Я затащу тебя в ад - если ты не против, конечно.
С днём рождения меня. Я дарю себе этот текст, потому что мне нужен был повод, чтобы его написать, и день рождения подошёл.
НЕ В ОБЗОРЫ
Название: Контрперенос
Фендом: Хайкью!!
Персонажи: Ямагучи, Цукишима, Акааши и Бокуто на периферии
Рейтинг: G
Жанр: флафф
Саммари: adult!АУ, где Ямагучи работает психотерапевтом, а Цукишима - его клиент.
Контрперенос - это совокупность бессознательных реакций аналитика на личность его клиента в психотерапии.
читать
- Сегодня мы встречаемся в последний раз, - сказал Ямагучи.
- В последний раз, - эхом повторил Цукишима и тряхнул головой, будто очнувшись. – Да. Подумать только. В следующую среду мне уже не надо будет сюда торопиться.
- Какое облегчение, правда?
Они обменялись улыбками.
Чуть больше года прошло с тех пор, как Цукишима пришёл в этот кабинет впервые. Он был удивительно постоянен в выборе времени для сеансов, и Ямагучи привык видеть его в три часа дня каждую среду, за исключением тех дней, когда сам отменял встречи. Цукишима безропотно дожидался Ямагучи, пока тот ездил на конференции, или переживал неумолимые сезонные простуды, или разбирался с семейными делами. Сам Цукишима за всё время не отменил ни одного сеанса.
- Если тебе понадобится продолжение терапии, ты всегда можешь обратиться ко мне или к любому из моих коллег, - сказал Ямагучи. Фраза прозвучала легко, хотя на душе у него скреблись кошки. – Я давал тебе номера доктора Энноситы, моего учителя Шимады и доктора Акааши, моего супервизора…
- Мне не будет нужен другой терапевт, - остановил его Цукишима. – Разве мы завершаем работу не потому, что я теперь могу справляться сам?
- Да, но… Я хотел, чтобы ты знал: если что-то изменится, ты всегда можешь вернуться.
- Я понял. Спасибо.
Шуршание кондиционера и шелест дождя за оконными стёклами делали тишину уютной. Цукишима смотрел в сторону, его пальцы барабанили по подлокотнику. Не будь это их последняя встреча, Ямагучи спросил бы, о чём он думает. Сейчас же он промолчал, потому что использовал любую возможность, чтобы насмотреться напоследок.
Ему было стыдно. Всё это время, весь год он чувствовал вину за то, как ему нравилось смотреть на Цукишиму. Он с удовольствием следил за тем, как Цукишима медленно и обстоятельно устраивается в кресле в начале каждой встречи. Он наблюдал за его мимикой, поначалу с трудом читая на лице Цукишимы слабые отблески чувств. Сдержанность Цукишимы можно было принять за холодность, но Ямагучи научился различать, что клокотало у него внутри. Умение понимать чужие эмоции было частью работы психотерапевта, но не всегда работа доставляла Ямагучи такую радость.
Он очень привязался к Цукишиме за этот год. Ямагучи привык, что расставаться с полюбившимися клиентами тяжело, эта тяжесть тоже была частью его работы. Но Цукишима, его проблемы, рабочие конфликты, сложные отношения с братом стали для Ямагучи настолько близкими, что он расставался с ним, как с другом.
В углу комнаты стоял стеклянный шкаф, набитый разными приятными глазу безделушками. Куски стекла обтекаемых форм, статуэтки, мелкие детские игрушки, песочные часы, массажёры для рук были свалены на полках, и хаос, создаваемый ими, странным образом успокаивал. В начале их работы с Цукишимой, когда тот молчаливо сопротивлялся всем попыткам Ямагучи наладить контакт, он предложил ему подойти к шкафу и выбрать любую вещь, а потом рассказать о ней. Цукишима выбрал пластмассового динозавра и потом несколько сеансов вертел его в руках. С этого началось их общение.
Сейчас динозавр стоял в дальнем углу самой верхней полки. Ямагучи отыскал взглядом его маленькую голову на длинной шее. Казалось, что фигурка грустно смотрит на Цукишиму, будто понимая, что тот скоро уйдёт.
Ямагучи захотелось забрать динозавра домой и спать с ним в обнимку.
Он вёл себя ужасающе непрофессионально и прекрасно это понимал.
Цукишима встал с кресла и спросил разрешения покурить. Ямагучи кивнул: запах сигаретного дыма в кабинете не смущал его совершенно. Он и сам мог выкурить сигарету под настроение.
К тому же, у Цукишимы были хорошие сигареты. Ямагучи нравился их запах.
- Я могу покурить с тобой вместе? – неожиданно выпалил он. Он никогда раньше этого не делал, считая, что курение – слишком интимный акт, чтобы психотерапевт мог разделить его с клиентом. Зачем он делал это прямо сейчас? Какие воспоминания пытался себе создать? Не вредил ли он Цукишиме, не казался ли ему странным?
Цукишима пожал плечами и предложил ему сигарету.
Ямагучи затянулся, остро чувствуя красные пятна на щеках, неловкость своих движений, неуверенность, с которой он прикурил от чужой зажигалки. Его смущал рост Цукишимы – тот был выше его на полголовы, что при росте Ямагучи было большой редкостью. Казалось, что они стоят не в метре друг от друга, а вплотную, гораздо ближе, чем Ямагучи мог вынести. Это было слишком интимно для него – близость, выдохи Цукишимы и его собственные, мелкие движения, когда кто-то из них стряхивал пепел в открытое окно. В лицо летели мелкие дождевые брызги, дробь разбившихся о карниз капель.
