. Нигде. Нет.
Луффи смотрит на него пару секунд, а затем вдруг ухмыляется как-то очень предвкушающе:
- А если найдуу?..
И находит же, поганец.
Но это уже совсем другая история.


АПД! 8. И снова для Kassielle, но уже по Бличу. Гриммджо/Ичиго.

Читать

Текст заявки гнусно проигнорен((

Гриммджо сидит на заборе. На корточках, локти на раздвинутые колени опустив, склонив голову набок… Ну, в общем, понятно, что только хвоста и не хватает для полного счастья, да ушей кошачьих. Хотя и так – разврат сплошной.
Гриммджо сидит на заборе, и Ичиго проходит мимо него, делая вид, что внезапно разучился видеть духов. У Ичиго – математика-история-химия, три дня затишья в жизни спасителя мира и возможность пожить, как нормальный человек, и он просто до безумия хочет этой возможностью воспользоваться. У Ичиго несъеденное бенто в сумке (Юзу, наверное, расстроится, что он про него забыл) и гора домашних заданий, и ему, черт побери, шестнадцать лет, а по ощущениям – все сорок…
А тут – Гриммджо. На заборе. Сидит, как будто так и надо, ухмыляется, зубы скалит, принюхиваясь, только что не облизывается… И пялится же, рожа нахальная, так, словно выбирает, какую гадость сказать в первую очередь.
- Нет, ну нихрена ж себе, - выбрал-таки, видимо. – Куросаки, ты что, и впрямь обычный японский школьник?
- Нет, блин, притворяюсь, - отвечает Ичиго сквозь зубы, тихо-тихо и не останавливаясь, потому что по другой стороне улицы идет мальчишка из младшей школы, который арранкара, естественно, не видит, а «этого жуткого Куросаки», разговаривающего с пустотой, наверняка испугается. – Вали отсюда.
Гриммджо только фыркает и спрыгивает с забора.
- Куросааки, - тянет он, пристраиваясь к Ичиго слева – руки в карманах, подошвы варадзи скребут по асфальту с этакой нагловатой ленцой, как будто он в своем Уэко Мундо, а не посреди Каракуры, в самом деле! – Кому рассказать – не поверят. Победитель Айзена, гроза тонких миров, рыжий ужас, - и вдруг ходит в школу, учится, таскает в сумке какую-то рыбу… С тобой и драться-то стыдно, Куросаки!
- А если я тебе эту рыбу в глотку запихну, станет не так стыдно? - Ичиго скалится не хуже Гриммджо. Вызов принят, математические формулы из домашнего задания в голове Куросаки отступают куда-то далеко-далеко – поддаться раздражению ведь куда проще, чем считать в уме производные...
- Рискни, - глаза Джаггерджека полыхают льдистым голубым – отголосок вспышки рейацу, от которой у Куросаки на секунду перехватывает дыхание, и рука сама тянется к жетону в кармане брюк, Ичиго отступает в узкий проход между домами: оставленное тело не должно лежать посреди улицы. «Вот сейчас, сейчас кинется…».
Кидается. Дает Куросаки ровно столько времени, сколько нужно, чтобы выйти из тела, едва уловимым для глаз движением обнажает занпакто и - подается вперед, замахиваясь. Лезвие Пантеры отражается в глазах Ичиго, но он, резко выдохнув сквозь сжатые зубы, ставит-таки блок, - бинты, до того скрывавшие Зангецу, взвиваются в воздух и успевают мазнуть Гриммджо по лицу, прежде чем он отлетает назад.
И поднимается в воздух, выше стен домов и верхушек редких деревьев, и щурится по-кошачьи, словно от удовольствия – вывел-таки из себя, добился, чего хотел… Ичиго бросается следом за ним, дистанция сокращается снова, от соприкоснувшихся лезвий летят искры.
- Кто-то вечером будет точить свой тесак, - весело рычит Гриммджо. Ичиго отражает его Церо, ухмыляясь в ответ:
- А кто-то до вечера может и не дожить.
Взмах Зангецу режет воздух, - и Гриммджо еле уходит от Гетсуги Теншоу.
- Х-ха, - не то презрительно фыркает, не то просто выдыхает он, и больше они не разговаривают – незачем.
Небо над Каракурой хмурится, дождь висит с самого утра, где-то вдалеке даже пару раз грохотало. За городом (Ичиго незаметно уводит туда Гриммджо, чтобы ненароком не порушить Каракуру к меносам) уже пахнет будущей грозой: свежестью, потоками воды, мокрыми листьями, чуть-чуть - болотной затхлостью... Гриммджо в релизе бьет себя хвостом по ногам и блаженно щурится, вдыхая этот запах, раздувает ноздри, словно хочет вобрать его в себя целиком, сохранить внутри и вспоминать еще долго.
В Уэко Мундо воздух хрустит песком на зубах, от него сухо в горле и хрипнет голос, и жажда почти смертельна. Ичиго помнит это и замирает на пару мгновений, чтобы Джаггерджек успел насладиться.
Потом их драка, конечно же, продолжается, - пока кто-то из них не признает поражение или пока оба не упадут на землю без сил, они не остановятся, - и Ичиго вдруг чувствует, насколько же ему легче дышать.
Легче - до звенящей металлом пустоты в голове, до пьяного восторга, до ощущения себя, наконец-то, на своем месте. Математика-история-химия… Не быть ему уже, кажется, нормальным человеком, ни сейчас, в шестнадцать, ни когда-то там в сорок (даже если он доживет до этих самых сорока).
Почему-то это осознание не приносит ничего, кроме облегчения.
Ичиго атакует, тесня Гриммджо к реке, до предела напрягая мышцы, чтобы преодолеть сопротивление Пантеры, и глядя Джаггерджеку прямо в узкие – точками – зрачки. Он мог бы даже сказать Гриммджо «спасибо» за то, что тот пришел и устроил ему такую встряску. Понятно, что он никогда этого не сделает, но…
Джаггерджек скалит острые зубы, розовый и совершенно кошачий язык быстро проходится по губам, и Ичиго почти слышит издевательское – «Всегда пожалуйста».