По улице внизу, шурша по асфальту мокрыми шинами, проехала машина. Потом ещё одна.
- Я привык смотреть на тебя, - вздохнул Цукишима. – За этот год я смотрел на тебя больше, чем на большинство своих коллег.
- Мне казалось, ты на меня почти и не смотришь.
- На них я смотрю ещё меньше. Теперь придётся искать другое приятное лицо, - он затушил сигарету о карниз. – Что ж. Кажется, нам пора завершаться.
На прощание они пожали руки.
Когда Цукишима ушёл, Ямагучи рухнул в кресло, радуясь, что тот был сегодня его последним клиентом.
- Алло, Акааши? Можно мне записаться к тебе завтра?
Даже голос Акааши в телефоной трубке успокаивал. Самым замечательным в Акааши для Ямагучи было то, что он знал его давным-давно и уже ничему не удивлялся.
- Только на вечер. Я оставлю для тебя окно.
Ямагучи облегчённо выдохнул.
- Замечательно.
Помедлив, Акааши спросил:
- Ты отпустил его, я надеюсь?
- Да, но мне тяжело, - пожаловался Ямагучи. – Почему это всегда так тяжело?
- Потому что не только клиенты к нам привыкают, но и мы к ним. Мы же живые люди, - Ямагучи был уверен, что Акааши пожал плечами. – Ну, и ещё потому, что ты легко впадаешь в зависимость.
- Эй, - поморщился Ямагучи, - оставь экзекуцию до завтра. И без тебя тошно.
Отложив телефон, он увидел на подоконнике забытую Цукишимой пачку сигарет. Ямагучи прекрасно знал, что от второй сигареты за час ему станет погано, но не поленился встать и найти зажигалку. Ему хотелось стоять, смотреть на дождь и зябнуть у открытого окна. Он так и поступил – иногда, когда никто не видел, он позволял себе быть жалким и драматичным.
*
Вести рабочие записи в компьютере, как делали большинство его коллег, Акааши Кейджи претило. Поэтому каждый вечер он методично заполнял конспектами проведённых за день сеансов огромные, альбомного формата тетради. Для каждого из клиентов он заводил новую. За годы работы их накопилось немало: его кабинете стояло уже три шкафа, забитых этими тетрадями. Некоторые тетради были исписаны от начала до конца, в других было заполнено от силы несколько страниц. Кое-кто (например, один шумный волейболист национальной сборной, с которым Акааши уже больше десяти лет делил квартиру, постель и жизнь) мог называть это напрасной тратой бумаги. Сам Акааши называл это индивидуальным стилем работы. Он считал, что архив в шкафах выглядит очень солидно.
Его новый клиент, казалось, поставил своей целью заучить расположение каждой тетради в каждом из шкафов. От Ямагучи Акааши знал, что Цукишима редко смотрит в глаза, но с начала встречи он не поглядел в его сторону ни разу, и это начинало напрягать.
- Итак, вы пришли ко мне от доктора Ямагучи, - сказал Акааши, когда его внутренний таймер отсчитал десять минут полной тишины.
- Не совсем так, - Цукишима наконец посмотрел на него, но, поймав ответный взгляд, тут же отвернулся. – Я был клиентом доктора Ямагучи, но с момента нашей последней встречи прошло уже почти два месяца. Так что я пришёл не «от него», скорее – «после него».
«Какое потрясающее занудство», - тихо пробормотал голос в голове Акааши. Этот внутренний голос был неистребим, и Акааши давно смирился с тем, что в его голове часто появляются мысли, далёкие от терапевтической нейтральности. Всё, что он мог сделать, - это не высказывать их вслух.
Никто, впрочем, не запрещал ему записывать эти мысли в архивных тетрадях.
- Как закончилась ваша работа с доктором Ямагучи?
- По плану. Мы оба решили, что мне больше не нужна его помощь.
- Вы были готовы к завершению терапии?
Цукишима пожал плечами.
- Тогда думал, что готов.
- А сейчас что думаете?
Повисла долгая пауза. Акааши сидел, спокойно сложив руки на коленях, и наблюдал за тем, как Цукишима нервно вертит в руках выключенный телефон.
- Я растерян, - выдавил Цукишима.
- Вижу, - Акааши кивнул. – Что вас так сильно тревожит?
- Мне кажется, что я пришёл к новому терапевту, потому что за два месяца не смог выкинуть из головы предыдущего. А мне не свойственно привязываться к людям, с которыми я работаю.
Акааши поёрзал в кресле.
- Психотерапия – очень особый вид работы. Можно сказать, что она выстраивается на эмоциональном контакте и привязанности и невозможна без них. Это…
- Это понятно, - оборвал его Цукишима. – Я не впервые проходил психотерапию и знаю, на чём она строится. В старшей школе родители отправляли меня к психологу, потом я несколько раз пытался найти специалиста сам. Но никто не помогал мне так, как Ямагучи.
- Доктор Ямагучи отличный психотерапевт, - Акааши особенно выделил учёную степень коллеги. Тон, которым Цукишима говорил о нём, казался ему опасно личным. – Я уверен, что он действительно сделал для вас всё, что мог. Поэтому нет ничего странного в том, что вы чувствуете к нему благодарность даже сейчас, спустя два месяца.
Внезапно Акааши прочёл во взгляде Цукишимы то, что почти заставило его нейтральность дать трещину. Цукишима смотрел на него, как на полного придурка. Акааши мысленно напомнил себе, что любит сложные случаи, что он много раз преодолевал сопротивление трудных клиентов и что он не должен воспринимать Цукишиму лично.
Кажется, он начинал понимать, почему Ямагучи не смог оставаться равнодушным в работе с этим парнем. Сдержанность Цукишимы провоцировала, как оскорбление, сказанное шёпотом, или кулак, остановившийся у самого твоего лица.
Наверное, у Ямагучи были бы другие сравнения, мысленно усмехнулся Акааши.
- Доктор Акааши, - проговорил Цукишима, - я не знаю, что я чувствую к доктору Ямагучи, но это точно не благодарность.
*
Верный своим привычкам, Цукишима попросил Акааши сделать временем их встреч три часа дня по средам. Акааши согласился.
К концу их третьей встречи он понял, что всерьёз обдумывает самое большое нарушение психотерапевтической этики в своей карьере. Думал он настолько сосредоточенно, что к следующему понедельнику даже Бокуто заметил, что Акааши чем-то обеспокоен. Когда тот в самых общих словах объяснил, в чём дело, Бокуто долго глядел на него, склонив голову к плечу, как косматый сыч, а потом заявил:
- Не знаю, как ассоциация психотерапевтов, а я точно буду любить тебя до гроба, если ты это сделаешь.
Это заявление никак не повлияло на решение Акааши (где бы он был, если бы его решения зависели от Бокуто). Но, так или иначе, он решился. Во вторник вечером он позвонил Ямагучи, который уже неделю просил его о встрече для супервизии по новому случаю.
- Ямагучи, - сказал он в трубку, не размениваясь на приветствия, - у меня освободилось окно завтра в четыре.
- Мне подходит, - радостно ответил тот.
Ближе к четырём часам в среду, когда Цукишима сидел напротив него, Акааши вдруг замолк на середине фразы, прислушиваясь. Они оба услышали, как открылась и закрылась внешняя дверь его офиса. Вслед за этим в комнате ожидания раздалось оглушительное чихание.
- Кажется, ваш следующий клиент сильно простужен, - заметил Цукишима. Акааши поморщился:
- Сезонные простуды его не щадят.
За дверью снова чихнули. Цукишима подозрительно сощурился. После следующего чиха, сопровождавшегося страдальческим "Да чёрт возьми!", он развернулся на звук, словно пытаясь разглядеть чихавшего прямо сквозь закрытую дверь кабинета.
- Нам пора завершаться, - милосердно махнул рукой Акааши. – Скажите этому несчастному, что он может зайти.
Цукишима почти выбежал из кабинета, и Акааши с трудом подавил желание вскочить за ним следом и погреть уши у двери. Удержав себя в кресле, он всё же смог услышать, как двое за дверью обменялись парой ничего не значащих фраз. Потом дверь офиса хлопнула, дверь кабинета открылась, и слегка разочарованный Акааши смерил взглядом Ямагучи. Тот, бледный и замученный, перевалился через порог и слабо махнул рукой в знак приветствия. В старом свитере, с красным насморочным носом и с пачкой бумажных платков в руке он выглядел неважно.
- Ты подстроил это специально, - прогнусавил он, закрыв за собой дверь и медленно сползая по ней на пол. В кабинете Акааши он чувствовал себя так же комфортно, как в своём собственном, но сейчас казалось, что единственным комфортным местом на земле для Ямагучи будет кровать.
- Естественно, - невозмутимо согласился Акааши. – Ты что-то имеешь против? Разве не ты не так давно заявлял мне, что хотел бы увидеть его снова и посмотреть на него трезвым взглядом? Ты сам рвался доказать себе, что тебя, наконец, отпустило. Доказал?
- Доказал, - вздохнул Ямагучи. – Обратное.
Он поднялся с пола, не без труда добрёл до кресла и, упав в него, пробормотал:
- Кажется, у меня температура.
Акааши молча поднялся и включил кварцевую лампу, которая пряталась в углу за одним из шкафов.
- Он дал мне платки, - несчастным голосом сказал Ямагучи, комкая пачку в руке. – И пожелал скорейшего выздоровления.
- Неужели.
- Я, кстати, не знал, что он теперь ходит к тебе.
- Мне кажется, ты хотел сегодня обсудить какой-то из своих случаев, - напомнил Акааши. Он ещё мог простить себе эту подстроенную встречу, которая обернулась пшиком то ли из-за болезни Ямагучи, то ли из-за того, что все подобные подстроенные встречи ничем хорошим не заканчиваются. Но обсуждать Цукишиму и их работу с Ямагучи он был не готов.
Тот кивнул и достал из сумки блокнот с записями.
*
Внешняя дверь офиса Акааши выходила прямо на улицу. Ямагучи немного завидовал: в отличие от его кабинетика, ютившегося на третьем этаже обычного жилого дома, офис Акааши имел собственный вход с улицы и даже табличку на двери. Табличка гласила: «Акааши Кейджи, PhD. Консультации, психотерапия, коучинг». Очень солидно.
Под этой табличкой Ямагучи и стоял сейчас, пошатываясь и пытаясь поглубже натянуть шапку на уши. При мысли о длинном пути до дома, который его ожидал, Ямагучи едва не застонал. Он чувствовал себя совершенно разбитым.