9. Для Your Song, по Гарри Поттеру. Риддл/Гарри, "Я красивый, умный и скромный".

Читать

АU, непродуманное и необоснованное, но зато – перенг!
И я придумала своего собственного Риддла, похоже)

Гермиона говорит, что профессор Риддл все вечера проводит в библиотеке, обложившись книгами и ничего вокруг не замечая. К урокам готовится, наверное, - а может, и для себя что-то читает, здесь даже заслуженная всезнайка Гриффиндора не может сказать наверняка.
Лаванда и Парвати говорят, что профессор Риддл похож на вампира. И хихикают, и переглядываются как-то непонятно, и вздыхают – мечтательно? Влюбленно? Как когда-то по Локонсу, в общем.
Рон говорит – ворчит вечерами, точнее, - что в Хогвартсе теперь аж целых две злобных летучих мыши. Риддл, как и небезызвестный декан Слизерина, любит длинные черные мантии с широкими рукавами, походка у него такая же стремительная, да и ученики перед ними обоими расступаются одинаково поспешно… Другое дело, что Риддл ученикам кивает и даже иногда – избранным, счастливчикам, - улыбается, а улыбающийся Снейп стал бы в Хогвартсе событием похлеще Турнира Трех Волшебников.
Восторженно кудахчущие третьекурсницы в столовой говорят, что у профессора Риддла глаза – как штормовая вода, серые-серые и холодные до дрожи, что смотреть в них – жутко, как со скалы прыгать… И что-то еще прибавляют про пальцы музыканта, тихий голос и прочую лабуду, но Гарри уже отворачивается к раздраженной идиотским трепом Гермионе и перестает обращать на них внимание.
Сам Поттер о профессоре Риддле ничего не говорит. Он в кои-то веки не спешит составлять собственное мнение, потому что успел понять о профессоре одно, самое главное: его, в отличие от всех, с кем Гарри сталкивался ранее, нельзя с первого взгляда отнести ни к «хорошим парням», ни к «злодеям».
Никак. Слишком много в нем всего понамешано, - даже если судить по тем мелочам, которые Гарри уже успел заметить.
Риддл не любит детей и с трудом терпит большую часть взрослых. Риддл объясняет темы на уроках с легким презрением, словно удивляясь, как можно не знать столь элементарных вещей, но никогда не занижает оценки. Риддл одинаково ровно относится ко всем факультетам, включая Слизерин, который он сам когда-то (не так уж и давно, судя по всему) окончил. Риддл самозабвенно спорит с Гарри практически на каждом занятии (все-таки Защита – единственный предмет, в котором Гарри действительно чувствует себя уверенно). Риддл часто не приходит в Большой Зал на ужин, и Гарри как-то слышал его оправдания перед Дамблдором – «Простите, профессор, новый проект повел себя неожиданно…», - и теперь ему дико интересно, чем же тот занимается в своем кабинете в Восточной башне, хотя он почти уверен, что это нечто темномагическое.
Гарри интересен Риддл. Более того – Риддл ему нравится.
Это понимание бьет по сложившейся черно-белой картине мира волной той самой штормовой воды, размывая до того резкие границы между «хорошо» и «плохо», добавляя в них сотни оттенков серого. И заставляет наблюдать за профессором исподтишка, еще внимательней, чем прежде, - а такие наблюдения никогда до добра не доводят.
Профессор Риддл красивый, наверное, - иначе не было бы стольких разговоров о нем среди девчонок, и мечтательных вздохов, и томных взглядов в сторону преподавательского стола в Большом Зале не было бы… Да и Гарри бы рядом с ним чувствовал себя куда спокойней.