Нужно отменить всех завтрашних клиентов, чтобы весь день лежать в кровати и жалеть себя, решил он. Надо только добраться до дома. Ямагучи спустился с крыльца, сунул руки поглубже в карманы и побрёл в сторону метро. Вдруг окно одной из машин, припаркованных вдоль улицы, опустилось, и оттуда Ямагучи махнул Цукишима.
- Подвезти? – спросил он буднично и открыл дверь с пассажирской стороны. – Залезай.
Ямагучи стоял посреди тротуара соляным столбом. Из машины повеяло теплом, запахом кожаных чехлов для сидений и туалетной воды Цукишимы. Ямагучи вдохнул этот запах внезапно задышавшим носом, моргнул и откашлялся.
- Ты что, весь час меня тут прождал?
- Нет, я отъезжал за кофе, - Цукишима показал на картонную подставку с двумя стаканами, стоявшую между сидениями. Сердце Ямагучи увеличилось втрое и давило на больное горло. Он чувствовал, что готов упасть в обморок.
- Но зачем?
- Ты себя со стороны видел? - отозвался Цукишима. - Это меньшее, что я мог сделать. Залезай. Ты выглядишь так, будто сейчас рухнешь.
Мотор его машины гудел еле слышно, создавая уютный фон для тишины в салоне. Ямагучи закрыл глаза, и ему почудилось, что они снова в его кабинете, что Цукишима пришёл к нему как к психотерапевту и сейчас начнёт рассказывать что-нибудь…
- Куда тебя везти? – спросил Цукишима, выехав из фешенебельного квартала, в котором находился офис Акааши. Его вопрос разрушил иллюзию. Ямагучи открыл глаза, поморгал, не сразу узнав улицу, по которой они ехали, и не слишком уверенно назвал свой домашний адрес. Цукишима с задумчивым «Угу» повернул руль, чтобы перестроиться.
- Как твои дела? – осторожно поинтересовался Ямагучи несколько минут спустя.
- Всё в порядке. Пей кофе, пока не остыл. И извини, но я не говорю за рулём.
Кивнув, Ямагучи взял чашку и погрузился в молчание. Он успел задремать, пригревшись на своём сидении и хрипло дыша ртом. По краю его сознания бродила диким зверем мысль, что всё происходящее неправильно и неэтично, что он должен был вежливо отказаться от помощи Цукишимы и добираться сам… Но ему было слишком плохо (и одновременно слишком хорошо), чтобы рассматривать эту мысль всерьёз.
- Кажется, мы приехали. Посмотри, - Цукишима тронул Ямагучи за плечо, и тот, продрав глаза, увидел в боковом стекле свой дом.
- Спасибо за помощь и за кофе, - прохрипел он. Голос окончательно отказался ему служить, и он решил, что спишет всё, что скажет дальше, на высокую температуру. - Я рад, что мы встретились сегодня. То есть, я предпочёл бы не быть такой развалиной, но… Здорово было тебя увидеть.
Даже если больше мы точно не увидимся, подумал он.
- Надо будет поблагодарить доктора Акааши, - задумчиво сказал Цукишима, откидываясь на сидении, и неожиданно посмотрел на Ямагучи, пожиравшего его глазами, в упор. – Если я могу ещё чем-то тебе помочь, скажи. Я не хотел бы, чтобы это была наша последняя встреча. Или то, что мы больше не связаны контрактом, означает, что мы вообще не должны общаться?
- Ничерта это не означает, - прохрипел Ямагучи. - Я позвоню тебе, как только выздоровлю, и мы что-нибудь придумаем.
В конце концов, они же оба взрослые люди. К чему им все эти игры с запретами.
Эту мысль, как и всю свою решительность, Ямагучи тоже немедленно списал на высокую температуру.
Цукишима кивнул и вышел из машины. Он обогнул её и протянул руку, чтобы помочь Ямагучи выбраться. Убедившись, что тот твёрдо стоит на ногах, Цукишима выпустил его ладонь и нервно спрятал руки в карманы.
- Что ж, - Ямагучи улыбнулся, - я пойду лечиться.
Вместо ответа Цукишима по-мальчишески качнулся с пятки на носок, нагнулся, и его губы быстро коснулись щеки Ямагучи.
В следующую секунду он уже отстранился. Ямагучи даже не сразу понял, что произошло.
- Я в ужасе сам от себя, - очень ровным голосом сказал Цукишима, а потом быстро оббежал свою машину и уехал, пока Ямагучи пытался найти в голове хотя бы пару связных и подходящих к ситуации предложений. Слов. Букв?
Вечерело, и на улице становилось совсем холодно. Ямагучи пошёл в сторону подъезда. Ему казалось, что вся его голова заполнена сладкой ватой. В ушах шумело, ноги передвигались еле-еле, и всё же он был уверен, что ему никогда не было так хорошо, как сейчас.
Поднимаясь в лифте, он набил Акааши смс: «Ты дьявол от психотерапии. Спасибо».
«Бокуто обещает любить меня до гроба», - гласил ответ. Смысла его Ямагучи так и не понял.
НЕ В ОБЗОРЫ
Название: Контрперенос
Фендом: Хайкью!!
Персонажи: Ямагучи, Цукишима, Акааши и Бокуто на периферии
Рейтинг: G
Жанр: флафф
Саммари: adult!АУ, где Ямагучи работает психотерапевтом, а Цукишима - его клиент.