Профессор Риддл умный, уже без всяких «наверное». Спорить с ним - восхитительно, невыносимо сложно и интересно до жути, и Поттер точно знает, что никогда раньше не получал такого удовольствия от разговоров с учителями.
Профессор Риддл...
Профессор Риддл – превосходный легиллимент, и в этом Гарри однажды убеждается на собственной шкуре.
- Значит, красивый и умный? – усмехаясь, небрежно убирая с лица мешающую длинную челку, исподлобья глядя на стоящего у его стола Поттера, интересуется Риддл. – Серьезно?
Гарри так жутко не становилось даже тогда, когда он впервые увидел тролля на первом курсе. Колотится, кажется, не только сердце, но и вообще все внутри, щеки горят от стыда, выдохнуть не получается, потому что воздух сжался в твердый тяжелый ком посреди груди, как будто Гарри только что пробежал километров десять без остановки… Он бы и сотню сейчас пробежал, чтобы оказаться от Риддла подальше – слишком стыдно, - но увы. Дверь кабинета, в котором нет никого, кроме них двоих (черт его дернул остаться после урока, чтобы договорить о Принципе Трех Щитов), слишком далеко, и Гарри не уверен, что ему позволят до нее добежать.
Да и вообще, когда это Гарри Поттер бежал от опасности?
- Ну… - он осторожно смотрит на профессора, и это, определенно, самый большой подвиг в жизни Мальчика-Который-Спас-Англию, - Серьезно. Только я, хм, не то имел в виду… наверное.
- Наверное? – в глазах у Риддла такое веселье, что Гарри становится еще страшней. - Поттер, я же точно знаю, о чем ты думал, ты понимаешь это?
О, Гарри прекрасно это понимает. Ему от этого сквозь землю хочется провалиться.
- Может, все-таки поговорим о Трех Щитах? – спрашивает он безо всякой надежды.
Профессор молча качает головой и встает:
- Ну уж нет. Мы поговорим о том, какой я красивый, умный и скромный, а еще – как там? – о штормовой воде и вампирах...
- Вот уж о чем я точно не хотел бы говорить, - машинально бурчит Поттер, глядя ему в глаза, как загипнотизированный. И какой идиот сказал, что они – холодные? Гарри кажется, что он сейчас загорится и осыпется на пол горсткой пепла от одного взгляда Риддла, и ему снова нечем дышать, и колотит всего, только уже не от ужаса, а от чего-то… совсем другого.
И Поттер уверен, что для Риддла его чувства очевидны, как Щитовые Чары.
- Тебе же было интересно, что я такое, - профессор не спрашивает, а констатирует факт, его рука уже лежит на плече Гарри, пальцы гладят кожу сквозь тонкую ткань рубашки, а улыбка – почти торжествующая. – Неужто ты упустишь такую возможность узнать больше?
Бойтесь улыбки Альбуса Дамблдора, поджатых губ Минервы МакГонагалл, холодного взгляда Северуса Снейпа, фантазий Луны Лавгуд, подлости Драко Малфоя, сарказма Блейза Забини, волшебной палочки Невилла Лонгботтома, мозгов Гермионы Грейнджер и любопытства Гарри Поттера.
- Вы чертов манипулятор, профессор, - сообщает Гарри, привставая на цыпочки (Мерлин, ну почему же ему так не повезло с ростом?..) и закидывая руки Риддлу на шею.
- А то я не знаю, - с какой-то даже гордостью отвечает тот, мимоходом накладывая на дверь невербальное запирающее.


10. Для [L]Daisy Random[/L], по Дррре. Шизуо/Изая, история отношений с первого взгляда.

Читать

А знаете, что было в этой блохе самое отвратительное? Что привлекло взгляд Шизуо, заставив его поморщиться, едва только увидев этого – тощего, темного, задумчиво ухмыляющегося, с любопытством уставившегося из окна академии на нескончаемый поток студентов?
Ничего особенного, если со стороны посмотреть. Просто Орихара выглядел так, будто право имел стоять там, выше остальных, и смотреть на людей внизу, как избалованный ребенок на новые игрушки. Словно бы думая с предвкушением – тебе, мол, я оторву руку, вставлю вместо головы и посмотрю, что будет, тебе напишу что-нибудь похабное маркером поперек лба, а тебя растворю в кислоте, она шипит забавно...
Будто жертву выбирал себе. А потом раз так – и встретился взглядами с Шизуо, через толстое стекло и весь школьный двор, полный людей, вы только подумайте, какая нелепая случайность. Шизуо на него тогда еще посмотрел раздраженно - меньше пафоса, ты, крысиная рожа, - а Орихара только ухмыльнулся еще шире, пожал плечами и, развернувшись, пыльной серой тенью утек по коридору.
Шизуо потом – не сразу, а месяца этак через полтора, когда все уже закрутилось, - даже пару раз снился этот момент. Во снах Хейваджима не стоял, как памятник самому себе, пялясь на кровососа, а наклонялся, подбирал с земли непонятно откуда взявшийся на территории академии здоровенный булыжник, примеривал к руке и с наслаждением отправлял в сторону окна, за которым стоял Изая. Тот почему-то не уклонялся, и булыжник, пробив стекло, влетал ему в голову, сминал нос в кровавую кашу, выбивал, наконец, из блядских красных глаз насмешливое выражение… В общем, прекрасные были сны, что и говорить.
Если бы все их общение с блохой ограничилось той первой встречей, Шизуо, наверное, до самой смерти жил бы счастливо и безмятежно. Но Шинра, будь он неладен, никогда не умел находить нормальных товарищей (себя и Селти Шизуо считает достойным тому подтверждением) и, в какой-то момент, в его гениальную голову взбрело подружиться с язвительным новичком и «подружить» с ним нелюдимого Хейваджиму. Наверное, Орихару это искренне позабавило. А может, он только того и ждал, желая подобраться поближе к Шизуо, или ему просто было скучно и нечего делать…
То, что у Изаи совершенно непонятная логика, Хейваджима понял быстро. Кровосос оказался именно таким неадекватным марсианским чудовищем, каким Шизуо его представлял, и он бы мог гордиться своей проницательностью, не вызывай это чудовище в нем непреодолимой, слабо мотивированной, душащей ненависти.
Их разговоры с самого начала были похожи на диалоги слепого с глухим, или на беседы двух иностранцев, категорически не понимающих друг друга. Единственным универсальным словом, которое для них объясняло практически все, стало «Ненавижу».
Другие слова мелькали, сменяя друг друга, Изая плел из них изящную паутину, Шизуо презрительно выплевывал, как черешневые косточки, но в результате все равно оставалось одно – «Ненавижу».
Начиналось ли все с обычных блошиных издевательств в школе, или Шизуо приходил к дому Изаи и орал под окнами, признаваясь в своей ненависти сразу всему кварталу, или они случайно сталкивались в клубе, магазине, просто на улице, - неважно. Все дела отступали на второй план до тех пор, пока Изая не сбегал куда-нибудь на другой конец Токио, иногда еле перебирая ногами и зажимая ладонями свежие раны. Победить Шизуо в прямом поединке ему не удавалось никогда, - Хейваджиму тоже сложно было назвать обычным человеком, и Орихаре нечего было ему противопоставить, кроме ножей и проворства…
Время шло. Шизуо наращивал силу, Изая обрастал связями и впутывался во все более отвратительные дела. «Ненавижу» было неизменным.
Шизуо ненавидел Изаю, когда тот спокойно разгуливал по району, находиться в котором ему было строго запрещено, Изая ненавидел Шизуо, который осмеливался ему что-то там запрещать. Хейваджима будто бы не понимал, что Изае было можно все – играть в жуткие игры, ходить по Икэбукуро, творить все, что вздумается…
… Или, например, превращать очередную их драку в черт знает что. Играючи уворачиваться от брошенной Хейваджимой скамейки, подходить вплотную, нагло смотреть в глаза, притягивать к себе за воротник рубашки и целовать до одури, а потом еще и заявлять, отстраняясь: «Я буду делать все, что захочу».
«Ненавижу тебя», - предсказуемо прорычал тогда Шизуо, у которого от вкуса Орихары на губах почему-то совсем снесло крышу, и схватил его за плечо, не давая отойти на безопасное расстояние.
И случилось то, что случилось.
Секс, как и драка, оказался неплохим способом демонстрации ненависти. Следы от укусов и багровые засосы по всему телу, царапины и синяки на плечах, спине, бедрах, потрескавшиеся губы, дикое изнеможение после каждого раза - не настоящие раны, но лишние подтверждения того самого «Ненавижу», в котором Изая и Шизуо по-прежнему оставались единодушны.
И какой идиот сказал, что от любви до ненависти, или от ненависти до любви, – один шаг? «Ненависть» и «любовь» - это же, черт возьми, не шкаф и стиральная машина, не Лондон и Париж и не школа и поликлиника, их нельзя измерить, нанести на линейку точками отсчета, посчитать, во сколько нужно выйти из одного, чтобы не опоздать в другое. Люди не «идут» от ненависти к любви, они вообще редко замечают, как одно стало другим, - и то-то удивляются потом, неожиданно обнаруживая себя по уши влюбленными!
Но даже если бы между ненавистью и любовью и впрямь было какое-то там расстояние (покосившиеся километровые столбы с обрывками полосатой заградительной ленты, пучки травы в трещинах асфальта, указатели «Любовь - … км» по бокам дороги), Шизуо и Изая не прошли бы его никогда.
Никогда в жизни Шизуо не перестанет ненавидеть Изаю. Точно так же, как никогда в жизни он не полетит на Марс (или где там родина чертовой блохи), не выучит русский, не бросит курить, не… В общем, есть такие вещи, которые не изменятся до самой его смерти, и ненависть к Орихаре – одна из них.
И Изая никогда не перестанет ненавидеть Шизуо. Без этой ненависти, признаться честно, ему будет скучновато; кроме того, она выгодна, она делает Хейваджиму предсказуемым и доступным, благодаря ей, его совсем легко подтолкнуть в нужную Изае сторону. Поэтому – а может, и не только поэтому, кто его знает, - Орихара не даст ненависти исчезнуть.
И знаете, на самом деле, это ведь тоже - гармония.