Контрперенос - это совокупность бессознательных реакций аналитика на личность его клиента в психотерапии.
читать
- Сегодня мы встречаемся в последний раз, - сказал Ямагучи.
- В последний раз, - эхом повторил Цукишима и тряхнул головой, будто очнувшись. – Да. Подумать только. В следующую среду мне уже не надо будет сюда торопиться.
- Какое облегчение, правда?
Они обменялись улыбками.
Чуть больше года прошло с тех пор, как Цукишима пришёл в этот кабинет впервые. Он был удивительно постоянен в выборе времени для сеансов, и Ямагучи привык видеть его в три часа дня каждую среду, за исключением тех дней, когда сам отменял встречи. Цукишима безропотно дожидался Ямагучи, пока тот ездил на конференции, или переживал неумолимые сезонные простуды, или разбирался с семейными делами. Сам Цукишима за всё время не отменил ни одного сеанса.
- Если тебе понадобится продолжение терапии, ты всегда можешь обратиться ко мне или к любому из моих коллег, - сказал Ямагучи. Фраза прозвучала легко, хотя на душе у него скреблись кошки. – Я давал тебе номера доктора Энноситы, моего учителя Шимады и доктора Акааши, моего супервизора…
- Мне не будет нужен другой терапевт, - остановил его Цукишима. – Разве мы завершаем работу не потому, что я теперь могу справляться сам?
- Да, но… Я хотел, чтобы ты знал: если что-то изменится, ты всегда можешь вернуться.
- Я понял. Спасибо.
Шуршание кондиционера и шелест дождя за оконными стёклами делали тишину уютной. Цукишима смотрел в сторону, его пальцы барабанили по подлокотнику. Не будь это их последняя встреча, Ямагучи спросил бы, о чём он думает. Сейчас же он промолчал, потому что использовал любую возможность, чтобы насмотреться напоследок.
Ему было стыдно. Всё это время, весь год он чувствовал вину за то, как ему нравилось смотреть на Цукишиму. Он с удовольствием следил за тем, как Цукишима медленно и обстоятельно устраивается в кресле в начале каждой встречи. Он наблюдал за его мимикой, поначалу с трудом читая на лице Цукишимы слабые отблески чувств. Сдержанность Цукишимы можно было принять за холодность, но Ямагучи научился различать, что клокотало у него внутри. Умение понимать чужие эмоции было частью работы психотерапевта, но не всегда работа доставляла Ямагучи такую радость.
Он очень привязался к Цукишиме за этот год. Ямагучи привык, что расставаться с полюбившимися клиентами тяжело, эта тяжесть тоже была частью его работы. Но Цукишима, его проблемы, рабочие конфликты, сложные отношения с братом стали для Ямагучи настолько близкими, что он расставался с ним, как с другом.
В углу комнаты стоял стеклянный шкаф, набитый разными приятными глазу безделушками. Куски стекла обтекаемых форм, статуэтки, мелкие детские игрушки, песочные часы, массажёры для рук были свалены на полках, и хаос, создаваемый ими, странным образом успокаивал. В начале их работы с Цукишимой, когда тот молчаливо сопротивлялся всем попыткам Ямагучи наладить контакт, он предложил ему подойти к шкафу и выбрать любую вещь, а потом рассказать о ней. Цукишима выбрал пластмассового динозавра и потом несколько сеансов вертел его в руках. С этого началось их общение.
Сейчас динозавр стоял в дальнем углу самой верхней полки. Ямагучи отыскал взглядом его маленькую голову на длинной шее. Казалось, что фигурка грустно смотрит на Цукишиму, будто понимая, что тот скоро уйдёт.
Ямагучи захотелось забрать динозавра домой и спать с ним в обнимку.
Он вёл себя ужасающе непрофессионально и прекрасно это понимал.
Цукишима встал с кресла и спросил разрешения покурить. Ямагучи кивнул: запах сигаретного дыма в кабинете не смущал его совершенно. Он и сам мог выкурить сигарету под настроение.
К тому же, у Цукишимы были хорошие сигареты. Ямагучи нравился их запах.
- Я могу покурить с тобой вместе? – неожиданно выпалил он. Он никогда раньше этого не делал, считая, что курение – слишком интимный акт, чтобы психотерапевт мог разделить его с клиентом. Зачем он делал это прямо сейчас? Какие воспоминания пытался себе создать? Не вредил ли он Цукишиме, не казался ли ему странным?
Цукишима пожал плечами и предложил ему сигарету.
Ямагучи затянулся, остро чувствуя красные пятна на щеках, неловкость своих движений, неуверенность, с которой он прикурил от чужой зажигалки. Его смущал рост Цукишимы – тот был выше его на полголовы, что при росте Ямагучи было большой редкостью. Казалось, что они стоят не в метре друг от друга, а вплотную, гораздо ближе, чем Ямагучи мог вынести. Это было слишком интимно для него – близость, выдохи Цукишимы и его собственные, мелкие движения, когда кто-то из них стряхивал пепел в открытое окно. В лицо летели мелкие дождевые брызги, дробь разбившихся о карниз капель.
По улице внизу, шурша по асфальту мокрыми шинами, проехала машина. Потом ещё одна.
- Я привык смотреть на тебя, - вздохнул Цукишима. – За этот год я смотрел на тебя больше, чем на большинство своих коллег.