11. Для Сэтто, снова по Ван Пису. Луффи/Робин, постканон, у Робин ребёнок. Король Пиратов изредка наезжает на затерянный мирный островок в гости. Все вокруг знают, чей ребёнок, но молчат.

Читать

Богиня, я, кажется, слила твой кинк .__.

Семь лет назад Робин осталась на берегу, позволив самым дорогим для нее людям уплыть непонятно куда. И это был самый правильный поступок в ее жизни, хотя тогда она была уверена, что жизнь как раз на этом и закончится.
Плащ Короля Пиратов тогда, наверное, насквозь промок от ее слез. Беременные женщины вообще часто плачут из-за всяких пустяков, но для Робин такое поведение было настолько необычным, а ситуация – такой серьезной, что капитан даже не знал, что сказать и как успокоить. Он просто обнимал ее, гладил по спине и молчал. И это тоже было правильно (впрочем, капитан всегда все делал правильно, даже когда творит невероятные глупости, иначе бы не стал он человеком, которому поклонился Гранд Лайн). Робин тогда казалось, что, как только корабль скроется из виду, она просто ляжет и умрет. Но капитан, уже поднявшись на борт, вдруг обернулся и, улыбнувшись широко-широко, приказал:
- Живи!
Робин, конечно же, кивнула – а что еще она могла сделать, когда так приказывают, - и снова позорно разрыдалась. Кажется, на корабле рыдали тоже, и капитан – громче всех, но у нее самой слез было слишком много, чтобы она могла что-то разглядеть.
Когда корабль скрылся из виду, Робин просто повернулась и пошла к дому, который ей теперь нужно было учиться называть своим. Ребенок толкался в животе, ему явно что-то не нравилось в окружающей действительности, и Робин от этого почему-то стало легче. Для беременных нормальны резкие перепады настроения – милый доктор так смущался, когда рассказывал ей это, словно сам был виноват в ее беременности.
«Любимые, - уже входя в дом, подумала Робин, - да как же я без вас буду?».
*
У маленького Эйса синие материны глаза и отцовская сумасшедшая улыбка, темные от загара плечи и костлявые коленки. На носу и щеках – мелкая россыпь веснушек, подарок солнца и неожиданная память о человеке, в честь которого мальчишку назвали.
Когда Король Пиратов впервые увидел эти веснушки, он таскал ребенка на руках часа полтора, подбегая по очереди к каждому из своих накама и показывая:
- Видишь? Видишь? И на носу, и вот здесь, и тут, и на лбу даже одна!
Ребенку на вопли счастливого Короля было откровенно наплевать: он просто уснул в складках королевского плаща и не проснулся даже тогда, когда Робин забрала его к себе, чтобы Король мог пообедать.
- Ро-обин, - Король смотрел на нее и словно бы никак не мог насмотреться, глаза у него сияли.
- Что, капитан?
- Ничего. Соскучился просто.
- И я, - призналась Робин почти со стыдом, опуская голову ему на плечо. – Невыносимо.
- А мы завтра опять уплывем, - тоскливо протянул Король.
Робин молча кивнула. Конечно, уплывут.
Но все-таки – завтра.
*
Они уплывали и снова приплывали, и жители деревни, приютившей Робин, старательно делали вид, что узнать Короля Пиратов и его накама, которые, вообще-то, государственные преступники, им абсолютно не под силу. А может, так оно и было – на крохотном тихом острове даже не было штаба Дозора, и листовки сюда доходили с опозданием в несколько лет, если доходили вообще.
Когда они приплыли в третий раз, Эйс назвал Короля «папой». Король ужаснулся, в панике притащил ребенка к Робин, вопрошая, что же ему теперь делать, как жить, куда бежать, и не обращая никакого внимания на покатывающуюся от хохота команду.
Робин, еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться к (бывшим?) накама, сообщила Королю, что он мог бы и порадоваться, что его вот так сразу признали.
Король покосился на Эйса. Эйс сидел на его плече и гордо ухмылялся во весь свой щербатый рот.
- Ну дура-ак, - протянул Король и расплылся в точно такой же, только не щербатой, улыбке.
*
Пятилетний Эйс идет через деревню, вцепившись в руку демонического мечника и бывшего охотника на пиратов Ророноа Зоро и что-то увлеченно ему рассказывая. Зоро косится на мальчишку, изредка вставляя в его монолог фразу-другую, и – о чудо из чудес – едва заметно улыбается.
Жители деревни провожают идиллическую парочку ошеломленными взглядами, потом сверяются с одной из только что пришедших листовок. Под фамилией «Ророноа» там напечатана сумма, за которую их родной остров можно купить со всеми его жителями, домами, заборами и пивом в таверне, и еще целая куча денег останется.
- И он только старший помощник, - неверяще шепчет кто-то. – А капитан – сам Король…
Из-за перелеска, в котором скрылись Зоро и Эйс, доносится громогласное «Мя-ясо! Они принесли мясо!» и радостные вопли на несколько голосов.
Жители деревни как-то разом решают, что столько денег им все равно никогда не потратить и что мадам Робин – слишком милая женщина, чтобы предавать ее не менее милых друзей закону.
*
- Ты что, правда сын Короля Пиратов? – спрашивают деревенские ребята, обступив невозмутимого Эйса кругом и глядя, как на морское чудовище какое-то.
- Ну дураки-и, - Эйс улыбается той самой улыбкой, ничуть не пугаясь нависших над ним удивленных лиц. – Куда какому-то там королю до моего папы!

запись создана: 01.07.2010 в 14:27

@темы: Гарри, Собаки, осторожно: злой слэш, и даже гет!, Реборн, синий ананас, Ван Пис!, джен, совсем джен, Z+L, аниме, блоха Изая и прочая фауна Икебукуро, Хлорка, фанатизм, фанфикшн

---

We are not what you think we are, we are GOLDEN!

А я. Ходила. На Мику. На того самого, который Relax, take it easy.
Я знала у него ОДНУ песню (этот самый Relax - впрочем, потом оказалось, что я и еще что-то знаю)) ), но каким-то волшебным образом умудрилась подпевать почти на всех.
Я, кажется, никогда раньше не танцевала на концертах без перерыва, а сегодня... Ой, ноги мои.)
МИКА ТАКОЙ ОХРЕНЕННЫЙ, ТАКОЙ!..
Он ужасно смущался, что плохо говорит по-русски, а английского мы можем не понять. И в конце концерта заявил "Давайте все прыгать! Даже те, кто сидит в VIP-зоне!", и все - прыгали (хотя большинство *кхм >.>* и так весь концерт пропрыгало) :3
А еще он пожаловался в самом начале на жару, заявив, что "It's fucking hot", а еще нам сказали вначале, что Мика "плохо переносит сигаретный дым", и почти никто в огромном зале не курил - за исключением нескольких дур-дураков.
А в конце, когда он вышел уже на бис, все орали и хлопали, а Мика сделал непонимающее лицо и вопросил: "What? Что? Что нада?". Этот мужчина просто невообразимо мил
Вооот. А потом меня отвозили родители прекрасной Ирочки, которая меня на этот концерт и вытащила, а я сидела в их машине и лыбилась))
Теперь, кажется, Полип будет слушать Мику **

И немного необработанных фото-превьюшек, которые я пообещала Ирочке. В основном, там рожи, которые строил Мика *___*

таки смотреть

Итс зе энд.

Я, наверное, уже всех вас своим дыбром заколебала, дорогие мои читатели)

@музыка: *____*

@темы: фото, даерь, намурлыкиваю, о мандаринках и красноглазых овцах, впечатления, Полип счастлив, фанатизм

---

*_______*

"One Piece: Strong World" уже шестнадцать часов, как есть на торрентах. С переводом.
Сегодня ночью я не буду спааать~

@настроение: любовь

@темы: маленький глупый психастеник, Ван Пис!, аниме, мимолетное, Полип счастлив, фанатизм

---

Внезапно даже о Собаках

Ассоциации совсем ассоциации. Что-то я уже привыкаю кидать сюда музыку =="
Вот под эту песню мне неизменно думается про Хайне и Джованни.

типа обоснуй

Это похоже на их диалог, если бы Хайне согласился выслушать Джованни, а тот - сумел набраться смелости, чтобы все ему сказать.
Самые "их" слова:
"Пой свои песни. Не следи за мной.
Дети атомных станций вернутся домой".
*
"Смутное прошлое перечеркнем
И будем с надеждой думать про завтра".
*
"Танцуй под звоны своей колокольни,
Но помни, что надо забыть, а что - вспомнить.
Смейся, плачь, вырви с корнем -
Жизнь дает тебе такую возможность".
*
"Мы сделаны из одного теста - чего же мы ждем?
Где это место, скорее, пойдем.
Где это место, где мы живем?..".
*
"Верить - значит, быть верным. Верить - значит, быть".