- Мне казалось, ты на меня почти и не смотришь.
- На них я смотрю ещё меньше. Теперь придётся искать другое приятное лицо, - он затушил сигарету о карниз. – Что ж. Кажется, нам пора завершаться.
На прощание они пожали руки.
Когда Цукишима ушёл, Ямагучи рухнул в кресло, радуясь, что тот был сегодня его последним клиентом.
- Алло, Акааши? Можно мне записаться к тебе завтра?
Даже голос Акааши в телефоной трубке успокаивал. Самым замечательным в Акааши для Ямагучи было то, что он знал его давным-давно и уже ничему не удивлялся.
- Только на вечер. Я оставлю для тебя окно.
Ямагучи облегчённо выдохнул.
- Замечательно.
Помедлив, Акааши спросил:
- Ты отпустил его, я надеюсь?
- Да, но мне тяжело, - пожаловался Ямагучи. – Почему это всегда так тяжело?
- Потому что не только клиенты к нам привыкают, но и мы к ним. Мы же живые люди, - Ямагучи был уверен, что Акааши пожал плечами. – Ну, и ещё потому, что ты легко впадаешь в зависимость.
- Эй, - поморщился Ямагучи, - оставь экзекуцию до завтра. И без тебя тошно.
Отложив телефон, он увидел на подоконнике забытую Цукишимой пачку сигарет. Ямагучи прекрасно знал, что от второй сигареты за час ему станет погано, но не поленился встать и найти зажигалку. Ему хотелось стоять, смотреть на дождь и зябнуть у открытого окна. Он так и поступил – иногда, когда никто не видел, он позволял себе быть жалким и драматичным.
*
Вести рабочие записи в компьютере, как делали большинство его коллег, Акааши Кейджи претило. Поэтому каждый вечер он методично заполнял конспектами проведённых за день сеансов огромные, альбомного формата тетради. Для каждого из клиентов он заводил новую. За годы работы их накопилось немало: его кабинете стояло уже три шкафа, забитых этими тетрадями. Некоторые тетради были исписаны от начала до конца, в других было заполнено от силы несколько страниц. Кое-кто (например, один шумный волейболист национальной сборной, с которым Акааши уже больше десяти лет делил квартиру, постель и жизнь) мог называть это напрасной тратой бумаги. Сам Акааши называл это индивидуальным стилем работы. Он считал, что архив в шкафах выглядит очень солидно.
Его новый клиент, казалось, поставил своей целью заучить расположение каждой тетради в каждом из шкафов. От Ямагучи Акааши знал, что Цукишима редко смотрит в глаза, но с начала встречи он не поглядел в его сторону ни разу, и это начинало напрягать.
- Итак, вы пришли ко мне от доктора Ямагучи, - сказал Акааши, когда его внутренний таймер отсчитал десять минут полной тишины.
- Не совсем так, - Цукишима наконец посмотрел на него, но, поймав ответный взгляд, тут же отвернулся. – Я был клиентом доктора Ямагучи, но с момента нашей последней встречи прошло уже почти два месяца. Так что я пришёл не «от него», скорее – «после него».
«Какое потрясающее занудство», - тихо пробормотал голос в голове Акааши. Этот внутренний голос был неистребим, и Акааши давно смирился с тем, что в его голове часто появляются мысли, далёкие от терапевтической нейтральности. Всё, что он мог сделать, - это не высказывать их вслух.
Никто, впрочем, не запрещал ему записывать эти мысли в архивных тетрадях.
- Как закончилась ваша работа с доктором Ямагучи?
- По плану. Мы оба решили, что мне больше не нужна его помощь.
- Вы были готовы к завершению терапии?
Цукишима пожал плечами.
- Тогда думал, что готов.
- А сейчас что думаете?
Повисла долгая пауза. Акааши сидел, спокойно сложив руки на коленях, и наблюдал за тем, как Цукишима нервно вертит в руках выключенный телефон.
- Я растерян, - выдавил Цукишима.
- Вижу, - Акааши кивнул. – Что вас так сильно тревожит?
- Мне кажется, что я пришёл к новому терапевту, потому что за два месяца не смог выкинуть из головы предыдущего. А мне не свойственно привязываться к людям, с которыми я работаю.
Акааши поёрзал в кресле.
- Психотерапия – очень особый вид работы. Можно сказать, что она выстраивается на эмоциональном контакте и привязанности и невозможна без них. Это…
- Это понятно, - оборвал его Цукишима. – Я не впервые проходил психотерапию и знаю, на чём она строится. В старшей школе родители отправляли меня к психологу, потом я несколько раз пытался найти специалиста сам. Но никто не помогал мне так, как Ямагучи.
- Доктор Ямагучи отличный психотерапевт, - Акааши особенно выделил учёную степень коллеги. Тон, которым Цукишима говорил о нём, казался ему опасно личным. – Я уверен, что он действительно сделал для вас всё, что мог. Поэтому нет ничего странного в том, что вы чувствуете к нему благодарность даже сейчас, спустя два месяца.
Внезапно Акааши прочёл во взгляде Цукишимы то, что почти заставило его нейтральность дать трещину. Цукишима смотрел на него, как на полного придурка. Акааши мысленно напомнил себе, что любит сложные случаи, что он много раз преодолевал сопротивление трудных клиентов и что он не должен воспринимать Цукишиму лично.