А вот это - Бадоу и Джованни (ну, для меня, понятное дело).

типа еще обоснуй

Такой... постканон, когда условнодобро победило условнозло, и Джованни, который в последний момент выбрал Поверхность, а не Нижние уровни, пытается прижиться наверху. А приживаться-то ему, в общем-то, и незачем, потому что Хайне он уже нашел и вернул, Ангелика мертва и ничего ему не сделает, серьезных целей в жизни практически не осталось...
Ну и Бадоу -
"Here and now, with all dreams realized,
Would you choose still more time to do?
Don't fall down cos I need you to rise:
No one else can heal my wounds".
Понятно, что песня, вообще-то, о другом, но я же говорю - ассоциации совсем ассоциации.

Иии родные до боли Хайне с Бадоу .__.

татата

Вообще-то, тут если цитировать, то уж всю песню. Но вот самое-самое:
Turn the page, I need to see something new,
For now my innocence is torn.
We cannot linger on this stunted view,
Like rabid dogs of war.

@темы: Собаки, намурлыкиваю, аниме, red-haired, doggy & fuckin' fop, фанатизм

---

Я продуктивна, аки Себастьян Михаэлис, - и клумбы полила, и с кошками повозилась, и еды наготовила, и даже дописала часть висевшего... Только вот лопать все то, что наготовила, пришлось самой. Печально как-то даже, хотя кормить этим еще кого-то я бы не решилась.)
Гостей хочу Т___Т Очень хочу гостей. И чтоб сидеть на кухне, а потом смотреть что-нибудь по ноуту, а потом еще трепаться до четырех утра, да.
А еще, когда моя очередная беременная кошка лежит на боку (а она постоянно лежит на боку, потому что жарко), прямо видно, как у нее котята о живот изнутри долбятся ** Когда ж эта сволочь уже родит, блин .___.

@музыка: Fratellis - Chelsea Dagger

@темы: даерь, маленький глупый психастеник, о мандаринках и красноглазых овцах, celebration, убиться, Полип счастлив

---

Флента сделала хорошо с утра пораньше **

Я люблю этих людей, ч-черт.

еще чуть-чуть фансервисного, старого и нового

Ии всё, меня нету.

@музыка: Йовин - Корсары

@темы: фан-вроде-как-арт, каваимся и этосамое, Ван Пис!, аниме, фанатизм

---

Прастити, наболело

Самые ужасные графоманы - это графоманы-стихоплеты. Почему-то они гораздо реже, чем люди, пишущие прозу, осознают себя графоманами.
Почему они считают, что стих от прозы только рифмой и отличается? >.< Почемууу?.. Почему я, стихи писавшая только в школе и не показывавшая никому, знаю, что должен еще быть как минимум ритм, и слог, и смысл, а они, которые свои опусы гордо выкладывают на всеобщее обозрение, - нет?
*сгрызла две строфы кактуса, проклинает свои глаза*

@темы: убииить, а это, дети, называется "пиздец", впечатления, мимолетное, убиться, нет меня! нету!

---

Я люблю свою специальность.

Я ооочень люблю свою специальность.
Почему? Да потому, что ни у кого, кроме студентов-психологов, не бывает НАСТОЛЬКО травянистой практики)))
На этот раз я должна была "участвовать в работе одного из школьных лагерей" в Отрадном. Участие мое сегодня свелось к тому, что я, вместе с шестью школьниками и двумя их учителями, ходила в кино. На "Гадкий я". На халяву, потому что за развлечения учеников и их сопровождающих платит школа.
Завтра детей поведут в боулинг... ну и я с ними иду, соответственно О.о
То есть, неделю я живу светской жизнью (только вставать рано придется, печааль), а мне потом за это еще и практику засчитывают :3
Это пиздец, псина. (с)

Иии да. "Гадкий я" волшебен, и я люблю Грю чистой и трепетной любовью. Потому что саркастичная сволочь, отец-героиня, еврейский нос и трусы со смайликами, я там полфильма умиленно лыбилась... **
Вот, блин, про кого действительно хочется писать семейный джен *___*
С первых кадров - чу-до.