Кажется, он начинал понимать, почему Ямагучи не смог оставаться равнодушным в работе с этим парнем. Сдержанность Цукишимы провоцировала, как оскорбление, сказанное шёпотом, или кулак, остановившийся у самого твоего лица.
Наверное, у Ямагучи были бы другие сравнения, мысленно усмехнулся Акааши.
- Доктор Акааши, - проговорил Цукишима, - я не знаю, что я чувствую к доктору Ямагучи, но это точно не благодарность.
*
Верный своим привычкам, Цукишима попросил Акааши сделать временем их встреч три часа дня по средам. Акааши согласился.
К концу их третьей встречи он понял, что всерьёз обдумывает самое большое нарушение психотерапевтической этики в своей карьере. Думал он настолько сосредоточенно, что к следующему понедельнику даже Бокуто заметил, что Акааши чем-то обеспокоен. Когда тот в самых общих словах объяснил, в чём дело, Бокуто долго глядел на него, склонив голову к плечу, как косматый сыч, а потом заявил:
- Не знаю, как ассоциация психотерапевтов, а я точно буду любить тебя до гроба, если ты это сделаешь.
Это заявление никак не повлияло на решение Акааши (где бы он был, если бы его решения зависели от Бокуто). Но, так или иначе, он решился. Во вторник вечером он позвонил Ямагучи, который уже неделю просил его о встрече для супервизии по новому случаю.
- Ямагучи, - сказал он в трубку, не размениваясь на приветствия, - у меня освободилось окно завтра в четыре.
- Мне подходит, - радостно ответил тот.
Ближе к четырём часам в среду, когда Цукишима сидел напротив него, Акааши вдруг замолк на середине фразы, прислушиваясь. Они оба услышали, как открылась и закрылась внешняя дверь его офиса. Вслед за этим в комнате ожидания раздалось оглушительное чихание.
- Кажется, ваш следующий клиент сильно простужен, - заметил Цукишима. Акааши поморщился:
- Сезонные простуды его не щадят.
За дверью снова чихнули. Цукишима подозрительно сощурился. После следующего чиха, сопровождавшегося страдальческим "Да чёрт возьми!", он развернулся на звук, словно пытаясь разглядеть чихавшего прямо сквозь закрытую дверь кабинета.
- Нам пора завершаться, - милосердно махнул рукой Акааши. – Скажите этому несчастному, что он может зайти.
Цукишима почти выбежал из кабинета, и Акааши с трудом подавил желание вскочить за ним следом и погреть уши у двери. Удержав себя в кресле, он всё же смог услышать, как двое за дверью обменялись парой ничего не значащих фраз. Потом дверь офиса хлопнула, дверь кабинета открылась, и слегка разочарованный Акааши смерил взглядом Ямагучи. Тот, бледный и замученный, перевалился через порог и слабо махнул рукой в знак приветствия. В старом свитере, с красным насморочным носом и с пачкой бумажных платков в руке он выглядел неважно.
- Ты подстроил это специально, - прогнусавил он, закрыв за собой дверь и медленно сползая по ней на пол. В кабинете Акааши он чувствовал себя так же комфортно, как в своём собственном, но сейчас казалось, что единственным комфортным местом на земле для Ямагучи будет кровать.
- Естественно, - невозмутимо согласился Акааши. – Ты что-то имеешь против? Разве не ты не так давно заявлял мне, что хотел бы увидеть его снова и посмотреть на него трезвым взглядом? Ты сам рвался доказать себе, что тебя, наконец, отпустило. Доказал?
- Доказал, - вздохнул Ямагучи. – Обратное.
Он поднялся с пола, не без труда добрёл до кресла и, упав в него, пробормотал:
- Кажется, у меня температура.
Акааши молча поднялся и включил кварцевую лампу, которая пряталась в углу за одним из шкафов.
- Он дал мне платки, - несчастным голосом сказал Ямагучи, комкая пачку в руке. – И пожелал скорейшего выздоровления.
- Неужели.
- Я, кстати, не знал, что он теперь ходит к тебе.
- Мне кажется, ты хотел сегодня обсудить какой-то из своих случаев, - напомнил Акааши. Он ещё мог простить себе эту подстроенную встречу, которая обернулась пшиком то ли из-за болезни Ямагучи, то ли из-за того, что все подобные подстроенные встречи ничем хорошим не заканчиваются. Но обсуждать Цукишиму и их работу с Ямагучи он был не готов.
Тот кивнул и достал из сумки блокнот с записями.
*
Внешняя дверь офиса Акааши выходила прямо на улицу. Ямагучи немного завидовал: в отличие от его кабинетика, ютившегося на третьем этаже обычного жилого дома, офис Акааши имел собственный вход с улицы и даже табличку на двери. Табличка гласила: «Акааши Кейджи, PhD. Консультации, психотерапия, коучинг». Очень солидно.
Под этой табличкой Ямагучи и стоял сейчас, пошатываясь и пытаясь поглубже натянуть шапку на уши. При мысли о длинном пути до дома, который его ожидал, Ямагучи едва не застонал. Он чувствовал себя совершенно разбитым.
Нужно отменить всех завтрашних клиентов, чтобы весь день лежать в кровати и жалеть себя, решил он. Надо только добраться до дома. Ямагучи спустился с крыльца, сунул руки поглубже в карманы и побрёл в сторону метро. Вдруг окно одной из машин, припаркованных вдоль улицы, опустилось, и оттуда Ямагучи махнул Цукишима.
- Подвезти? – спросил он буднично и открыл дверь с пассажирской стороны. – Залезай.
Ямагучи стоял посреди тротуара соляным столбом. Из машины повеяло теплом, запахом кожаных чехлов для сидений и туалетной воды Цукишимы. Ямагучи вдохнул этот запах внезапно задышавшим носом, моргнул и откашлялся.
- Ты что, весь час меня тут прождал?
- Нет, я отъезжал за кофе, - Цукишима показал на картонную подставку с двумя стаканами, стоявшую между сидениями. Сердце Ямагучи увеличилось втрое и давило на больное горло. Он чувствовал, что готов упасть в обморок.
- Но зачем?
- Ты себя со стороны видел? - отозвался Цукишима. - Это меньшее, что я мог сделать. Залезай. Ты выглядишь так, будто сейчас рухнешь.
Мотор его машины гудел еле слышно, создавая уютный фон для тишины в салоне. Ямагучи закрыл глаза, и ему почудилось, что они снова в его кабинете, что Цукишима пришёл к нему как к психотерапевту и сейчас начнёт рассказывать что-нибудь…
- Куда тебя везти? – спросил Цукишима, выехав из фешенебельного квартала, в котором находился офис Акааши. Его вопрос разрушил иллюзию. Ямагучи открыл глаза, поморгал, не сразу узнав улицу, по которой они ехали, и не слишком уверенно назвал свой домашний адрес. Цукишима с задумчивым «Угу» повернул руль, чтобы перестроиться.
- Как твои дела? – осторожно поинтересовался Ямагучи несколько минут спустя.
- Всё в порядке. Пей кофе, пока не остыл. И извини, но я не говорю за рулём.
Кивнув, Ямагучи взял чашку и погрузился в молчание. Он успел задремать, пригревшись на своём сидении и хрипло дыша ртом. По краю его сознания бродила диким зверем мысль, что всё происходящее неправильно и неэтично, что он должен был вежливо отказаться от помощи Цукишимы и добираться сам… Но ему было слишком плохо (и одновременно слишком хорошо), чтобы рассматривать эту мысль всерьёз.
- Кажется, мы приехали. Посмотри, - Цукишима тронул Ямагучи за плечо, и тот, продрав глаза, увидел в боковом стекле свой дом.
- Спасибо за помощь и за кофе, - прохрипел он. Голос окончательно отказался ему служить, и он решил, что спишет всё, что скажет дальше, на высокую температуру. - Я рад, что мы встретились сегодня. То есть, я предпочёл бы не быть такой развалиной, но… Здорово было тебя увидеть.
Даже если больше мы точно не увидимся, подумал он.
- Надо будет поблагодарить доктора Акааши, - задумчиво сказал Цукишима, откидываясь на сидении, и неожиданно посмотрел на Ямагучи, пожиравшего его глазами, в упор. – Если я могу ещё чем-то тебе помочь, скажи. Я не хотел бы, чтобы это была наша последняя встреча. Или то, что мы больше не связаны контрактом, означает, что мы вообще не должны общаться?
- Ничерта это не означает, - прохрипел Ямагучи. - Я позвоню тебе, как только выздоровлю, и мы что-нибудь придумаем.
В конце концов, они же оба взрослые люди. К чему им все эти игры с запретами.
Эту мысль, как и всю свою решительность, Ямагучи тоже немедленно списал на высокую температуру.
Цукишима кивнул и вышел из машины. Он обогнул её и протянул руку, чтобы помочь Ямагучи выбраться. Убедившись, что тот твёрдо стоит на ногах, Цукишима выпустил его ладонь и нервно спрятал руки в карманы.
- Что ж, - Ямагучи улыбнулся, - я пойду лечиться.
Вместо ответа Цукишима по-мальчишески качнулся с пятки на носок, нагнулся, и его губы быстро коснулись щеки Ямагучи.
В следующую секунду он уже отстранился. Ямагучи даже не сразу понял, что произошло.
- Я в ужасе сам от себя, - очень ровным голосом сказал Цукишима, а потом быстро оббежал свою машину и уехал, пока Ямагучи пытался найти в голове хотя бы пару связных и подходящих к ситуации предложений. Слов. Букв?
Вечерело, и на улице становилось совсем холодно. Ямагучи пошёл в сторону подъезда. Ему казалось, что вся его голова заполнена сладкой ватой. В ушах шумело, ноги передвигались еле-еле, и всё же он был уверен, что ему никогда не было так хорошо, как сейчас.
Поднимаясь в лифте, он набил Акааши смс: «Ты дьявол от психотерапии. Спасибо».
«Бокуто обещает любить меня до гроба», - гласил ответ. Смысла его Ямагучи так и не понял.
@темы: даерь, осторожно: злой слэш, доброе утро, Haikyuu
-
-
14.11.2015 в 12:56-
-
14.11.2015 в 18:54-
-
22.11.2015 в 18:44потом
если захочешь
Kassielle, нзчт! Бокуака не нечаянная, она ворвалась в это, как грабители в банк
-
-
22.11.2015 в 19:53-
-
24.11.2015 в 00:03-
-
24.11.2015 в 11:33-
-
28.11.2015 в 17:26И д е а л ь н о
Спасибо тебе за этот текст
-
-
30.12.2015 в 20:19-
-
31.12.2015 в 20:45