@настроение: мечтаю о тихом часе

@темы: даерь, сааайколоджи, о саркастичных сволочах, впечатления, убиться, три ребёнка на ведро, Полип счастлив, фанатизм

---

Не проспать. Только бы не проспать. Это ж будет феерично, если я в первый день практики позорно просплю Т__т Впрочем, чего я в своей раздолбайской жизни только ни просыпала =="
А еще было бы круто, если б то бледное подобие музы (не знаю уж, какого там оно пола), которое любит мне являться в метро, на фитнесе и перед сном, завтра таки явилось бы. Причем, желательно, не с охапкой ванписовских травянистых идей, этого добра у меня в голове и так навалом .__.
И... А, ладно, двух желаний вполне достаточно. В конце концов, одна моя давняя-предавняя мечта сегодня уже исполнилась))

@музыка: Move like U want it, groove like U need it (c)

@темы: боюсь, даерь, а это, дети, называется "пиздец", маленький глупый психастеник, убиться, нет меня! нету!

---

Это уже даже не ухооргазм

Полпятого утра. По улице начинают ездить машины, все светлеет, просыпается, птиц только не слышно, от жары небось даже петь не могут, сердешные, сплошная благодать.
А Полип валяется на родительской кровати (почему, интересно, когда родителей нет дома, всегда хочется спать на их кровати, а не на своей?) и слушает, как Кадзуя Накай считает овечек. Оказывается, японцы и такое счастье фанатам делали - записывали, как боги сейю считают овечек, чтобы потом японские мамы и папы включали эти записи своим японским детям, и дети блаженно засыпали под голос, например, Ичиго. Или Бьякуи. Или Лайта Ягами (да-да, Мамору Мияно там тоже есть, а вот Ямагути Каппея, который L, нету, непоряядок...).
А я вот лежу и искренне не понимаю, как можно заснуть под счет овечек голосом Кадзуи Накая. Это же охбожечтотакое, это же (если я правильно перевела) - "Черрт, ну я же сам сейчас засну... *зевок такой во всю пасть, потому что ну понятно же, кто сразу представляется, сооонный, злооой, что его такой бредятиной заставили заниматься* Ладно. Овечка двести первая... Овечка двести вторая...".
Сейчас вот скачаю еще Хироси Камию, и будет совсем разрыв сердца и неописуемое блаженство **

@музыка: голосаааа...

@темы: намурлыкиваю, маленький глупый психастеник, ну-не-могу-же, Ван Пис!, впечатления, аниме, Полип счастлив, фанатизм

---

Какие Багамы? Какие Карибы? (с)

Этим ужасным москвичам жарко, эти ужасные москвичи купаются в фонтанах. Мы, приличные люди, поехали на ВВЦ, аще-то, участвовать в Водной Битве, но, увидев этот беспредел, тоже не смогли удержаться))

Это - только малая часть толпы, которая там была. Фонтан Дружбы Народов - это единственный фонтан в Москве, в котором официально можно купаццо, потому они все и набежали :3

+5, наши рожи, ахтунг: Полип! О.о

Пельмень: Выы всеее идиоооты!
Илюха: Что, и я тоже?..
Не знаю, что там у них было на самом деле - я слишком далеко сидела, чтобы слышать, о чем они трепались, - но няшки же :3


Пельмень: А как же "Доверься мне", "Не бойся" и "Ты же легкая, я не уроню!"? =="
Илюха: Да прыгай уже, овца.


Полип: Ощущение такое, как будто у меня мусорные пакеты на ногах.
Илюха: Я не должен спрашивать, откуда тебе знакомо это ощущение?..
Вот это уже реальный диалог >.>


My name is Курица. Мокрая Курица.
Курочке стыыдно~ *Хаято, прости за плагиат)*


Пельмень: Сооолнц...
Илюха: А?
Пельмень: Умри!
Тоже реальный диалог :3

Было просто охрененно весело *___* И жара уже даже почти терпимой кажется, я вот сейчас заметила) Мы по ней еще скучать будем, по-любому)

@музыка: Каста - Бананы, Гориллы

@темы: фото, даерь, маленький глупый психастеник, о мандаринках и красноглазых овцах, впечатления, Полип счастлив

---

Один дома - раз

В жизни не припомню, чтоб мои родители куда-то надолго уезжали, а я оставалась дома. Наоборот бывает постоянно, я часто уезжала и уезжаю во всякие там лагеря-поездки одна, но у отчима слишком серьезно все со здоровьем, чтобы и им можно было вот просто так куда-то cвалить.
А тут вот - собрались-таки. На Селигер, на неделю, без меня, потому что у меня практика. Час назад выехали, к вечеру уже будут там...
Боооги, ну за что мне столько счастья разом *____*
Щас-щас сделаю генеральную уборку, чтоб все было так, как мне хочется, а потом можно будет беспредельничать *г*

@музыка: Maroon 5 - Little Of Your Time

@настроение: ... и музыка на всю квартиру **

@темы: даерь, доброе утро, ...а это моя подружка Пятница, о мандаринках и красноглазых овцах, Полип счастлив, нет меня! нету!